Николай Басов - Собаки из дикого камня
Лотару как-то раз довелось услышать рассказ матроса, охотившегося на морских драконов и китов в далёких северных морях. Его рассказ чем-то был очень похож на то, что видел и ощущал сейчас Желтоголовый.
Он присмотрелся ещё внимательнее, стараясь проникнуть взглядом под эту шерсть, похожую на длинный мох, под эту шкуру, под тугие мускулы, которые и мускулами-то не были… Нет, везде и всюду был только камень. Уязвимого места в этой литой гранитной массе Лотар так и не нашёл.
Ну что же, решил он, будем действовать, как с обычной собакой. Он забежал вперёд. Оказавшись в пяти шагах от морды чудовища, выхватил Гвинед и в прыжке рубанул по носу каменного гиганта.
От удара по каменной поверхности меч зазвенел от острия до навершья. А Лотар закричал, как будто ему самому пришлось удариться в эту тяжёлую, непробиваемую массу, — такой болью отозвался удар в кисти, локте, плечевом суставе.
Лотар приземлился, попытался взглянуть, цел ли Гвинед. Он провёл ладонью по краю меча, и тут… Ему показалось, что само небо обрушилось на него, круша кости, подламывая ноги… Он уже не стоял, а летел по воздуху, кувыркаясь, как кегля, в которую угодил тяжёлый шар.
Удар о землю был ещё болезненнее, потому что грудь уже набрякла болью, и новый удар пришёлся не в напряжённое и способное сопротивляться, а в расслабленное, как губка, тело… Набухшее кровью и костяным крошевом, которое только что составляло дивное творение, способное легко и уверенно двигаться…
Он поднял голову и попытался понять, что произошло. И понял — занятый осмотром Гвинеда, ещё не пришедший в себя от болевого шока после неудачного удара по собаке, он пропустил удар, как пропускает его юнец, решивший сразиться с мастером, не зная и трети приёмов, которые для мастера стали естественными, как дыхание. Пока он зевал, собака отбросила его ударом лапы. Теперь…
Тонущим в океане боли сознанием он уловил, что собаки стали странно успокаиваться, их ярость утихла, по крайней мере на эту ночь. Они решили уйти. И уходили. С этой стороны опасность ему не грозила.
Тогда он откинулся назад, на жёсткую землю, колющую сотнями стебельков высохших травинок, и стал думать о своём теле, разможженном, как зерно в жерновах. Вот ноги, они сломаны в трёх местах. Вот руки, с ними почти всё в порядке — нужно только перекроить мышцы в правом плече и на спине. Вот голова… Странно, что голова не пострадала…
Он лежал, глядя на звёзды, и медитировал, собирая себя по кусочкам, воссоздавая себя заново. Скоро ему стало казаться, что он не так уж и пострадал. Он мог бы восстановиться довольно быстро, если бы… Если бы что?
Да, если бы ему не нужно было завтра вставать и вновь приниматься за дело. А это значит… это значит, что восстанавливаться придётся ещё быстрее. Ну что же, нужно пробовать. Значит, лёгкие и позвоночник…
Когда краем глаза он увидел на фоне тёмного неба три или четыре факела, то пожалел, что куда-то подевался его Гвинед. Если это мародёры, а это почти наверняка мародёры, лучше бы встретить их как следует, но… Странно, что они зовут его по имени. Может, это свои?
Собравшись, Лотар поднял голову и изо всех сил закричал. С губ слетело только слабое сипение, но даже оно отняло почти все силы. И, должно быть, на мгновение он всё-таки потерял сознание.
Когда он пришёл в себя, то услышал:
— Лотар! Старина, это я. Ты слышишь меня?
Отвлекшись от боли, Лотар сосредоточился на лице, склонившемся над ним. Рубос, старый верный Рубос. Только почему у него дрожат губы и взгляд блуждает?
Он, наверное, думает, что с Лотаром покончено. Да он неразумнее, чем казался раньше. Или?.. Или видок у славного Драконьего Оборотня, как у потерпевшего поражение новобранца? Что же, он и в самом деле потерпел поражение. Но завтра он всё равно должен быть в норме.
— Рубос, — прошептал Лотар, открывая глаза.
— Ты жив, ты…
— Рубос, найди Гвинед.
Рубос оглянулся. Несмотря на факелы, которые держали стражники, он не очень-то хорошо видел. Э, да у него глаза полны слёз, понял наконец Лотар. Ну, придётся сделать вид, что он этого не заметил.
— Но ты не выпустил свой Гвинед, Лотар. — Рубос сжал правый кулак Лотара. Тогда и Желтоголовый понял, что по-прежнему сжимает рукоять меча.
— Хорошо, — сказал Лотар и вдруг стал прерывисто дышать. — Рубос, знаешь, они что-то потеряли здесь — то, что им нужно. Сам город их не интересует.
И тогда поверх голов грозных стражников прозвучал холодный, уверенный голос Гергоса:
— Желтоголовый, когда они будут крушить стены, я напомню тебе эти слова.
Нет, спорить с ним не стоит, нужно просто привести себя в порядок.
— Хорошо. Рубос, если ты подставишь мне плечо, я попробую подняться на ноги.
— Нет-нет, мы понесём тебя.
— Вряд ли мне так досталось, что вам придётся меня нести…
Больше Лотар ничего не успел сказать, потому что пелена бесчувствия надолго затопила его сознание.
Глава 15
Лотар проснулся оттого, что где-то истошно вопили. Он попробовал разобрать слова, но ничего не понял. Орали несколько человек сразу, из всего этого хора, в котором звучали и женские голоса, выделялся один — похоже, он чего-то требовал. Это было не очень опасно.
Лотар сосредоточился на своём теле. Оно подзажило, но силы ещё не вернулись. Настоящую силу мускулам можно придать теперь только тренировками, а кости ещё надолго останутся чересчур пластичными, как у детей. Кроме того, не все шлаки, сожжённые при лечении ран и заживлении органов, были выведены. А они создавали трудную среду, когда и мысли не очень быстрые, и реакция отстаёт, и магия кажется делом совершенно неподъёмным.
Ропот, отдалённо похожий на морской прибой, вдруг стал почти оглушительным. Похоже, орущие невесть что люди вывалились на площадь. Лотар встал, пошатываясь на нетвёрдых ногах, подошёл к окошку и широко распахнул его. Со второго этажа ему было видно всё, что происходило.
Солнце затопило всю старую торговую площадь от края до края. Дома казались новенькими, словно какой-то чудо-маляр выкрасил их в чересчур яркие и праздничные цвета. Лотар давно заметил, что выздоровление после ранений всегда сопровождается вот таким, чрезмерно ярким восприятием мира, очень острым, как некоторые видения, которые посещали его во время медитаций. Причём это не имело никакого отношения к магии. Лотар был уверен, что так проявляется не натура оборотня, а, наоборот, самая что ни на есть человеческая сущность.
Лотар пригасил ошеломившие его краски и сосредоточился на мирамцах. Это были в основном хорошо одетые люди — зажиточные горожане, торговцы, владельцы небольших земельных наделов, дающих тем не менее достаточный доход, богатые мореходы и часть служилого люда, тоже не бедного.
