Тамара Воронина - Игры богов
Лумис появился не так как исчез. То есть появился-то он, может, и так же, да они не видели. Он вывернул из-за монстра, на сей раз стараясь держаться поближе к стенам и подошел, сияя улыбкой.
– Ничего, что я так долго? Пришлось вернуться в самое начало, чтоб зелий набрать… Я сохраниться успел, так что нормально получилось, меня там всего один раз убили. Как вы тут? О, еду нашли и вино… Отлично. Немного здоровья прибавляет. Как дела, Ли?
– Не лучшим образом, – признался Ли. – От вашего зелья не отказался бы.
– Пять штук, – похвастал Лумис, выкладывая скляночки, – но, увы, только малые, одна средняя. Полного излечения не получится. Надо поделить…
– Начни с Ли, – сказал Март. – Потом Берт. Я ходить могу, а они нет.
Лумис согласно кивнул. Зелья он давал постепенно: посмотрит, как действует, и следующую. Ли встал после третьей. Берт после второй. Марту досталась последняя, маленькая, но и после нее он почувствовал, как отступает боль. Если они не отыщут еще скляночек, плечо будет вести себя так, словно Март сломал его две-три недели назад, а потом очень хорошо лечился. Скверно, что на эти две недели он, считай, не боец, но, может, у Лумиса хватит ума не бросать его на очередного урода…
Нет, ну чего удумал! Хватил ли ума у Лумиса! У Лумиса! Это тебе не бога войны Воякой называть, да еще не вслух. Богам-то что – вслух или про себя, они, если захотят, и так узнают, просто, думая о Вояке именно так, Март понимал: он где-то высоко и далеко, зачем бы ему в Мартовы думы заглядывать… А Лумис – вот он, снадобья достает, заставляет принимать. И только потом идет обыскивать сундуки. Уже привычный смешной (да простят боги) и немного надоедливый своими «oh, yes» и «wow». Хоть бы говорить умел… Март на всеобщем говорил куда лучше, а учился-то на ходу, что там он в детстве знал – общие слова, в лавку сбегать да соседа обозвать.
Лумис стаскал к ним целую гору разных вещей, уселся, затейливо свернув ноги, и сообщил, что сейчас они будут подбирать подходящее оружие. Март невольно погладил рукоять меча. Бывает лучше?
Оказалось, да, но не в этих кладах. В этих – подобные. Берт получил ледяной клинок, который при ударе замораживал противника на несколько секунд и убить его было куда легче. Ли – меч, рубивший даже камень: Лумис продемонстрировал, развалив надвое обломок колонны. Кроме того, Ли получил колчан со странными стрелами и объяснение:
– Этот колчан не пустеет, дружище. Никогда. Стрелы бывают, конечно, и получше, но и у этих урон на треть больше, чем от обычных. Ты, главное, колчан не потеряй, Если вдруг найдем огненные стрелы, их тоже можно будет сюда запихать, только они кончатся, а вот эти – никогда. Можно забраться на дерево и оттуда перестрелять хоть все трупаки.
– Если у них не хватит ума использовать мечи и секиры для того, чтобы срубить это дерево, – разумно вставил Март, рассмешив Лумиса. В неистощимость колчана не верилось. Потому что если так, это уже магия. Магия возвращается на землю.
Март и Берта получили по арбалету взамен старых, доспех Берта заменили на куртку вроде Мартовой, вместо шлема на голову Ли водрузили простой металлический обод, и Лумис уверял, что этот обод стоит трех шлемов, вместе взятых. Но главной находкой Лумис считал посох вроде такого, с какими слепые бродяги ходят. Обычная деревяшка, разве что с камнем в навершии. Ничего он не комментировал, но так радовался этому посоху, и так покрутил, и этак… А драться с шестом совершенно не умеет, пока вращал, три раза уронил. Видел бы он, как летает обыкновенная палка в руках Ли, постеснялся бы, даром что Игрок.
Между собой они с Ли называли Лумиса Игроком, потому что… потому что боги не бывают смешными или даже забавными. А в глаза – Лумисом, как он и хотел. Желания Игроков лучше бы исполнять, потому что кто знает, как они реагируют на непослушание. Не считать же фокусы Ли непослушанием.
Они не без усилий выбрались из руин. Берту трудно давались лестницы, а Ли даже позволял себе опираться на здоровое плечо Марта, его не особенно слушались ноги, все норовили шагнуть не туда или не так. Словно ребенок, учившийся ходить. Лумис старательно бдил, но, похоже, они перекрошили всех чудовищ, а воскреснуть они не успели. Лумис, правда, говорил, что воскресают твари только после того, как они покидают место окончательно, но кто их, чудовищ, знает. Лошади скучали, даже не попытавшись уйти. Трава здесь была роскошная, ручеек имелся, вот они и дождались. А может, Лумис захотел, чтобы они дождались. Берт и Лумис взгромоздили Ли в седло, помогли сесть и Марту. Берт-то, хоть и не запрыгнул, но оказался верхом легко, но вот Лумис так и не научился нормально ездить и даже садиться на лошадь, зато они научились скрывать улыбки, глядя, как он взбирается на своего мерина, которого умудрился назвать кобылой, когда покупал.
Несколько дней они отлеживались на постоялом дворе, пока не стали способны к нормальному передвижению. Плечо у Марта, конечно, болело еще, и нога у Берта, а вот Ли уверял, что у него уже все в порядке. Лумис заставил их свернуть к незаметной пещерке, где Ли, считай, в одиночку перестрелял два десятка вялых покойников, а Лумис нашел аж три склянки зелья и выдал по одной Берту и Марту. Стало намного легче, и еще через пару дней переломы зажили совершенно.
***
Проезжая сквозь Карению, они миновали родной город Марта. Лумис предлагал заехать, да Март отказался – зачем? Лумис долго распространялся на тему, что, мол, родной дом, мать и воспоминания детства, что нельзя вычеркивать свое прошлое, потому как именно ему мы обязаны тем, какие мы есть. Они согласно кивали и продолжали ехать в сторону от Миделли. Марту вовсе не хотелось искать друзей детства и навещать мать. Особенно сейчас. Как бы он объяснял цель их миссии? Как бы говорил о Лумисе?
А Лумис, упрямец такой, вдруг решительно повернул к Миделли и приказал следовать за ним. Они согласно кивнули и последовали. Ну и ладно, ну и встретимся с прошлым. Марту было все равно, увидит он мать или нет, узнает ли, как сложилась жизнь у сестер или нет. Прежние привязанности, если и были, стерлись со временем.
Через Миделли прошла война, в родном доме давно жили другие люди, а соседи, которых Март не помнил, рассказали, что отец давным-давно умер, допившись до зеленых крыс, одна сестра сбежала с купцом, вторая вышла замуж и куда-то уехала, а куда девалась мать, они не знали. Лумис выглядел разочарованным. Наверное, представлял себе теплую встречу отца и сына… Ну, встреча могла быть и теплой, примерно как прощание. Март ведь напоследок осуществил свою давнюю мечту и врезал папаше от души.
