Чарльз Шеффилд - Расхождение
– Что значит «случайная процедура»? – Берди полез в карман пиджака.
– Случайная процедура заключается в произвольном выборе из набора элементов.
– Что ж, именно так я и думал. – Берди вытащил колоду карт и с видом знатока перетасовал их. Он поднес ее Талли. – Тяни, В.К., любую карту. Выпадет красная, и корабли полетят как можно дальше друг от друга. Черная, и мы пристроимся прямо за выхлопной трубой «Несравненного».
Талли, с большим любопытством наблюдавший за тем, как Берди тасовал колоду, выбрал из колоды карту и перевернул ее.
– Черная. То, что ты делал, трудно разглядеть, но это предназначено для того, чтобы повысить произвольность выбора?
– Пожалуй, так. – Берди кинул на Талли глубокомысленный взгляд. – Ты когда-нибудь играл в картишки?
– Никогда.
– Если мы выберемся отсюда живыми, почему бы мне не научить тебя?
– Спасибо. Это очень любопытно.
– И не волнуйся. – Берди похлопал Талли по плечу. – Больших ставок мы делать не будем. Поначалу.
* * *
– Это могли быть и мы. – Джулиус Грэйвз смотрел прямо вверх. – Не слишком приятная мысль.
В конце концов они решили, что, поскольку «Летнему сну» потребуется время и место для маневра при посадке на Жемчужину, «Несравненному» не следует лететь до самой поверхности; его запрограммировали на снижение лишь до десяти километров, чтобы он затем ушел от планетоида, уводя за собой, если посчастливится, стаю атакующих фагов.
В момент последнего торможения «Летнего сна» «Несравненный» скрылся за северным горизонтом Жемчужины. Старый корабль очутился в самом центре плотной тучи неистовствующих фагов. Он уже выдержал дюжину прямых ударов. Двигатель еще дышал, но пасти фагов вырывали громадные куски из тела рудовоза. Около двадцати фагов вцепились в «Несравненного», как собаки, терзающие старого быка.
– Они вернутся, – продолжил Джулиус Грэйвз. – С такой прытью они разорвут рудовоз в клочья за полчаса. У фагов не происходит насыщения или потери аппетита, независимо от количества поглощенного.
Берди Келли выбрал траекторию снижения таким образом, чтобы сесть не далее пятидесяти метров от «Все – мое», со стороны, наиболее удаленной от ингибитора поля, установленного Каллик. У них не было времени изучить эту установку при посадке, а если бы обходной маневр, предпринятый «Летним сном» с целью уклонения от взбесившихся фагов, не увенчался бы успехом, то такой возможности и не представилось бы. Им следовало сейчас как можно скорее приблизиться к ингибитору и решить что делать, пока не вернулись фаги.
Оба человека и вживленный компьютер перевели скафандры в режим полной непроницаемости. Каллик, Дари Лэнг и Ханс Ребка дышали этим воздухом, но они пропали с поверхности Жемчужины. Их бесследное исчезновение вряд ли являлось следствием воздействия атмосферы Жемчужины, но такая возможность все же сохранялась. Как сказал В.К.Талли, покопавшись в наиболее древнем разделе своего банка данных: «Разумно рисковать, сэр, вовсе не значит действовать опрометчиво».
Пока Грэйвз и Талли изучали ингибитор поля, Берди произвел краткий осмотр «Все – мое». Первым делом он посетил пилотскую кабину. Корабль был абсолютно невредим и мог взлететь в считанные секунды после получения команды. У Берди потеплело на душе. Он похлопал по пульту управления и поспешил наружу.
Он ожидал, что увидит поверхность Жемчужины, усеянную разбившимися фагами, но в пределах видимости валялись искореженные останки всего двух. Возможно, у них пропадет интерес в отсутствие органических форм? Эта свежая мысль, тем не менее, не вызывала восторга у представителя органического мира.
Берди проследовал вдоль кабеля туда, где стояли Грэйвз и В.К.Талли. Талли, держа кабель рукой возле того места, где он исчезал в серой поверхности, с силой тянул его на себя. Когда Берди приблизился, он отпустил кабель и погрузил руку в свинцово-серую поверхность.
– Смотрите, – сказал он. – Ингибитор все еще работает с почти стопроцентной нейтрализацией поля. Поверхность оказывает моей руке пренебрежимо малое сопротивление, поэтому я полагаю, что в данной точке она находится в газообразном состоянии. Но сам кабель оказывает вполне нормальное сопротивление всем попыткам вытащить его. Напрашивается вывод, что дальний его конец внутри Жемчужины зафиксирован.
– Другими словами, – произнес Грэйвз, – он к чему-то привязан.
Теперь, подойдя ближе, Берди увидел, что поверхность вокруг ингибитора поля имеет странноватый вид. А ножки ингибитора не стояли на Жемчужине, а утопали в серой дымке.
– Итак, кто первый? – спросил Грэйвз.
– Первый для чего? – Берди знал ответ на свой вопрос до того, как его задал. Одна только вещь лишала смысла прилет сюда и проход сквозь строй агрессивных фагов – это дальнейшее сидение здесь в ожидании, когда те же самые фаги вернутся и свалятся им на голову. Оставался единственный путь – спускаться в серую жуть.
Талли без лишних слов взялся за кабель.
– Если я не смогу переслать вам сообщение по рации скафандра, – спокойно сказал он, – то, достигнув точки, куда мог бы спуститься следующий, дерну кабель вот таким образом. – Он пустил по кабелю волну. – Ждите, когда кабель затрясется.
Он прыгнул в серый туман и, зажав кабель в ладонях, заскользил вниз. Тело его беспрепятственно погрузилось в поверхность Жемчужины. Когда снаружи осталась только его голова, он притормозил.
– Я вдруг осознал, что мои слова могут создать в будущем некую неопределенность, провоцирующую на неадекватные действия; например, при отсутствии у меня возможности дернуть кабель так, как я показал. Тогда, если через, скажем, тысячу секунд сигнал не поступит, имейте эту неопределенность в виду.
– Не забивай себе голову, – сказал Берди. – Мы учтем это.
– Это хорошо. – В.К.Талли скрылся из виду. Секундой позже его голова вновь возникла из серого тумана. – Могу я спросить, каковы будут ваши действия, если в течение тысячи секунд я не подам сигнала?
Берди перевел взгляд на горизонт. «Несравненный» пропал: либо был растерзан окончательно, либо улетел слишком далеко. В том же направлении виднелось облачко блестящих точек. Вероятно, это те же фаги, почуявшие движение на поверхности Жемчужины и возвращающиеся, чтобы напасть на них.
Кроме стоявших здесь людей фагов ничто больше не интересовало. Они хотели напасть на людей. На него.
– Не знаю я, какое действие мы предпримем, В.К., – произнес Берди. – Но не удивляйся, если это произойдет до того, как ты отсчитаешь свою тысячу секунд.
* * *
Через десять метров кабель вышел из серой мглы, оказавшись в новом сферическом пространстве с таким же серым полом и светившимся холодным оранжевым светом потолком.
