Дэвид Геммел - Белый Волк
Брейган, стоя на коленях, молитвенно воздел руки и дрожащим голосом произнес:
— Слава тебе, Отец наш небесный. Благодарю за то, что ты даровал мне жизнь, и за то, что ты пощадил ее в этот день.
— День еще не окончен, — заметил Скилганнон.
Они просидели на холме около часа, пока не стало смеркаться. С юга показалась еще одна процессия беженцев, идущая к тростникам, и Брейган воскликнул:
— О небо! Их разорвут на части!
Боль в голове, поначалу едва ощутимая, стала угрожающе нарастать, к ней присоединилась тошнота. Рабалин со стоном открыл глаза. Он лежал на траве недалеко от перелеска. Издав новый стон, он сел и огляделся. Чуть поодаль он увидел заросшее тростниками болото, а рядом с собой — плоский камень, испачканный кровью. Рабалин пощупал затылок — рука стала липкой. Он вытер ее о траву, и там тоже осталось красное пятно.
Он вспомнил, как конь нес его вдоль тростниковых зарослей, вспомнил, как цеплялся за седло, чтобы не упасть. А потом из тростников выскочило чудовище. Рабалин видел его только мельком, но и этого хватило, чтобы у него застыла в жилах кровь. Зверь передвигался на— задних лапах, как медведь, но голова у него была волчья. Он прыгнул на коня. Тот споткнулся, но выровнялся и помчался дальше, а Рабалин сумел удержаться в седле. Пробежав еще немного, конь снова начал спотыкаться. Когда он уронил голову, Рабалин слетел с него и, как видно, ударился головой о камень.
С трудом поднявшись на ноги, Рабалин обернулся: футах в пятнадцати от него лежал мертвый конь. Рабалин с плачем бросился к нему. Бок коня был разодран, из раны торчали клочья мяса и сухожилия.
Рабалин стал гладить его по шее, забыв, что сам пострадал.
— Бедный мой, бедный, — повторял он. Донесшийся издали жуткий вой заставил его вскочить.
Запах конской крови быстро разносится по ветру. Надо уходить. Рабалин заковылял в гору, где росли деревья. Он не имел понятия, куда идет, однако старался уйти подальше от трупа. Голова снова разболелась, Рабалин упал на колени, его вырвало, и он потащился дальше. Он искал дерево, на которое можно залезть, но руки и ноги у него словно свинцом налились, и он знал, что эта задача ему не под силу.
Вой раздался снова, и Рабалину от ужаса померещилось, что теперь он слышится гораздо ближе. Рабалин попытался вскарабкаться на большой дуб, сорвался и упал. Тут над ним нависла тень, и чей-то голос сказал:
— Не бойся, паренек, я тебя не трону.
Рабалин, поморгав, узнал старика с топором, зарубившего четырех кавалеристов. Вблизи он казался еще более устрашающим из-за холодных светло-серых глаз. Рабалин хорошо разглядел черную, прошитую серебром бороду, черный кожаный колет с серебряными накладками на плечах и круглый черный шлем с серебряной эмблемой. Потом его взгляд упал на топор с лезвиями, расходящимися, как крылья бабочки, на черное, с серебряными рунами топорище.
— Что у тебя с головой? — спросил воин, опускаясь на колени и кладя топор на землю.
— С коня упал.
— Дай погляжу. — Воин потрогал рану. — Череп вроде бы цел — похоже на скользящий удар, только кожа порвана. А друзья твои где?
— Не знаю. Мой конь понес, когда звери напали. — Страх вернулся, и Рабалин встал. — Надо скорее лезть на дерево. Они близко.
— Спокойно, парень. Кто это «они»?
Рабалин рассказал, как страшный зверь разодрал живот его коню.
— Может быть, и друзья мои тоже погибли.
— Все может быть, но не думаю, что тот, с мечами, даст себя прикончить. Он показался мне ловким малым. — Посмотрев на темнеющее небо, воин тоже встал. — Давай-ка поищем место для ночлега. Разведем костер, и ты отдохнешь. Они либо придут, либо нет — тут уж я ничего не могу поделать. Пошли. — Воин взял топор и направился в лес, Рабалин за ним. Вскоре они набрели на полянку, частично загороженную с запада .двумя толстыми упавшими деревьями. Воин расчистил сапогом место для костра, велел Рабалину собрать хворост, достал огниво и запалил огонь.
Темнота сгущалась. Рабалина еще слегка подташнивало, но голова стала проходить.
— Брат Лантерн сказал, вы служили в Бессмертных.
— Брат Лантерн?
— Воин с мечами, который пришел вам на помощь.
— А-а. Да, было дело, служил.
— Зачем вы напали на тех солдат?
— То есть как зачем?
— Я сначала подумал, что вы защищаете своих родных или друзей, но вы путешествуете один. Зачем же вам это было нужно?
— Хороший вопрос. Тебя как звать-то?
— Рабалин.
— А для чего ты направляешься в Мелликан? Рабалин рассказал ему о пожаре и о смерти тети Аталы.
Под конец он сознался, что убил Тодхе и что ему очень из-за этого стыдно.
— Он сам виноват, — сказал воин. — Не стоит тебе терзаться по этому поводу. Каждый поступок влечет за собой последствия. Раньше я, бывало, все спорил со своим другом. Он всегда толковал о возможностях человека, о том, что даже самые дурные люди способны делать добро. Говорил про искупление и прочее такое. Может, он и прав был, но я такими мыслями голову не забиваю.
— Вы много народу убили?
— Много, — подтвердил воин.
— И все они были плохие?
— Нет, отчего же. Большей частью это были солдаты, и дрались они за дело, которое считали правым. А я дрался за свое. Этот мир суров, Рабалин. Ложись-ка спать, утром тебе станет лучше.
— Вы так и не сказали, почему напали на тех солдат.
— Верно, не сказал.
Рабалин растянулся на земле, глядя на грозную фигуру у костра. Сам воин смотрел не в огонь, а на темный лес.
— Вы думаете, они придут?
— Если придут, то пожалеют. Спи.
Некоторое время Рабалин боролся со сном. Воин в мигающем свете костра казался ему еще старше. В глубоких складках на его лице лежала тень. Своей огромной рукой он взялся за топорище, и Рабалин спросил:
— Вам хоть когда-нибудь бывало страшно?
— Да, пару раз. У моей жены было слабое сердце, и у нее случались приступы. Тогда я узнал, что такое страх.
— Но теперь вы не боитесь?
— Тут нечего бояться, паренек. Мы живем, и мы умираем. Один мудрый человек сказал мне, что даже солнце со временем погаснет, и все погрузится во мрак. Ничто не вечно. Смерть не так уж важна, важно то, как ты живешь.
— Что стало с вашей женой теперь?
— Ее уже пять лет нет на свете, парень. — Воин подбросил в огонь полено, встал и замер, не шевелясь. — А теперь, похоже, самое время лезть на дерево. Вон на то. — Он указал на высокий дуб. — Давай!
Рабалин бросился к дубу, кое-как вскарабкался до развилки и сел. Воин все так же стоял с топором в руке. Рабалин не видел ничего, кроме освещенного луной леса. Потом перед ним промелькнули две темные фигуры — одна справа, другая слева. Его проняла дрожь. Что, если они тоже умеют лазить по деревьям?
