Роберт Сальваторе - Последняя битва (Демонические войны-3)
— Почти такого же нелепого, какой был и до него, — не удержался герцог Калас.
Де'Уннеро сверкнул на него злобным взглядом.
— Здешние люди глубоко верят Херду, — продолжал он, обращаясь исключительно к Эйдриану и стараясь не смотреть на Каласа. — Если мы взорвем аббатство Сент-Прешес и убьем епископа, они запомнят это и никогда не проникнутся расположением к тому, кому предстоит быть их королем.
— Ты же сам только что сказал, что склонить его на свою сторону нам не удастся, — заметил герцог Калас.
На это у монаха ответа не было.
Стоящий между ними Эйдриан загадочно улыбнулся.
Через какое-то время действие солнечного камня прекратилось, и епископ Браумин почувствовал некоторое облегчение, сумев выпустить молнию в сторону нападавших. По-видимому, и для Эйдриана существовал предел силы и выносливости, хотя этот предел, казалось, превышал все, доступное смертному человеку!
Итак, теперь монахи снова могли пустить в ход свои магические камни. Однако складывалось впечатление, что нападающие предвидели такой поворот событий, потому что площадь практически мгновенно опустела и бомбардировка хоть и продолжалась, но издалека, из-под прикрытия соседних зданий.
Херд понимал, что конец стремительно приближается. Аббатство Сент-Прешес доживало последние если не мгновения, то часы. Тут и там полыхали пожары, а подвергшиеся обстрелу из катапульт стены и ворота вряд ли долго выстоят. И уж конечно, епископ понимал, что при желании Эйдриану ничего не стоит сровнять ворота аббатства с землей, как он поступил с городскими. Однако он не делал этого.
Почему? Ответа Браумин не знал. Вместе с ним в аббатстве осталось всего два десятка братьев, и они уже прекратили тщетные попытки хоть как-то защититься или хотя бы потушить пожары. Все собрались в главной часовне, где, предаваясь молитвам, ждали, подобно Браумину Херду, своего конца.
Епископ прошел мимо, снова и снова повторяя, что Бог не оставит их, покинул часовню и зашагал к восточной стене аббатства.
Поднявшись на нее, он окинул взглядом Мазур-Делавал и мачты боевых кораблей Палмариса на противоположной стороне залива. Епископ знал: его старый товарищ Виссенти стоит сейчас на борту одного из них и смотрит на него.
Сжав в руке камень души, Браумин погрузился в его магические глубины. Его дух отделился от тела и устремился через воды залива. С аббатством Сент-Прешес покончено, понимал епископ. Палмарис пал. Однако все случившееся здесь должно послужить уроком для Санта-Мер-Абель. То, что Херду стало известно об Эйдриане, может оказаться бесценным для братьев, которым предстоит защищать монастырь, эту неприступную крепость, когда Эйдриан Будабрас доберется и до них.
Дух Браумина нашел залитого слезами магистра и приблизился к нему, хотя и понимал, что Виссенти почувствует лишь чье-то присутствие, от которого будет исходить ощущение тепла и добросердечности. Когда-то Маркворт использовал магические камни для самого настоящего общения с теми, кто находился за много миль от него; в какой-то степени это умела делать и Джилсепони, однако Браумину подобное было не под силу. Он никогда не отличался особым умением в обращении с магическими камнями. Поэтому все, что ему сейчас оставалось, это приблизиться к Виссенти Мальборо и сконцентрировать все свои душевные силы на том, свидетелем чего он стал, надеясь внушить магистру хоть какое-то представление о невероятном могуществе Эйдриана.
Виссенти среагировал на присутствие Браумина, неожиданно выпрямившись и вытаращив глаза.
Взывая к нему, Браумин Херд сосредоточился, пытаясь передать все то, на что оказался способен Эйдриан.
Он старался изо всех сил, хотя такая односторонняя связь не позволяла понять, удалось ему передать что-нибудь Виссенти или нет.
Внезапно контакт прервал чей-то голос.
Браумин резко повернулся и едва не бросился бежать. Перед ним с кривой улыбкой на лице стоял Маркало Де'Уннеро. Одна рука у него заканчивалась тигриной лапой, с которой капала кровь.
— Ну, вот мы и встретились снова, брат Браумин, — произнес отлученный от церкви монах.
— Зло неистребимо, — ответил епископ.
— Твоя глупость неистребима. — Де'Уннеро рассмеялся. — Должен ли я объяснять, что король Хонсе-Бира считает нужным освободить тебя от обязанностей епископа Палмариса?
Браумин Херд хотел ответить, но, в общем-то, сказать ему было нечего. Он просто покачал головой.
— Ты знал, кто он такой. Джилсепони приходила сюда и рассказала тебе.
— Да, она рассказала мне правду об этом монстре, Эйдриане, — ответил Браумин.
— Правду? Занятное слово. Существует столько всяческих «правд»! Правда Маркворта. Правда безумного Эвелина. Правда отца-настоятеля Фио Бурэя, с которой вряд ли согласится аббат Олин.
— Не его дело соглашаться или не соглашаться с Коллегией аббатов.
— Которая, как известно, непогрешима, — продолжал Де'Уннеро. — Вот тебе еще одна правда, брат Браумин: Эйдриан, сын Джилсепони, сын Элбрайна, ныне король Хонсе-Бира. Его поддерживают придворные и армия. И его поддерживает церковь.
Браумин бросил на собеседника недоверчивый взгляд.
— О, разумеется, не опустившаяся, потерявшая былое величие церковь отца-настоятеля Бурэя и введенного в заблуждение Браумина Херда. Настоящая абеликанская церковь, снова воспрянувшая после того бедствия, каким оказался для нее Эвелин. Итак, Эйдриан — король Хонсе-Бира. Вот, брат Браумин, и вся правда.
Херд продолжал сверлить взглядом лицо ненавистного Де'Уннеро.
— Жаль, что ты не понимаешь этого. То, что мы враги, — твой и только твой выбор.
Услышав эти слова, Браумин едва не задохнулся от гнева.
— Я не питаю к тебе ненависти, брат. Я понимаю — ты введен в заблуждение. И предлагаю тебе шанс переосмыслить свое отношение к той церкви Абеля, какой она была раньше — более могущественной, более достойной.
— Избавь меня от лживых слов! — прервал его Браумин и добавил, когда Де'Уннеро снова рассмеялся: — Также можешь оставить при себе и свои милости!
Он бросился на монаха, хотя прекрасно понимал, что тот может расправиться с ним играючи. Но тут на пороге комнаты возникла еще одна фигура.
— Встречай своего нового короля, — возвестил Де'Уннеро.
— Приветствую тебя, брат Браумин, — произнес Эйдриан. — Я немало о тебе наслышан.
— Прибереги вкрадчивые речи для тех, кто не понимает, что такое на самом деле Эйдриан, — возразил Браумин Херд со страстью, хотя вид молодого короля — сияющие золотом доспехи, магические драгоценные камни на нагруднике, знакомый меч у бедра — не мог не потрясти его. — Как посмел ты прийти сюда как захватчик?
