Майя Зинченко - Маг Эдвин и император
- Скорее это у них случались проблемы со мной, - проворчал я. - До того как попасть в школу для будущих магов, я три года проучился в обычной начальной школе, обучаясь чтению и письму. Всему этому я выучился в течение трех месяцев, а остальное время или сидел выпоротый в карцере до конца занятий или беспрестанно мыл полы в наказание за очередную провинность. На уроках я появлялся редко. Учителя вздохнули с облегчением, когда меня забрали маги.
- Что же такого страшного вы делали? - в голосе императора послышалось любопытство. - За что можно сажать в карцер... Сколько вам было лет?
- Семь.
- За что можно сажать в карцер семилетнего ребенка?
- Я всегда говорил то, что думал. Не выносил рамки, бессмысленные ограничения. Вдобавок, у меня было обостренное чувство справедливости вынуждавшее вмешиваться в частые драки между ребятами. Так как магические способности уже тогда начинали давать знать о себе, то вмешательство не проходило бесследно. Не сумев совладать с силой, я неоднократно бил стекла, переворачивал столы, а однажды поджег крышу. По-моему приказу голуби атаковали директора, который хотел, чтобы мы целовали ему руки при встрече. Да много чего было... Даже в том, что я не делал, все равно обвиняли меня. По привычке.
- Вы страшный человек, - давясь от смеха, заметил император. - Кто бы мог подумать, что степенный и уважаемый Прозрачный маг Эдвин был настоящим хулиганом?
- Некоторые из моих прежних учителей еще живы. Однако если поговорить с ними теперь, они будут уверять вас в том, что я был их лучшим учеником и любимцем.
- Ничего удивительного, ведь вы стали знамениты, могущественны. Они хотят думать, что в этом есть их заслуга. А как складывались ваши отношения с волшебниками?
- С переменным успехом. Безусловно, школа магов - это лучше, чем обычная школа, но восхищение моими успехами со стороны преподавателей перечеркивала ненависть со стороны детей из знатных семей. Это унизительно, но нас четыре года подряд вносили в списки исходя из принадлежности к сословию. Мое имя было в самом конце.
- Я не знал о существовании таких списков. Мне очень жаль.
- Ничего, потом университет настоял, чтобы это практику отменили, - я махнул рукой. - Что было, то было и уже не вернется.
- А вам не хотелось узнать, что стало с теми, кто был вначале списка?
- Я и так знаю. Один спился и пять лет назад умер оттого, что осушил десятилитровый кубок красного вина. Другого разорвал на охоте кабан, а третьего заколол ревнивый муж. Те, кто живы, ведут бессмысленное существование богатых, знатных наследников древних уважаемых родов. Зачем спрашивается, они хотели стать магами? Те силы, что у них когда-то были теперь растрачены впустую.
- Детей со способностями все равно нельзя оставлять без присмотра.
- Вот и пусть их обучают частным образом. Сейчас в магической школе учится один мой знакомый. Это талантливый медиум, который далеко пойдет, если обеспечить ему достойные условия. Но он сирота, о его родителях ничего не известно, а приемным отцом является бедный рамедийский священник. В школу этот мальчик попал благодаря моей протекции. Если бы не это, его жизнь стала бы адом. Представляете, сын герцога и безродный сирота, сидящие за одним столом?
- Вы выросли, но внутри остались прежним. Чувство справедливости по-прежнему дает о себе знать.
- Полагаете, это плохо?
- Вы тоже можете ошибаться. Вдруг, настаивая на своем вы не правы?
- Это я как-нибудь переживу. Потом мне не так уж часто приходится принимать решения и соответственно ошибаться.
- Да, реже, чем мне... - грустно вздохнул Фаусмин, но тут же спохватился. - Но я не ошибаюсь. Император никогда не ошибается.
Все же, в нашем правителе есть что-то человеческое. Немного, но есть.
Тут меня разобрал громкий смех, заставивший уткнуться в гриву лошади. Животное недовольно мотнуло головой и замедлило темп. Белка, разглядывавшая нас с еловой ветки, фыркнула и убежала.
- Эдвин, что с вами? - озадаченно спросил Фаусмин.
- Подумал... - сквозь смех сказал я, утирая выступившие слезы. - Вернее представил. Если бы только все эти напыщенные болваны тогда знали, что мне вот так в неофициальной обстановке доведется ехать с вами, у них бы случился смертельный разлив желчи.
- Но вы никогда не сможете рассказать об этом. Наше путешествие тайное, - напомнил император.
- Конечно, Ваше Величество.
В тот день мы проехали немало. Ближе к вечеру поток торговцев сошел на нет и тракт можно было назвать пустым. Одинокие путешественники спешили укрыться за стенами постоялых дворов не желая мерзнуть в лесу на открытом воздухе. Воздух и в самом деле был очень сырым.
Густой ельник, обрамлявший тракт закончился. Теперь мы ехали по степи. Здесь было светлее, чем в лесу. Предзакатные солнечные лучи пронизывали густые фиолетовые облака, что раскинулись над нами словно тяжелое ватное одеяло. На фоне более светлого неба, лес позади нас казался черной полосой с неровными краями.
Трактир на выезде из ельника, который мы только что проехали, пользовался сомнительной репутацией, и я отговорил императора в нем останавливаться. Не то, чтобы он был гарантировано плохим, но случалось, что не все путники просыпались на следующее утро, после того как опрокинули кубок вина за здоровье хозяина. Они поднимались к себе в комнату и больше их никто не видел. Конечно, хозяин трактира все отрицал, говоря, что лично желал постояльцам доброго пути и винил в пропаже волков. Да, волки иногда нападают на людей, но я еще никогда не слышал, чтобы он забирали себе имущество погибших и золото. Зачем им деньги? Если они научатся покупать себе за них мясо на рынке, я первым признаю их разумными и достойными жить бок о бок с людьми. Уверен, если хорошо поискать, то за трактиром найдется маленькое кладбище о котором не известно ни одному священнику.
Погода быстро портилась. Подул порывистый, пробирающий до костей ветер и на дорогу упали первые капли. Вдалеке сверкнула молния. Перспектива намокнуть до нитки нас не прельщала и мы пустили усталых лошадей в галоп. Стук копыт, свист ветра в ушах... Двое всадников на пустынной дороге. Это напомнило мне иллюстрацию к одной книге, которую мне довелось прочесть в детстве и мою собственную историю с ней связанную.
В книге рассказывалось о двух братьях - вестниках рока. Всякий, кто повстречал этих братьев на своем пути, умирал в течение года и отстрочить приговор было возможно, только если в подобную грозовую ночь выйти на пустынную дорогу и снова дождаться их появления. Если братьев попросить, то они давали отсрочку еще на год.
История велась от лица старика, который в течение сорока лет ежегодно выходил ветреной холодной ночью, чтобы повстречать всадников. Он умолял их пощадить и не оставлять сиротами его детей. Братья, чьи лица были скрыты за черными масками, давали ему отсрочку, как ни в чем не бывало исчезая во мраке, а в последний раз сказали, что отсрочка не понадобится и старик понял, что в этом году он в любом случае умрет. Описание братьев, свирепой стихии, страданий старика - все это было передано в книге сочными красками с массой пугающих подробностей.
