Виктор Гвор - Другие семь дней
— Хорошо. Садись, Антонова только к Рошалю отправь, — Громов показал старшине место рядом с собой, опять открыл карту и несколько мгновений смотрел на нее, пытаясь найти нужный квадрат. Помог летчик, быстро сориентировавшийся в путанице условных обозначений.
— Мы должны быть здесь, — показал он. — А ведь мы влипли, точно. По карте получается — либо плыть через реку, либо прорываться сквозь деревню, — и добавил. — А я плавать не умею, совсем.
— С ранеными плыть придется, — задумчиво добавил Тюкалов, — плот нужен.
Сергей задумался, пытаясь принять решение. Старшина и летчик уважительно молчали, ожидая, когда он выскажется. Но додумать лейтенанту не удалось, неожиданно подбежал Антонюк.
— Рошаль литовцам сдался! Бросил винтовку и ушел в деревню! — запыхаясь, прокричал он.
— К бою! Тюкалов, бери пулеметчиков, и занимайте позицию слева, у прогалины! — Громов неожиданно успокоился и почувствовал себя курсантом, решающим тактическую задачу, причем решение появилось, словно само собой. Команды Сергея подняли красноармейцев, поспешно занимавших указанные позиции. Оставшись вместе с Акимовым, взявшим у одного из раненых винтовку, на месте, Сергей задумался.
Десятка полтора, пусть даже два, вооруженных бандитов против пятнадцати здоровых, готовых к бою красноармейцев с ручным пулеметом и автоматом. Нет у литовцев при атаке никаких шансов. Но они могут задержать их группу в лесу до прихода немцев. Тогда бандитам лучше всего послать несколько человек для охраны подходов к реке и перекрыть въезд в деревню. Придется атаковать населенный пункт, а это лишние потери…
Неожиданно грохнуло сразу несколько выстрелов, и на голову Громова упала срезанная пулей ветка. Выругавшись от неожиданности, он приподнялся и пригляделся. Впереди, среди подлеска мелькали фигуры атакующих.
— Суки, точно ничего не боятся, — выругался лежащий рядом Акимов, на секунду отвлекая внимание. В этот момент грохнул дружный залп и загрохотал «дегтярь».
Наверное, нападавших каким-то образом поджимало время или просто их командир решил, что позиционная война разлагающе действует на личный состав. А самое главное, они, кажется, до сих пор не имели понятия, какие силы им противостоят. Первый же залп положил, по оценке лейтенанта, почти половину атакующих. Перекрывая грохот стрельбы, раздались громкие крики раненых. Стрельба противника как-то резко стихла, но одновременно сбоку раздались невнятные крики и шум.
— За мной, — бросив винтовку и выхватив ТТ, Акимов рванул на шум, пригибаясь и маневрируя между деревьями. Выругавшись, Сергей подхватил брошенное оружие, крикнул раненым, чтобы не высовывались, оставил одному из них автомат и побежал вслед за летчиком…
На небольшой полянке, матерясь, трое красноармейцев отбивались от пятерки довольно грамотно атакующих их литовцев. Поблескивали штыки, гремела сталь, казалось еще немного и…
Акимов, неожиданно для Громова, очень грамотно, не высовываясь из-за дерева, открыл огонь из ТТ. Трое бандюг упали, еще один бросил винтовку, воткнувшуюся штыком в землю, а последний бросился в чащу, но тут же рухнул, подстреленный одним из бойцов…
Через два часа чертова дюжина красноармейцев, покинула пустую, словно вымершую деревню, оставив на небольшом погосте несколько свежих могил, в том числе и могилу забитого бандитами Рошаля. Поскрипывали колеса конфискованной телеги, бойцы на ходу жевали хлеб с салом. Пока из деревни была видна дорога, все двигались неторопливо, словно никуда не торопясь, но свернув за поворот сразу поднажали.
Удалившись от деревни километров на пять, они свернули в лес и замаскировались, готовясь к ночлегу.
— Как считаешь, немцы точно далеко продвинулись? — спросил Акимов, вспомнивший допрос уцелевших бандитов, у Громова, сидящего у вырытой ямы, в которой горел разведенный костер.
— Не думаю. За нами танкисты стояли, они наверняка немцев потрепали, — ответил задумчиво лейтенант, — а там от Ленинграда резервы подойдут.
— Но всыпали нам крепко, точно говорю, — заметил летчик.
— Ничего, за одного битого двух небитых дают. Мы еще в Берлине с тобой выпьем, — оптимистично заметил Громов.
г. Батуми, порт. Кахабер Вашакидзе, старший лейтенант ПВ НКВДВозвращение на заставу ознаменовалось новым знакомством. В кабинете Дашевского сидел широкоплечий короткостриженый парень с густыми, длинными, лихо закрученными усами пшеничного цвета.
— Николай Антонов, — протянул руку широкоплечий.
Мог и не представляться. Эти «старорежимные» усы впечатляли даже на пожелтевших от времени черно-белых фотографиях. Не узнать их было невозможно.
— Кахабер Вашакидзе, — ответил на рукопожатие старлей. — Можно Каха.
— Вот так просто? — улыбнулся Николай. — Ты ж, вроде, по званию выше.
— Это как посмотреть. Я-то одного Антонова знаю. Генерал-лейтенанта. Так что ты до этих чинов дослужишься. А вот я — еще бабка надвое сказала.
— Так и я по прогнозу той же бабки, — ответил лейтенант. — История изменилась. Ладно, ужинать пойдешь?
— Когда это пограничник от ужина отказывался?
— Я ж тебе говорил, — вмешался Дашевский, обращаясь к Николаю, — Каха — свой парень. Жрет за троих, водку хлещет залпом, и с бабами, небось, не промах!
— Про баб-то откуда знаешь? — спросил Каха.
— Так ты ж грузин!
Офицеры дружно рассмеялись.
— В общем, — продолжил Семен, — осталось только верхами ездить научить. Что за пограничник без коня!
Кахабер удивленно глянул на Антонова:
— Чему учить? Умею.
— Откуда, — удивился Николай. — Говорят у вас, в будущем, все исключительно на машинах, а лошадок бедных и забыли совсем.
— Так я ж грузин! — ответил Вашакидзе и занялся подоспевшим ужином.
Вроде и не особенно голоден был, да молодой организм всегда требует. Собеседники, видимо, считали так же. Так что тишина нарушалась только сосредоточенным жеванием. Пока эту гармонию нарушил Тучков:
— Товарищи командиры, это почему у вас радио выключено? Замечание с занесением… куда-нибудь, — он улыбнулся, — Только что телеграмма пришла. Об отношении к бывшим гражданам государств СНГ, — взглянув на удивленные лица Антонова и Дашевского, пояснил. — То, во что они СССР превратили. Всё правильно, Сёма, мы с Кахой сделали. А я уж издергался, как курсистка. При подчинённых нельзя, но вы, старший лейтенант Вашакидзе, поступаете в моё распоряжение только к нулю часов. Так что давайте, — капитан поставил на стол бутылку водки с залитым сургучом горлышком.
