Дэниэл Абрахам - Тень среди лета
Когда Лиат его разыскала, он сидел на койке, все еще мокрый после душа. Лиат замедлила шаг, чтобы понаблюдать за ним, и вдруг ей стало не по себе. На лбу у него пролегли морщины, как от сильного сосредоточения, но руки лежали свободно, плечи ссутулились. Будь он кем-то другим, она бы подумала, что его гложет тревога. За все время их близости – почти десять месяцев – Лиат никогда не видела его таким печальным.
– Что случилось, любимый? – тихо спросила она.
Вся его озабоченность сгинула, как не бывало. Итани улыбнулся, встал, обнял ее. От него приятно пахло чистотой, молодостью и каким-то неуловимым ароматом, присущим ему одному.
– Тебя что-то гнетет, – сказала Лиат.
– Да нет, у меня все отлично. Просто Мухатия-тя снова придирается. Но это мелочи. У тебя есть время сходить с нами в баню?
– Да, – сказала она.
Лиат хотела отказаться, но передумала. Бумаги для Вилсина-тя подождут.
– Здорово, – заметил Итани с одобряющей улыбкой. И все-таки что-то в нем было не так. Не то сдержанность в жестах, не то рассеянность во взгляде. – Как твоя работа, продвигается?
– Более-менее. Переговоры идут своим чередом. Правда, беременная выводит меня из себя. Я начинаю срываться. Знаю, что нельзя, но ничего не могу поделать.
– А она тебя прощает?
– Честно говоря, я еще не просила у нее извинений. Каждый раз собираюсь, пока ее не вижу. А как только оказываюсь рядом, все желание пропадает.
– Ну-у, ты могла бы начать утро с извинения. Выложить первым делом, а после перейти к остальному.
– Итани, может, я и тебя ненароком обидела? Хочешь, извинюсь?
Он улыбнулся, как всегда, обезоруживающей улыбкой, но почему-то в глубине глаз она не отразилась.
– Нет, – ответил Итани. – Совсем незачем.
– Потому, что внешне мы как будто помирились, а на самом деле… ты какой-то не такой с тех пор, как я ходила на слушание.
Она высвободилась из объятий и села на его койку. Итани помялся и тоже сел рядом. Ткань полога затрещала под их весом. Лиат приняла извинительную позу, но смягчила ее до робкого вопроса и предложения выслушать.
– Все не так, – ответил Итани. – Я вовсе не злюсь. Это трудно объяснить.
– Так попробуй. Может быть, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.
Он усмехнулся – тихим, горьким смешком, – но не стал возражать. Лиат помрачнела.
– Возвращаемся к старому разговору? – тихо спросила она. – Меня наконец-то начали повышать. Я веду переговоры с хаем, с поэтами. А твой договор вот-вот потеряет силу. По-моему, ты боишься, что я тебя перерасту. Что положение распорядителя, даже низшего ранга, куда достойнее положения грузчика.
Итани замолк. В его чертах появилась задумчивость, и впервые за многие дни он посмотрел на нее пристально. На губах возникла и тут же исчезла кривая усмешка.
– Я права?
– Нет, – ответил Итани. – Но мне все равно любопытно: ты это себе представляла? Что я буду тебя недостоин?
– Нет, не это, – сказала она. – Но я и не считаю, что ты кончишь жизнь простым грузчиком. Странный ты человек. Сильный, умный, обаятельный. И, мне кажется, знаешь куда больше, чем рассказываешь. Только мне непонятны твои предпочтения. Ты мог бы столького достичь, если бы захотел. Неужели тебе ничего не нужно?
Он не ответил. Улыбка исчезла, во взгляде появилась та же обреченность. Лиат погладила его по щеке, чувствуя пальцами подросшую щетину.
– Хочешь, пойдем в бани? – спросила она.
– Да, – ответил он. – Надо идти. Остальные скоро подойдут.
