Анатолий Махавкин - Пасынки страны
— Разделимся? — скрывая усмешку, предложил я и в ответ на увеличившиеся глаза Марго, пояснил: — в американских фильмах все так делают.
— Вампиры тоже? — ехидно поинтересовалась моя спутница и щёлкнула клыками, — ладно, не расслабляйся; Рекс говорил, будто эта тварь может оказаться очень опасной. Вроде бы, лет двадцать назад, сучке показалось, что Рексик неправильно на неё глянул и эта гадина катала его в пыли, на глазах у Евы. Ничего, сейчас я ей всё припомню!
Входная дверь из крепких досок, обитых металлической полосой, на вид казалась очень прочной, поэтому пнули мы её вдвоём. Чтобы наверняка. Получилось. Грохот и треск стояли такие, как при автомобильной аварии. Не дожидаясь, пока осядет пыль, мы вошли внутрь, с удовольствием наблюдая выражение тупого изумления на физиономии рыжеволосой пухлощёкой ведьмы, замершей с чашкой чая в одной руке и обгрызенным куском сахара — в другой.
Однако удивление очень быстро сменилось маской безумной ярости и толстушка вскочила на ноги, отшвырнув посуду куда‑то далеко в угол, где испуганно мявкнул огромный чёрный кот.
— Вампиры! — взвизгнула ведьма и сцепила пальцы в замок, — а, эти новенькие! Надо было тебя, гадёныш, сегодня поджарить до хрустящей корочки, чтоб и мыслей никаких дурных в башке не осталось! А тебя, тощая, я и вовсе пополам переломаю.
— Смотри, а то ломалка в глотке застрянет, — спокойно парировала Маргарита и кошачьим шагом двинулась вперёд, — хотя нет, судя по твоим размерам, жирдяйка, у тебя там и бегемот пролезет, без остановок. Нет, ну надо же было такое сюрпало наесть!
Рита слишком увлеклась перепалкой, поэтому не замечала, как сцепленные пальцы её оппонентки вдруг вспыхнули голубым сиянием и ощетинились тонкими усиками разрядов. А я был слишком далеко, чтобы повторять свои боксёрские приёмы из Головни. Поэтому я подобрал с пола опрокинутый табурет и отпихнув Маргариту в сторону, бросился вперёд.
— Осторожно! — крикнул я и запустил тяжеленной фигнёй в толстуху, оскалившую острые лисьи зубки.
Насколько точным вышел бросок — не знаю: в ту же секунду меня сшибло с ног и судя по ощущениям, впечатало в самую дальнюю стену. Кажется ещё и какая‑то фигня свалилась сверху, но это уже не имело особого значения. Хватало хороших отношений и без добавки. Некоторое время я барахтался в упрямых обломках, пытаясь ловить ускользающие разноцветные кольца.
Когда тесты Роршаха закончились и я я смог подняться на ноги, выяснилось, что нам вполне по силам заниматься дизайном интерьеров. Домик ведьмы успел измениться до неузнаваемости: целой мебели практически не осталось, повсюду валялись ошмётки непонятного происхождения и куски дерева, а белый пух летал в воздухе, словно здесь уже наступили зимние холода. Белые некогда стены почернели и покрылись дымящимися подпалинами. Совершенно офигевший кот следил за этим безобразием, сидя на печи, расколотой пополам и его хвост стоял пушистым столбом, точно индикатор боевой готовности.
Но самое интересное происходило там, где прежде находился столик с блестящим самоваром: две женщины шипящие словно обезумевшие кошки катались в обломках, колошматя друг друга по физиономии и пытаясь вцепиться в горло сопернице. Кстати, я очень вовремя пришёл в себя: чёртово ведьминское отродье, хоть и щеголяло шикарнейшим фингалом, всё же сумело повалить Риту и сомкнуть пылающие ладони на тонкой шее.
А вот хренушки!
— Ку–ку, — сказал я и ударил ошарашенную чародейку в целый, пока, глаз.
Ой. Нет, не в глаз. В последнее мгновение толстуха попыталась увернуться и я угодил куда‑то в район виска. Как‑то совсем неприятно хрустнуло и ведьма кулем повалилась на замусоренный пол. И глаза её так открытыми и оставались. И грудь, вроде бы, не шевелилась. Кажется, проверять, есть ли пульс, не имело никакого смысла.
Нет, всё‑таки чудно начиналась наша новая жизнь: устроили потасовку с ведьмами, а после, в процессе второй, я прикончил одну из хозяек здешнего мира. И это — четвёртая ночь. Что будет на десятую? Битва с местной Годзиллой?
— Максим, — Рита приходила в себя, мотая головой, — ф–фу…Вот скотина! Ну, сейчас…
Она схватила протянутую руку и поднялась на ноги. В чёрных глазах медленно скользили багровые точки, а из носы струилась тонкая ниточка крови. Я осторожно вытер её и убрал тряпицу с запылившихся волос. Я несомненно любил Еву, но сейчас, когда мы стояли так близко, чувства взбесились, так словно я любил и эту, взбалмошную, вампиршу. Безумие.
— Где эта сво…Вот чёрт! — Маргарита уставилась на неподвижное тело, — это…ты?
— Так получилось, я не хо…Впрочем, кого я пытаюсь обмануть? — я криво ухмыльнулся, — ну не поколотить же мы её сюда пришли? Хоть получилось действительно случайно.
— Оно и к лучшему, — с внезапным ожесточением Рита пнула покойницу, — сама ситуация, где эти твари верховодят нами выбешивает донельзя. Буду убивать тварей везде, где смогу.
Ух ты! Да, боевая у меня подруга. А выглядит то как! Просто чудесно: глаза горят, грудь вздымается, а худенькое тело дрожит точно струна.
Чёрный кот спрыгнул с печи и подошёл к хозяйке, помахивая хвостом, точно это была лопасть вентилятора. Зверюга деловито обнюхала труп и вдруг издала совершенно злорадное мяуканье. Я готов был поклясться, что вижу радостную ухмылку на чёрной лохматой физиономии. Продолжая орать, кошак подпрыгнул метра на полтора и умчался прочь.
— Макс, — Марго повернулась ко мне, — если бы не ты…Я так благодарна тебе. Ты ведь собой пожертвовал.
— Пустяки какие, — чёрт, я наверное сейчас красный, как помидор. Смущённый вампир, обалдеть, — всегда пожалуйста.
— Нет, не пустяки, — Марго положила руки на мои плечи, — и ещё, всё хотела тебе сказать, но не могла подобрать нужных слов. Понимаешь…
Наши губы оказались слишком близко для всяких объяснений. От поцелуя кружилась голова, а тело прижимающееся ко мне, вызывало неистовое желание. Сколько продолжались наши объятия — не знаю, но пришёл в себя я от ощущения постороннего пристального взгляда. Продолжая пребывать во власти странной магии, мы оторвались друг от друга и посмотрели в сторону двери. Там стояли Рекс с Евой и молча смотрели на нас.
Вот чёрт…
— Да откуда я знала, какая вам фигня в голову придёт? — Вера не выглядела смущённой, сидя в огромной лохани и потирая пятки куском мыльного камешка, — дремала себе спокойно, а тут, как сковородой промеж ушей: бабах! Второй раз за день, заметь. Ты меня так и до инфаркта доведёшь. А тут ещё и Серёжка бежит: караул, кричит, Риту убивают. Ну, мы всех на уши, руки в хвост и бегом. Ага, убивают, как же! Они там зажимаются, после того, как дуру толстую какую‑то ушатали.
