Эльдар Сафин - Кровавые сны владык
Абыслай вообще проснулся только после того, как ему, уже связанному, сунули в рот кожаный кляп. Текея взяли Ритан с людьми Имура, и там, насколько поняла Айра, тоже проблем не возникло.
А вот у Коренмая с Джамухаром не сложилось.
Во-первых, один из нукеров умудрился вывернуться из рук схватившего его Рыжего Пса и поднять тревогу. Во-вторых, сам Джамухар выскочил навстречу Коренмаю с громадной кривой саблей и небольшим круглым щитом, хотя и без доспеха, только в штанах.
Он громко заорал, поднимая тревогу, и ловко отбился от наседавших на него воинов. В несколько скупых, но точных движений он убил двоих и ранил еще одного Пса, а затем прыгнул на стоявшего у коновязи жеребца, обрубил поводья и скакнул вперед, сшибая еще одного противника.
Если бы Усан не попал ему в голову камнем из пращи, темник наверняка бы спасся — казавшийся таким старым, спокойным и неповоротливым, на самом деле он был быстр и ловок, как снежный тигр.
Спеленатого Джамухара пришлось вывозить с боем, проснувшиеся нукеры из его тумена встали на пути похитителей. Но они не понимали, что происходит, а Усан догадался заорать о нападении бесов, и многие поверили, потому что схватки с тварями Хаоса становились все более частыми.
Теперь личный тумен Дайрута, где командовали Ритан, Имур и Коренмай и держали заложниками Джамухара, Текея и Абыслая, оказался зажат между тремя обезглавленными частями.
Если бы началась битва, шансов у Айры и ее товарищей не было.
Но первыми погибли бы трое темников, а потерявшие своих командиров тумены были бы опозорены.
Начались переговоры — долгие и муторные, во время которых все время ездили туда и обратно гонцы, тысячники посылали угрозы и предложения, а трое темников лежали связанные, каждый в отдельной юрте.
Бывшая королева Дораса почти все время сидела в своем шатре, к ней то и дело забегал Усан и рассказывал о том, что творится, а затем убегал вновь.
Ближе к вечеру Айра знаками велела глухонемой служанке приготовить для нее чай. Она почти привыкла к этому напитку — во всяком случае, начала различать, когда отвар был совсем гадкий, с металлическим привкусом, а когда более-менее вкусный.
К тому моменту, когда вода в котелке закипела, вошел Ритан — в новой кольчуге и с имперским шлемом, по которому шел гребень с дырками для плюмажа, он выглядел великолепно.
— Чем все кончится? — спросила Айра. — По-моему, рано или поздно нас просто убьют.
— Сейчас мы немного выждем, — ответил Ритан. — Потом расскажем Абыслаю, что если он хочет жить, то обязан будет объяснить Текею и Джамухару, что они должны пойти под нашу руку. Абыслай поговорит с каждым из них, вернется, скажет, что они согласны. Мы не поверим. Он еще раз поговорит с ними и вновь скажет, что они точно согласны. Мы вновь не поверим. Так будет продолжаться до тех пор, пока Абыслай не скажет правду — что они никогда не согласятся.
— А что потом? — удивилась Айра.
— А потом мы скажем, что тогда должны убить их всех. И Абыслай, чтобы остаться в живых, предложит помочь нам убить Текея и Джамухара. И мы подстроим это так, чтобы это увидели и запомнили. Мы скажем, что хотели мира и не могли иначе договориться с остальными. Абыслай сбежит, вместе с ним уйдет его тумен. Вся степь объединится для того, чтобы найти и покарать его. А мы пойдем в Жако вместе с тремя туменами, и никто больше не посмеет усомниться в нашей власти.
— Так просто? — удивилась королева Дораса.
— Нет конечно. — Ритан огляделся вокруг, расчистил одну шкуру от подушек и сел на нее. — Все окажется гораздо сложнее. Каждый наш шаг будут обсуждать, нас обвинят в смерти Джамухара и Текея, Абыслай скажет, что это мы его заставили — магией или пытками. Наместники в разных городах начнут жаловаться на то, что у них плохо с золотом: купцы не платят, а воины хотят вкусно есть. Нам придется разрешать им не платить или пытаться заставить их. В Орде начался раздор, и среди нас нет никого, кто мог бы выйти вперед и сказать: «Я владею по праву». Если мы будем хитрыми и сильными, как волки, мы сможем собрать Орду в кулак. Но сейчас это очень непросто.
«Он умнее, чем я думал, — сказал Голос. — Хотя, может быть, у них сейчас просто нет выхода, и приходится либо быстро учиться, либо умирать».
Ритан не отказался от чая.
Айра, как зачарованная, смотрела, как он отхлебывал из пиалы обжигающую жидкость.
«Мы слишком разные, — сказала Айра. — Они совсем другие».
«Вы совершенно одинаковые, что степняки, что горожане или горцы, — настойчиво ответил Голос. — А различиями обычно оправдываете свое желание пнуть ближнего».
Королева Дораса ничего не ответила — ей очень хотелось ударить незримого собеседника или сказать какую-нибудь колкость, но первое было невозможно, а от второго она удержалась.
Все шло по плану — Коренмай всю ночь беседовал с Абыслаем, тот время от времени ходил к Джамухару и Текею, затем возвращался, и разговор продолжался.
Наконец от Коренмая прибежал вездесущий Усан и сказал Ритану:
— Пора!
Ритан один, без охраны и даже без кольчуги, с простой саблей пошел туда, где ждали тысячники трех туменов. О чем он с ними говорил, Айра так и не узнала — но в итоге поздним утром к шатру, где находились Абыслай, Джамухар и Текей, явились полсотни кочевников в дорогих доспехах, а между ними, выступая в роли заложника, шел Ритан.
Имур и Коренмай ждали в стороне, лица их оставались бесстрастными, руки лежали на рукоятях сабель. Айра подозревала, что они в любом случае не оставят друга и, если что, попытаются выручить его или хотя бы его тело.
В шатер вошли трое тысячников.
Там они пробыли недолго, затем вышли, приглашая еще несколько человек.
Айра, наблюдавшая за всем от своего шатра, изнывала от беспокойства и любопытства.
Через некоторое время у заложников побывали все пятьдесят богато наряженных степняков. Все они оказались в замешательстве, некоторые тихо переругивались между собой, но Айра не знала никого из них и потому не могла даже предположить, что происходит.
Ближе к вечеру к ней прибежал Усан и сообщил, что Джамухар, даже связанный, каким-то образом умудрился ранить Абыслая, а Текей умер, не сопротивляясь. Главной проблемой оказалось то, что никто из тысячников не хотел, чтобы Орда развалилась, перестала существовать, но нет и предводителей, за которыми пошла бы степь, после предательства Абыслая и смерти Джамухара и Текея.
Все склонялись к тому, чтобы попробовать созвать урултай, но на его сбор даже самые легковерные отводили не меньше месяца, а более опытные полагали, что не меньше двух.
