Джордж Брейген - Клеймо змея
Астрис закончил свою речь на высокой патетической ноте.
Близнецы с восхищением взирали на своего наставника, но Конан смачно сплюнул на траву и вздохнул:
— Я же говорю: странный город. Не иначе как сам Нергал тут присаживался опростать свое брюхо. Присел когда-то, и на этой куче основали город, так все и пошло, поди, с тех пор, нечего удивляться. Я спрашиваю тебя, откуда ты знаешь меня и кто такой, а ты в ответ про Небесную Книгу и причудливые иглы…
Порой киммериец старался выглядеть грубее и неотесанней, чем был на самом деле. Он давно понял, что в беседе это иногда дает некоторые преимущества.
Зачастую люди считали, что его интересуют только еда, выпивка, красивые бабы да игра в кости. Но вряд ли он смог бы командовать барахскими пиратами на «Тигрице», вряд ли он смог возглавлять гвардию красавицы королевы Тарамис в Хауране, управлять шайкой зуагиров в Туране или афгулов в Гимелийских горах. Для этого мало умения орудовать мечом или топором, нужно еще хорошо разбираться в людях. Обычно варвар полагался на свой инстинкт, внутренний голос безошибочно подсказывал, как нужно вести себя в той или иной сложной ситуации. Да и можно ли научиться такому, даже прочитав все Книги Жизни, все замысловатые манускрипты и палимпсесты, существующие на свете?
Аквилонец не представлял угрозы, это Конан почувствовал с первого мгновения. Говорить с ним, может быть, было и интересно, но мало ли бродит по миру интересных людей? Нельзя же с каждым вести длинные разговоры… Этот Астрис точно понимал, что варвар не может просто повернуться и уйти, не получив ответа на свои вопросы, поэтому едва уловимо улыбнулся, глядя на нарочитую грубость киммерийца, а потом сказал:
— Минуло четыре весны с той поры, как я вернулся из Хаурана. Мне удалось подробно описать все, что произошло тогда в этом роскошном королевстве. В то время еще был жив возлюбленный друг мой, Алкидх Мудрый, отец сих смышленых мальчуганов. — С этими словами аквилонец обнял за плечи близнецов и чуть сдвинул их вместе. — Почтовые голуби — вот величайшее изобретение Алкидха, которое, несомненно, навсегда оставит его имя в хайборийской истории. Эти чудные птицы доставляли мои донесения к кофийской границе в те дни, когда на троне воцарилась злобная ведьма Саломея. Вряд ли мне удалось бы уцелеть, если хотя бы одно из моих посланий было перехвачено мерзкой чернокнижницей. Тогда я и услышал впервые о неукротимом киммерийце по имени Конан, сумевшем выжить даже после распятия на кресте…
Варвар скрестил руки на груди, спрятав ладони с жуткими знаками в центре, потому что братья устремили жадные взгляды на его кисти. В этих взглядах сквозило, конечно, юношеское восхищение, но не станет же воин красоваться перед желторотыми мальчишками своими шрамами!
Все стало ему понятно. В глубине души Конан предполагал в первые мгновения встречи с седовласым аквилонцем, что перед ним стоит маг или ведун, действительно способный видеть прошлое и будущее. Но теперь все становилось на свои места, все объяснялось до обидного просто. Филин, Понимающий Язык Воды, видел его несколько лет назад в Хауране. Наверняка сидел со своими голубями в закрытой комнате и выглядывал на улочку из окна как, гирканский суслик из норки, когда варвар влетел в столицу во главе своего отряда, разметав охрану Южных ворот, как пепел, как клубы утреннего тумана. Может, он был в ликующей толпе, восторженно оравшей в честь освободителя Хаурана и его владычицы, что из этого?
Киммериец негромко, но решительно сказал:
— Я рад был познакомиться с тобой, но мне пора идти. — Он растянул губы в слабой улыбке и обратился к братьям, переводя взгляд с одного на другого: — Не вы ли вчера пытались свалить меня с ног на пристани?
Братья одновременно загалдели в ответ, но это мало интересовало варвара. Пусть их наставник вбивает им в голову разную премудрую дребедень, пусть учит понимать язык цветов, звезд, улиток и подводных грибов… Какую пользу могут принести эти мертвые знания? В их возрасте Конан пришел под стены Венариума, там он впервые ощутил, как Смерть проносится над воинами и ее удары обрушиваются на несчастливцев, там он впервые убил в честном бою врага и почувствовал, как с хрустом входит клинок в грудь неприятеля. В их возрасте он уже побывал в невольничьих загонах Халоги и бежал оттуда лишь с коротким обрывком тяжелой цепи, которой крушил в лесу ребра изголодавшихся волков… Только так можно стать настоящим мужчиной!
Всего этого, конечно, он не сказал братьям, а лишь легко хлопнул разом по их плечам, отчего колени мальчишек подогнулись, и они едва удержались на ногах.
— Позволь вручить тебе на память о нашей встрече талисман, — попросил Астрис, снимая с шеи круглый глянцево-коричневый амулет на тонкой цепочке. — Это не простой лесной орех, как ты, наверное, подумал сразу, а желудь валузийского дуба, растущего под водой. Он поможет тебе в трудный момент, потому что защищает от многих заклятий.
Варвар помедлил, прежде чем протянул руку за цепочкой, — он знал, какой силой порой могла обладать подобная безделушка. Но внутренний голос не сулил ничего дурного, никогда не подводивший доселе первобытный инстинкт киммерийца не посылал ему предостерегающих сигналов, поэтому он, хоть и без большой охоты, все же принял талисман.
Конан и раньше слышал о валузийских дубах, удивительных деревьях, продолжавших свою жизнь под водой на протяжении многих тысячелетий после Катастрофы, но сейчас впервые взял в руки подводный желудь. На мгновение, задержав его в ладонях, он неожиданно ощутил, что стоит на шатком мостике, качающемся над черной бездной, — с обеих сторон не было никаких поручней, поэтому ему приходилось удерживать равновесие, балансируя всем телом, чтобы не рухнуть в мрачную гортань необъятной пропасти. Это видение вспыхнуло и погасло в один момент, короткий, но достаточно для того, чтобы ощутить всю опасность, нависавшую неведомо откуда.
— В Киммерии всегда говорят, что добрый клинок — лучшее заклятие, — нарочито безразлично сказал он, скрывая свое замешательство, длившееся краткий миг. — Держись покрепче за его рукоятку, и такой талисман никогда не подведет.
— Как знать, как знать, — туманно улыбнулся Астрис. — Когда переходишь с одной страницы Книги Жизней на другую, никогда не узнаешь, что ждет тебя впереди… Бывают дни, когда и добрый клинок не может выручить, а вот знание языка цветов помогает…
Короткий смешок слетел с губ Конана, и он невольно смерил взглядом невзрачную, хотя и крепкую фигуру, аквилонского умника. Хорошо бы помогло знание языка цветов в Хауране, когда озверевшие от ужаса шемиты Констанциуса Сокола дрались за свою жизнь у Южных ворот, — в такие моменты силы врага словно удваиваются, и они начинают отчаянно сопротивляться, предчувствуя скорую погибель. Нет, все эти премудрости из толстых манускриптов хороши для малахольных мечтателей, для полудохлых мудрецов, философствующих в клубах книжной пыли…