– Уверен, что не хочешь ничем со мной поделиться?
Он открыл рот, и она почти увидела, как на его губах завяла очередная шутливая отговорка. Его широкие ладони сжали ее за руки.
– Не сейчас, – ответил Итани.
– Но как-нибудь однажды, – сказала она.
На его продолговатом лице промелькнуло что-то вроде испуга, но он все-таки улыбнулся.
– Хорошо.
За вечер Итани понемногу развеялся. Они посмеялись с друзьями, вместе выпили, попели песни. Потом одной ватагой отправились из бань к чайным, а оттуда – к опустевшим пляжам у конца набережной. Широкие полосы ила отмечали высохшее устье реки, протекавшей там много поколений назад. Когда пришла пора прощаться, Итани проводил Лиат к Дому Вилсина. Всю дорогу его рука приятным весом лежала у нее на плечах. Когда они ступили во двор с фонтаном и Гальтским Древом, грянул хор сверчков.
– Ты можешь остаться, – тихо сказала Лиат.
Итани повернулся, притянул ее к себе. Она заглянула ему в глаза и прочитала ответ.
– Значит, в другой раз? – спросила она, стыдясь мольбы в собственном голосе.
Он наклонился и уверенно поцеловал ее. Она обхватила его голову, словно чашу, из которой пила. Ей отчаянно хотелось удержать его, быть рядом, заснуть в его объятиях. Однако Итани попятился, мягко высвобождаясь из ее рук. Лиат сложила руки в прощальном, с нотой сожаления, жесте. Итани ответил такой замысловато-нежной позой – благодарности, просьбы о терпении, преданности, – что вышло сродни поэзии. Затем он отступил назад, все еще глядя на нее, и растворился в тени, куда не проникала луна. Лиат вздохнула, встряхнулась и побрела к себе. Предстоял долгий день. До церемонии оставалась всего неделя.
Лиат заметила, что не одна, только добравшись до двери комнаты. Беременная Мадж поджидала ее в коридоре. На ней была широкая сорочка, едва прикрывавшая грудь, и обрезанные до колена штаны, какие носят рабочие. Тугой живот выглядывал наружу и лоснился в лунном свете.
К удивлению Лиат, островитянка приняла позу приветствия. Вышло неловко, по-детски, но узнаваемо.
– Здравствуй, – произнесла Мадж. Из-за акцента слово едва удалось разобрать.
Лиат тут же ответила сообразной позой, чувствуя, как расплывается в улыбке. Мадж чуть не светилась от радости.
– Ты учишь наш язык! – обрадовалась Лиат. Мадж задумалась, потом пожала плечами – это было понятно и без слов.
– Здравствуй, – произнесла она снова, повторяя усвоенную позу. Ее лицо говорило: больше ничего не знаю. Лиат кивнула и с улыбкой взяла девушку за руку. Мадж переплелась с ней пальцами, и они, словно две девочки-подружки, направились в гостевые покои, куда Мадж поселили до окончания сделки.
– Хороший задел, – произнесла Лиат по дороге. Она знала, что островитянке ее слова ничего не скажут, но все равно решила их озвучить. – Продолжай в том же духе, и мы еще сделаем из тебя светскую даму. Дай только срок.
7
Два дня спустя, закончив работу и отправив друзей развлекаться, Ота вышел из барака и задумался. Городские улицы с закатом оживились, запестрели. Теплый оранжевый свет окутал стены и крыши, первые звезды зажглись в кобальтово-синем небе. Ота стоял посреди улицы, наблюдая вечерние перемены. В воздухе, как язычки пламени, заплясали светляки. Нищие с наплывом прохожих запели по-иному. Справа раскинулся веселый квартал в вечных ярмарочных огнях. Впереди лежала набережная, хотя сейчас ее не было видно за рядами бараков других домов. А где-то слева, далеко за городской чертой, большая река несла воды с севера.
