Маргарет Уэйс - Волшебный кинжал
Выход наружу закрывала крышка, дабы честной люд не свалился по рассеянности вниз и не сломал себе шею. Помнится, мальчишками они с Хиравом легко приподнимали и отодвигали эту крышку. Хорошо, если все осталось по-прежнему. Казалось бы, повезло в крупном, повезет и в мелочах. Впрочем, кто знает? Вдруг какой-нибудь ретивый чиновник приказал закрыть ее на засов?
Уф! Повезло! Крышка отодвинулась, едва Шадамер до нее дотронулся. Значит, нынешних мальчишек тоже тянет охотиться на крыс-вонючек. Барон тут же вспомнил слышанные им рассказы про зверства таанов — как те издеваются над пленными, а потом их съедают. Что ждет местную ребятню, которая играет себе беспечно, не подозревая об играх взрослых? «Да будут прокляты эти взрослые, если они обрекают своих детей на такое детство», — подумал Шадамер.
— Интересно, а был ли Дагнарус когда-нибудь мальчишкой? — вновь обратился он к Алисе, вытаскивая ее из люка.
Опустив драгоценный сверток на землю, Шадамер попытался выпрямиться, но рухнул рядом с Алисой. Он хватал ртом воздух, глядел на звезды и вздрагивал от сотен маленьких иголочек, впивавшихся ему в ноги и поясницу.
— Дагнарус, конечно же, был мальчишкой, — сонным голосом рассуждал Шадамер. — Не родился же он сразу Владыкой Пустоты. Он наверняка охотился на крыс-вонючек, сбегал от своего учителя, бросался сладкими булочками… в слуг, как и… бедный маленький король… убитый… Пустота его побери, этого Дагнаруса… уже взяла… давно взяла и не отпускает…
Шадамер замотал головой, прогоняя сон.
— Черт побери, ну и вляпался! Уцелеть, нарвавшись на таанов, и теперь свалиться дрыхнуть. Хорошо еще, королевских гвардейцев поблизости нет. Как бы не накаркать. Вставай! Хватит дурака валять, господин барон.
Шадамер попробовал встать, однако ноги подкашивались. В пояснице так стрельнуло, что он стиснул зубы, не позволяя себе закричать. Даже слезы брызнули из глаз.
«Ты должен встать и идти дальше», — сердито приказал себе барон.
«Не могу, — ответила другая его часть. — Мне нужно немного отдохнуть. Всего несколько минут. — Он нежно провел рукой по плечу спящей Алисы. — Всего несколько минут. Здесь нам ничто не угрожает».
Шадамер прислонился к каменной стене и решительно заявил:
— Нет, здесь оставаться нам нельзя. Тааны обязательно вернутся. Или стража появится. Похоже, скоро рассвет. Или вечерние сумерки? Может, мы провели в этом подземелье весь день. А если не один день? Вдруг мы пробродили там шесть дней подряд? Прости меня, Алиса. Сколько глупостей я понаделал, едва приехав сюда. Скольких людей заставил страдать…
— Грум-олт, — раздалось у него почти над самым ухом.
Шадамер открыл глаза. Две внушительные тени загораживали звезды. Шадамер весь напрягся. Рука потянулась к кинжалу. Потом барон принюхался.
Густой запах рыбьего жира был ему сейчас дороже любых благовоний.
— А все-таки боги любят тебя, барон, — пробормотал он и потерял сознание.
Орк своими сильными ручищами подхватил Шадамера и забросил себе на плечо.
— Брр-р! Ну и вонь! — сказал он другому орку, подымавшему Алису.
— Люди, что с них возьмешь, — ответил тот, брезгливо морща нос.
***Весть о том, что королевские гвардейцы повсюду ищут барона Шадамера, встревожила капитана Кал-Га. Он отправил своих матросов на берег, велев им следить, не появится ли где барон. Услышав, что Шадамер выполз из сточной канавы, капитан удовлетворенно хмыкнул. Барона и Алису погрузили в шлюпку. Капитан прыгнул в нее последним и приказал побыстрее грести к кораблю.
Поднявшись на палубу, Кал-Га сразу же спросил первого помощника, высок ли прилив, потом узнал у ведуньи насчет знамений. И прилив, и знамения благоприятствовали немедленному отплытию. Задержка, добавила ведунья, грозит бедой. Капитан Кал-Га приказал сниматься с якоря.
Предрассветную мглу сменили нежно-розовые краски раннего утра. Корабль плыл к устью реки Арвен. Ее правый берег кишел войсками таанов. Тааны заметили одинокое судно и принялись стрелять из луков, но безуспешно. Только одной-единственной стреле удалось долететь до палубы. Капитан Кал-Га взглянул на ее черное оперение, потом раздавил стрелу каблуком и швырнул обломки в воду.
Орки поместили Шадамера и Алису в ту же небольшую каюту, где находились эльфы. Алиса не просыпалась. Ведунья даже ущипнула ее, желая убедиться, что та жива, ибо труп на борту был самым дурным знамением, какие только существовали у орков. Когда кожа покраснела, а спящая вздрогнула, ведунья облегченно вздохнула.
Потом Квай-гай внимательно оглядела Шадамера. Тот спал без задних ног и лишь однажды выкрикнул что-то невразумительное, замахав руками. Ведунья смотрела, но не пыталась его успокоить. Сны полны знамений, и орки никогда не посмеют разбудить спящего, даже если его мучают кошмары.
Когда барон успокоился, Квай-гай решилась подойти поближе. Посветив фонарем, она заметила у него на рубашке запекшуюся кровь. Ведунья обрадовалась, но не крови, а возможности заняться врачеванием. Врачевание было слабостью Квай-гай, однако больные попадались ей редко.
Орки не знали исцеляющей магии, а потому их ведунам приходилось выдумывать различные лекарственные снадобья. Квай-гай гордилось мазью собственного изготовления. Мазь эту она применяла во всех случаях и для всех болезней: от небольших ран, нанесенных стрелой, до раздробленных костей. Снадобье Квай-гай уберегало раны от нагноения, зато нещадно жгло их. Подопечным ведуньи казалось, что их поджаривают заживо. Но едва жжение утихало, как тут же начинала отчаянно зудеть и чесаться кожа. Это могло продолжаться несколько дней. Матросам вовсе не улыбалось расчесывать себя до крови, и потому, захворав, они всячески скрывали от заботливой ведуньи свои недуги.
Сейчас, к великому удовольствию Квай-гай, перед ней был больной, о котором можно только мечтать. В отличие от всех этих трусов его не требовалось привязывать к койке.
Ведунья послала своего туповатого помощника за чудодейственной мазью и нетерпеливо дожидалась его возвращения. Вдруг она почуяла что-то странное и насторожилась. Квай-гай внимательно оглядела Шадамера, нахмурилась и заворчала себе под нос. Подойдя к другой койке, она растолкала спящего эльфа.
Гриффит мгновенно проснулся и никак не мог понять, где находится. Увидев склонившуюся над ним оркскую ведунью, он сразу все вспомнил. Гриффит осторожно сел на койке, ожидая, что качка корабля сразу же отзовется в его желудке. Особенно теперь, когда корабль плыл. К немалому удивлению эльфа, желудок вел себя миролюбиво, а голова была ясной.
Гриффит улыбнулся.
— Ваше лекарство, Квай-гай, мне помогло.
