Александр Лайк - Закат империй
— Иди, мой друг, — Меррен снова опустился в кресло. — Иначе я сегодня останусь без книг, а ты — без пирожков.
— Повинуюсь, мейрессар!
Дюберри порывисто поклонился и повернулся к выходу, но не вышел, а странно замялся на пороге.
— Ты что-то хотел спросить, Дюберри? — приветливо поинтересовался Меррен, приподняв брови.
— А… простите, сверкающий лен… вы сказали, нам еще долго ждать. А чего мы ждем?
В этом был весь Дюберри. Его прямота подкупала и пугала. Иногда мальчишку хотелось пришибить на месте за дерзость, но лгать ему было стыдно. Даже Меррену ан-Назиру, постигшему искусство притворства, недомолвок и утаиваний так, как редко кому удавалось постичь.
— Нам нужны спутники и снаряжение. Это первое, — неохотно сказал магистр, глядя в стену. — Они прибудут сюда, и мы их ждем.
— Ага, — озабоченным эхом отозвался Дюберри.
— Нам нужны — нет, МНЕ нужны! — вести из Ордена. Без этого мы не можем отправиться в путь. Это второе.
Меррен посмотрел на мальчишку, но тот молчал и напряженно ждал продолжения.
— И третье. К берегу Рассвета отправимся не мы одни. Многие достойные… э-э… соискатели собираются в путь. Естественно, сохранить в тайне отправление сотен и тысяч бойцов невозможно. Люди узнают о близящемся Закате. И конечно, многие из них, движимые удалью или отчаянием, бросятся следом. Некоторое время на дорогах будет… э-э… людно. Так вот мы, мой Дюберри, не будем толкаться локтями. Мы пойдем одними из последних.
Дюберри снова вскинул голову, но на этот раз в лице его не было ни восторга, ни смущения. Он смотрел серьезно и печально.
— А если кто-то из них успеет к Рассвету раньше нас?
— Думаю, не успеет, — так же серьезно ответил Меррен. — Тем, кто выйдет первым, придется нелегко.
— Я понял, мейрессар, — Дюберри потоптался на пороге, но по-прежнему не двинулся с места.
— Что еще? — беззлобно спросил Меррен.
— Мейрессар Анси, я насчет учения еще хотел… Понимаете, я почему вообще в монастырь пошел… то есть, почему меня отослали…
— Ну? — Меррен заинтересовался.
— Я крови боюсь, мейрессар Анси. Отец иногда курицу велел зарезать… а я не мог. Просто без чувств падал, когда она… не могу смотреть, и все. Так как же я мечом… его же в человека втыкать надо! Я как представлю себе, что вот я… лезвием прямо в тело… и кровь…
— А-а, — Меррен успокоился. — Это не страшно, мой мальчик. Честно скажу, меня это тоже несколько смущало. Поначалу… А потом привык. Есть много способов бороться с этим. Если бы у нас было больше времени и несколько десятков врагов под рукой, можно было бы начать со стрельбы из лука. Понимаешь, преодоление естественного нежелания вредить ближнему состоит из двух частей — трудно причинять боль и трудно отнимать жизнь. Если первых противников убить на расстоянии, к самой смерти начинаешь относиться более спокойно. Более философски, я бы сказал. Тогда легче принять то, что в ближнем бою до того, как убьешь врага, порой приходится ему и ребра попортить. К сожалению, стрелять из лука нам с тобой не в кого, но есть и другие способы. Так что не волнуйся, с этой проблемой мы справимся. Ты вообще пока что думай об этом так: мы идем не убивать. Но защитить себя — это необходимость. Тебе будет легче, если убьют твоего спутника только потому, что ты пожалел врага?
— Спасибо, мейрессар, — искренне сказал Дюберри и повернулся к двери. Медленно. Слишком медленно.
«Черт его побери, он прозрачен, как волна на мелководье! Почему же я не могу понять, что еще его гложет? Почему?!»
— Дюберри! — окликнул Меррен.
Юноша обернулся.
— Что у тебя еще? — устало сказал магистр. — Я же вижу, в тебе сидит еще какой-то вопрос! Ну, выкладывай. Не морочь мне голову.
— Я не смею, мейрессар Анси… — Дюберри вдруг втянул голову в плечи, ссутулился, сжался в комок, став похожим на испуганного ребенка.
«Это невыносимо! Что с ним?»
— Давай же, говори! Я приказываю!
Дюберри неожиданно покраснел до такой степени, что Меррен даже сам немного испугался. На глазах его выступили злые слезы — в них было невыносимое стеснение, стыд за то, что не сдержался от слез и мучительное преодоление себя.
— Я… мейрессар Анси, не сердитесь, пожалуйста…
— Я не сержусь. Говори.
— Я хотел спросить… можно, я на площади выпью немного шерхада?
Меррен в изнеможении опрокинулся на спинку кресла, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Боги, как все просто! Так просто, что это даже в голову бы ему, магистру, не пришло!
— Конечно, можно, разрази тебя гром! Не понимаю, чего тут стесняться? Пей, сколько влезет! И это все?!
Дюберри коротко кивнул. В тут же высохших глазах веселыми чертиками прыгало истинное счастье.
«Ребенок, ну совсем ребенок, что ты с него возьмешь?»
— На будущее истинно говорю тебе, брат Дюберри, — сказал Меррен, на мгновение превращаясь в смиренного брата Савальдена, — что если ты, брат, возжелаешь горячих вафель или взбитых сливок со светленичным вареньем, тут снова возник великолепный Эстельский лен, — то сожри их, скотина, ибо простейший способ борьбы с искушением — поддаться ему! А теперь — бегом на площадь! Живо!
— Повинуюсь, сверкающий лен! — крикнул Дюберри уже откуда-то с лестницы, а мгновение спустя весь дом загудел от могучего удара тяжелой входной двери.
Меррен еще мгновение прислушивался, потом весело хмыкнул и привычно передвинул кресло на два шага вперед. Он всегда делал так, когда оставался в доме один. Здесь распахнутая дверь скрывала его от входящего, а под правую руку удобно ложился легкий меч из оружейной стойки у окна.
Затем магистр, не глядя, взял потрепанный томик из стопки на подоконнике — маленький, уже распухший от первого же прочтения, на скверной бумаге в одну восьмую листа — и начал пролистывать его, скрипя зубами от скуки и брезгливости.
На сорок пятой странице он вдруг задержался, потом стал читать внимательнее, потом увлеченно перелистнул страницу, восхищенно чмокнул и даже щелкнул пальцами. Потом негромко сказал:
— Лангкхир.
Аккуратно закрыл книгу, положил ее сверху стопки и медленно обернулся. Меч уже лежал на коленях, рукоятью под ладонь.
Седой невысокий человек в пыльной коричневой рясе был скован ядовитой паутиной подготовленного заклятия в очень неудобной позе. Его поймали на середине шага, с занесенной за голову рукой, и теперь ему приходилось стоять на одной ноге, с трудом сохраняя равновесие и стараясь не пошатнуться.
— Отпусти меня, сынок, — ласково сказал он Меррену. — Мне-то уже давно не тридцать лет. А ловушка хорошая. Мне очень понравился намек на концентрацию хаоса во втором слое. Опытного игрока он на бессознательном уровне заставит перейти в огненную защиту или поднять зеркало. Я сам чуть в струну оцепенения не врезался.
