Della D. - Зеркальное отражение
— Но, Северус… — попытался возразить мальчик, но ему не дали продолжить.
— У нас был уговор. Разговор состоялся, результат такой, какой есть. – У самой двери Снейп на секунду замер, бросив на Поттера гневный взгляд. – Я свою часть договора выполнил, очередь за тобой.
Он вышел, громко хлопнув дверью. Гарри растеряно пробормотал ему вслед:
— Я не это имел в виду, — его лицо исказила гримаса отчаяния. – Я просто не хотел, чтобы он и тебя пытал…
***
Когда в тот вечер Гарри добрался до своей комнаты, он был почти в отчаянии. Северус не просто отказывался продолжать их разговор. Он вообще не хотел с ним говорить, взял свои книги и ушел с ними в спальню.
Гарри лег на кровать поверх одеяла и вздохнул. Он не понимал. Не мог понять. Неужели вся проблема этих взаимоотношений в том, что он сын Джеймса Поттера? Но ведь в своей реальности он тоже был сыном Джеймса, а Северус его все равно любил. Так в чем же дело?
Гарри напряг память. Первые годы жизни под опекой Снейпа он помнил смутно и не мог с уверенностью сказать, как быстро зельевар принял его. В то же время он никогда не слышал от Снейпа плохих слов в адрес своего биологического отца. Или не помнил этого. Нет, он точно помнил, что когда‑то спрашивал приемного отца о Джеймсе. И тот всегда был очень сдержан в своих ответах, сообщал только факты, никогда не говорил о своем отношении к нему, никогда не хвалил его, но и не ругал. При этом Гарри всегда чувствовал, что Северус ему что‑то не договаривает. Позже он узнал, что Снейп и Поттер–старший не ладили в школьные годы, но подробностей той истории ему так никто и не рассказал. Это был словно заговор молчания, в котором участвовали Ремус, Сириус и сам Северус. Сейчас Гарри как никогда рассердился на всех троих за это: именно из‑за их молчания в настоящий момент ему не хватало информации. Спрашивать у Северуса в этом мире не имело смысла, он ни за что не скажет.
Утомленный переживаниями и не вполне восстановившись после ночей бессонницы, Гарри не заметил, как провалился в сон. Словно его утащили туда против его воли.
В своем сне он блуждал по коридорам замка, то ли ища Северуса, чтобы задать ему волновавшие его вопросы, то ли просто потеряв дорогу. Внезапно он замер, увидев самого себя, сворачивающего в один из коридоров. Во сне Гарри потряс головой и поспешил за самим собой. Он не знал, что спит. Еще больше удивляло его то, что он увидел себя не таким, как в этом мире. Он увидел себя из своей реальности.
Он торопился, ускорял шаг, переходил на бег, уставал и снова шел пешком, но расстояние между ним и его двойником не сокращалось. Казалось, второй Гарри тоже не знает, куда идет, поскольку он петлял по коридорам, меняя направления, заново проходя по одним и тем же местам.
Гарри уже начал выбиваться из сил, когда вдруг его копия остановилась у одной из дверей и решительно распахнула ее. За той дверью уже не было Хогвартса. Она открывалась… в их гостиную! То есть гостиную в доме его приемного отца, в его мир! И двойник уже вошел в нее, оставив дверь распахнутой. Гарри поспешил к двери, но на пороге был вынужден остановиться: какая‑то сила не давала ему переступить через него. Он видел наряженную елку, чувствовал жар от камина, но не мог войти!
— Северус! – позвал он, но не услышал собственного голоса.
Зато его голос услышал двойник. Он обернулся, посмотрел на Гарри со смесью удивления и страха, приблизился к двери, разглядывая свою неточную копию.
— Пусти меня! – в отчаянии закричал Гарри. – Пусти меня, это мой мир! Это мой дом!
У двойника от ужаса расширились глаза, он отступил на шаг, словно теряя равновесие. Его губы зашевелились, но Гарри не слышал слов. Двойник схватился за дверь и захлопнул ее с такой силой, что она почти ударила Гарри по лицу. Этого не произошло только потому, что мальчик неожиданно проснулся. В комнате было темно и тихо. Какое‑то время Гарри приходил в себя, переваривая в голове содержимое сна. Вспоминая движение губ двойника, он вдруг словно услышал произнесенные им слова:
— Нет! Теперь это мой мир, мой дом и мой отец! Убирайся!..
Глава 7. Такое разное Рождество
Скрывшись от мальчишки в спальной (единственном месте, куда наглец не смел совать нос) Северус вздохнул свободнее. Он бросил взгляд на книги, которые взял с собой, и сокрушенно покачал головой. Для него уже давно стало очевидным, что произошедшее с Поттером на этот раз – случай беспрецедентный. Найти решение проблемы в книгах невозможно. Единственный способ вернуть все на свои места – снова взорвать зелье в обоих мирах одновременно, но для этого нужно согласовать действия двойников. И это тоже невозможно.
Снейп положил книги на комод и устало сел на кровать. По всему выходило, что Поттеры не смогут вернуться в свои миры. Ни в обозримом будущем, ни вообще когда‑либо. С тихим стоном он повалился на спину и уставился в потолок.
Терпеть этого наглого мальчишку, привыкшего считать его своим отцом, до конца жизни? За что ему такое? За что ребенку такое испытание: потерять все, что он имел, и снова оказаться в мире, где за ним охотится кровавый маньяк с манией величия? Как он поведет себя, когда узнает, что не может вернуться домой? Попытается построить вокруг себя мир, максимально похожий на родной? Или не сможет жить с этим, сломается, наложит на себя руки?
Зельевар прикрыл глаза и снова застонал. От вороха этих вопросов голова шла кругом и начиналась мигрень, которую, как он знал, не остановить ни зельями, ни порошками, ни даже Темными Искусствами.
Хуже всего то, что добрый дедушка Дамблдор, конечно, повесит на него обязанность предотвратить гибель мальчика. Еще чего доброго потребует от него изображать из себя заботливого папашу… Неужели они не понимают? Неужели никто из них не понимает, что именно делает невозможным для Северуса терпеть присутствие мальчишки? Они все считают его инфантильным слабаком, который не смог преодолеть своих детских обид. Северус осознавал, что, конечно, сам виноват в подобном мнении окружающих. Он ведь никогда не мог назвать вслух причины своей ненависти к ребенку, который, по большому счету, действительно не сделал ему ничего плохого. Во всяком случае, ненамеренно.
В конце концов, парень ведь не виноват, что так похож на своего отца. Не виноват в том, что рождает в голове Снейпа воспоминания о самых неприятных и постыдных эпизодах его юности. Тем более ребенок не может нести ответственность за действия человека, который произвел его на свет. Все раны, которые Джеймс нанес Северусу, он нанес ему до рождения сына. В какой‑то степени отцовство, напротив, заставило его остепениться и перестать издеваться над бывшим одноклассником. Только рождение сына заставило его наконец повзрослеть. Не война, не угроза смерти, не общее дело, а маленький Гарри. Джеймс, видите ли, хотел, чтобы его сын гордился им. Так что, останься Джеймс Поттер жив, Северус мог бы и проникнуться теплыми чувствами к его наследнику. Но Джеймс и его жена погибли.
