Николай Басов - Поиск неожиданного
И зачем эта ложь, тут же подумал Плахт, ведь наверняка они знают, кто к нему в палатку приходит, кто и что именно докладывает, но допустить, чтобы какой-то Постук, подседельный некогда кентавр, ставил ему на вид — такого тоже делать было нельзя.
— Ладно, проходи, командующий, герцог сам тебе выговорит, если захочет, за то, что ты не поторопился на его вызов. — Постук пропустил Плахта и Несвая, а затем, чуть пригнув голову, и сам вошел.
Внутри, по всему было видно, готовился не армейский совет, а почти обыденная развеселая гулянка с выпивкой, в которой уже многие из офицеров приняли куда как заметное участие. Но герцог Сурового увидел, махнул рукой, подзывая.
— А-ага, Плахт, прибыл, командующий… Мы вот тебя заждались. И ведь не начинали без тебя, все думали — кто же будет докладывать, если тебя нет?
— Господин герцог Дрон Дего ди Калуж, господин мой, приветствую тебя, как всегда, с искренней почтительностью и всеполной преданностью. — Плахт склонился в поклоне, уже строго адресованном герцогу.
А сам герцог был уже пьянее, чем хотелось бы. Но делать нечего, пришлось и раскланиваться, и косить глазами на тех, кто тут еще около герцога толпился. На своих офицеров Плахт внимания почти не обратил, так — лишь отметил, потому что знать это все же следовало. А вот на господина интендант-маршала Белама ди Ара и на господина главного советника Констана Порога внимание обратить пришлось, тем более что хоть и не весьма охотно, но они тоже поклонились. Хоть и наморщили свои поросячьи рожи в странной смеси дружеской улыбки и заметного неудовольствия тем, что у них в армии некто из такой вот малозначительной расы занимает столь серьезное положение.
Спор о старшинстве рас считался у них, у роллов, едва ли не главным философским вопросом современности. Необходимость его решения не раз и не два подчеркивалась еще и старым герцогом, а новый так вообще полагал за главное условие его господства на всех окрестных землях. Впрочем, споры эти происходили, главным образом, внутри сообщества роллов, ни лесные эльфы, некогда тут обитавшие, ни лесные, редчайшие по нынешним временам карлики—в них не вдавались. Потому что переспорить роллов с их убежденностью в старшинстве, во многом куда как сомнительном согласно древним рукописям, — а следовательно, в необходимости признавать их господство по праву большей близости к Богам, еще никому не удалось и, наверное, не получится никогда.
Тем более, что армию они создали действенную, не без его, кстати, Плахта, участия.
— Господа офицеры, — веско уронил маршал-интендант, широким жестом приглашая всех присутствующих к столу, на котором уже были разложены в несколько слоев карты окрестных мест.
Офицеры, кто поопытнее, тут же отставили свои кубки, стаканы, бокальчики и подошли к столу. А вот те, кто был помельче и чинами, и опытом, не скрывая некоего разочарования, собираться не спешили, как не спешили и стаканы свои отставить, справедливо рассудив, что за спинами более старших офицеров их руки будут не видны герцогу. А прихлебывать винцо, тем более такое славное, привезенное герцогом, можно было не шумно, а потихоньку, не булькая, не глотая с таким звоном, что у иных благородный напиток в глотке отзывался, будто они бубенцы проглатывали.
— Слушаем тебя, Плахт, — коротко, но значительно приказал главный советник, и Суровый склонился над картами.
Перевернул одну, как обычно, чтобы север был вверху, а нижняя кромка обозначала юг, откуда они наступали. И герцогу так было удобнее. Плахт все же сомневался, что герцог умеет читать карты, если они лежат неправильно.
— Вот здесь, господин, — он коротко взглянул на герцога, не выпускающего свой стакан из рук, короткопалых, изнеженных, поросших рыжим волосом, и лишь затем оглядев остальных, — и господа, находится противник.
— Варвары, — отозвался интендант-маршал, — называй их, командующий, как привычно при дворе называть.
— Варвары закрывают нам кратчайшую и самую удобную для обозов дорогу к их Колышне. Их сейчас немало, пожалуй, под десять тысяч солдат разного рода и разной степени обученности.
— Что значит — разного рода? — спросил герцог и заметно покачнулся.
— Они вооружены, мой господин, не весьма разумно. Слишком многие прихватили с собой, что оказалось под рукой — боевые дубинки, палицы, кистени… Мечников из них примерно тысячи три, не больше, и это — наша удача. Кроме того, следует отметить, что у них всего-то тысячи полторы лучников, потому что лучник — это, как правило, вольный крестьянин, в армию они идут лишь по своему разумению, и, по сведениям наших разведчиков, а также перебежчиков, многие из вольных решили выждать, чтобы потом присоединиться к победителю.
— Ага, — кивнул герцог, — чувствуют, значит, что победа будет за нами.
— Не совсем так, светлейший, они, как было сказано, выжидают. Если нам не удастся одержать победу, они встанут на сторону твоих врагов и проявят к тебе и твоему войску несомненную враждебность.
В воздухе повисло сумрачное, темноватое какое-то молчание. Так что слышно стало, как кто-то за палаткой зовет какого-то капрала. Только тогда Плахт осознал, что он противоречил самому герцогу, а этого ни по этикету, ни по его служебному положению делать было нельзя. Но слова уже вылетели, и были они правдивыми… Возможно, кто-то из благородных роллов здесь и подумал, что неплохо бы его одернуть, в какой-нибудь манере сделать замечание… Вот только объективные обстоятельства не позволяли.
Плахт сделал вид, что сам ничего не заметил, лишь чуть быстрее заговорил:
— А вот под твоим, господин герцог, командованием всего шесть тысяч солдат, и это следует иметь в виду. Правда, они более дисциплинированы, обучены и получше вооружены… Так что силы у нас, можно считать, равны.
— Я давненько не получал списочный состав всех тех, кто тут собрался. — Герцог изволил сделать не очень твердый жест, будто бы указывая на всех тех, кто оказался за пределами его палатки.
— Поясни, Плахт, — суховато и твердо приказал маршал-интендант.
— По состоянию на сегодняшнее утро, у нас не менее тысячи кочевников из племени Разноцветных.
— Ну эти… — буркнул главный советник, начиная что-то записывать в небольшую книжицу, которую мгновенно выудил откуда-то, как заправский писарь.
— Спору нет, отличные пращники и умеют строить требюшеты, но следует признать также, что в прямом бою, при лобовом столкновении они неустойчивы, — продолжил Плахт, будто ничего более важного, чем отчетливо и ясно изложить состав армии, на свете не существует. В этом, возможно, и было его спасение, его значение, его возможность исполнять долг, пусть и допуская мелкие огрехи в этикете. — Есть еще немного циклопов, те здорово кидают камни и строят насыпи к стенам крепостей, но… они непослушны, — объяснил Суровый. — Правда, сейчас для их отряда удалось найти достаточно твердого и дельного командира… — Он сделал вид, что обегает присутствующих офицеров глазами, командира-циклопа он, конечно, тут не обнаружил. Ну да ничего, он потом может и собственный совет, помельче да потолковее, в своей палатке собрать, пусть это и будет еще одной неучтивостью по отношению к герцогу. — У нас имеется несомненное преимущество, господин герцог, в том, что у нас порядка полутора тысяч кентавров, это отличные бойцы, всецело тебе преданные…
