Ира Аллор - Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды
Манвэ стиснул почти допитый кубок — тонкие музыкальные пальцы сплющили массивные стенки. Брызнуло вино — прозрачно-лимфатической каплей. Не пили красное вино в чертогах Ильмарин на Таникветиль.
— Так было нужно. Он что-то скрывает. От меня, — Король Мира разжал руку, искореженный кубок упал на стол с глухим звоном. — При чем тут жалость? Других… Зачем ты говоришь это — сейчас?
— Правда, зачем? В конце концов, не я начала этот разговор. Совершенно лишний. — Варда плавно выскользнула из-за стола, обогнула, оказавшись прямо напротив Манвэ. Оперлась руками о столешницу — их глаза встретились.
— Я не хочу для тебя судьбы Мелькора. Это мой дом, и… не надо больше… — Она развернулась и быстро вышла.
— Варда?! — Манвэ выскочил из-за стола, чуть не опрокинув его. — Подожди, я не… — Он резко остановился посреди залы. «…Мой дом, и…» — какая-то непонятная робость помешала попытаться закончить. Или страх? Очередные проблемы — что-то проснулось и в ней. Нечто опасное, больное…
Ну и день… События выстраивались в цепочку, начало которой было, похоже, положено недавно в Залах Людей… Да что это такое, в конце концов, — они одним своим присутствием вызывают смуту в мыслях.
Что-то неизъяснимо смещалось, расплывалось, внушало тревогу… И все же хотелось, чтобы они остались… Странно: исподволь выясняя роль Аллора в истории с Кольцом, Манвэ подивился тому, что майа не стремится подать это как свое озарение и отречение от дел Тьмы, а сводит все к прозаической мести по личным мотивам. А ведь мог бы — с его-то отлично подвешенным языком.
Гортхауэра он не обругал ни разу — а ведь обстановка располагала заработать на этом лишние очки.
«Впрочем, это безвкусно, — поморщился Король Мира, — с чего бы это ему поступать так? Он гораздо тоньше…»
Тоньше… Манвэ решительно прервал размышления. Не до того. Лориэн, Лориэн — пусть пороется в их сознании, пусть разберется. Там и решу, — даже с облегчением подумал он. Не сейчас.
Манвэ словно обрадовался отсрочке — ничего пока решать и предпринимать не надо.
А Эонвэ… Пусть у Лориэна отдохнет. То есть пусть Лориэн узнает…
Опять — Лориэн? — разозлился на себя окончательно Владыка Арды. Сам не способен? А зачем самому, если других можно использовать? Не мое это дело — я не Феантури, не властитель душ, — успокоил себя Манвэ и потянулся за самокруткой…
Глава 5
Аллор и Эльдин попрощались с Намо у его чертогов и направились в глубь Залов — туда, где поселился майа.
Темнота их не пугала, даже успокаивала, но все же Эльдин вздохнула: немного света не помешало бы. Она смутно различала очертания Залов. Впрочем, Аллор хорошо ориентировался в потемках.
Они были одни — тени не в счет. Впервые с тех пор, как Эльдин снова объявилась в Залах. С тех пор, как когда-то расстались в лесах Арнора. И теперь шли рядом, неожиданно замолчав, — они успели немало порассказать друг другу, быстро, словно стремясь поскорее сделать общими знания, опыт, память.
Сейчас же они ощущали какое-то право на безмолвие и наслаждались им, выпивая его из сгущающегося воздуха небольшими глотками.
Эльдин, опираясь на руку Аллора, вглядывалась в окружающий сумрак — ей казалось, что все как-то мерцает, вибрирует. Поет?
— Ты слышишь? — Она тронула спутника за рукав. — Вокруг нас?
— Слышу, — почему-то прошептал он. — Залы поют… Призраки расступались, глядя на странную пару, выглядящую здесь неуместно, — словно бы двое обычных людей возвращаются домой. И хотя черный плащ, как прежде, окутывал фигуру Аллора, капюшон не скрывал больше лицо…
* * *
Аллор отворил дверь в свои апартаменты. Из стены до сих пор торчало кольцо для цепи — теперь в него был воткнут факел. Майа зажег его, не прибегая к магическим ухищрениям — некогда экспериментировать. Пламя выхватило фрагменты стола, на котором царил живописный беспорядок, небрежно брошенную на кресло рубаху, угол ложа и кусок ковра над ним — явно подарок Вайрэ. Эльдин улыбнулась: ей случалось посещать друзей в Арноре, и было что-то мучительно знакомое, когда первые переступаешь порог чьей-то обители, сравнивая увиденное с догадками.
Несмотря на беспорядок, комната выглядела даже элегантно. Смахнув рубашку с кресла, Аллор подвинул его Эльдин:
— Присаживайся. — Он повернулся к странной конструкции, призванной служить полкой, достал изящную граненую бутыль — в ней плескалась темная жидкость. Откуда-то взялись и блеснули в свете факела два хрустальных бокала. Аллор налил немного вина, протянул бокал Эльдин:
— Оно легкое…
— Подумаешь… — немного по-детски пробормотала Эльдин. Ее лицо стало совсем юным.
Лицо Аллора словно оттаяло, с него слетело надменное выражение, черты смягчились и в то же время стали более… ломкими, что ли? Расположившись во втором кресле, он приподнял бокал:
— С возвращением.
— За встречу.
Мелодичный хрустальный звон рассыпался о стены.
— Оно нежнее, чем на Таникветиль, — растянула в улыбке губы несостоявшаяся звездная странница.
Аллор ухмыльнулся, прикрыв глаза.
Они чувствовали, как отпускает их напряжение, накопившееся за этот долгий удивительный день, — так бывает, когда возвращаешься из путешествия: еще утром — дорога, легкая дымка, запахи странствий — дыма и ветра, а ночью уже сидишь у себя дома и потягиваешь лениво чай, уткнувшись в привычно-излюбленную книгу… То, что успело произойти за этот день, заменило им объяснения, и как-то само собой стало ясно, что возникшая между ними связь не является исключительно достоянием памяти. А там и так всего хватало — не хотелось лишний раз тревожить ее: самые светлые моменты прочно были теперь связаны с воспоминаниями болезненными. Пестрая мозаика… Они одновременно поднялись с кресел, шагнули навстречу друг другу. Глаза в глаза — зелено-искристые, с запутавшимися в них солнечными бликами, и синие, сейчас почти фиолетовые, с тающими в глубине острыми льдинками.
Руки на плечах, пальцы, перебирающие темно-медные кудри, запутавшиеся в черно-мерцающих волнах…
— Какой бред…
— Вполне занятный…
— Нет, наверное, все же сон…
— Когда ты последний раз спала?
— Под каким-то кустом на равнине… Горгорот, что ли?
— Да… Эру, о чем я? — Он болезненно поморщился.
— Все хорошо, хорошо, хорошо, — заклинание полыхнувшей горячечной мути.
Лицо в чаше ладоней: болезненно-утонченные черты, привычная усмешка, почти незаметная, спрятавшаяся в углах глаз и рта, и что-то неясно-беззащитное в легком колебании ресниц.
Хрупкая, полудетская фигурка в обруче сплетенных рук, неожиданно широкая, лучистая улыбка и грустно-полынная взвесь, оседающая на дно прозрачных глаз.
