Роберт Асприн - Варторн: Воскрешение
Одновременно другие родичи первого министра отправились с такими же заданиями в другие места, надеясь создать союз, предложенный Сультатом. К сожалению, Петград давно уже был самым сильным государством на юге. Ему не приходилось ни ублажать соседей политическими уступками, ни вести переговоры. Статус неоспоримого превосходства сохранялся за ним так долго, что у него не имелось даже собственного дипломатического корпуса. Теперь Сультату приходилось использовать для переговоров родственников. Да и кого еще стали бы слушать при соперничающих королевских дворах? И, по мнению Сультата, кто еще мог бы взвалить на себя бремя этого предприятия, кроме людей одной с ним крови?
Ну что ж, пусть будет Трэль...
Радстак пожала плечами, следуя за своим любовником-нанимателем. Рука ее все еще лежала на рукояти меча. Пусть так и будет — пока ей платят.
РЭЙВЕН (2)
Зал для совещаний во дворце Правителя был самым большим крытым помещением в городе-государстве Фельк. Здесь когда-то по традиции правитель собирал своих советников, выслушивал их доклады, обсуждал неотложные дела по управлению страной, больше которой на Перешейке была в то время только одна — могучий Петград на юге.
Здесь же правитель раз в месяц проводил публичные процессы и аудиенции, выслушивал жалобы и прошения от всякого, кто искал его суда или поддержки. В те дни помещение было богато обставлено и украшено, чтобы одновременно произвести впечатление на посетителей и напомнить им о тех богатствах и власти, которыми обладал правитель.
Теперь это было просто большое помещение. Дорогую мебель убрали, а правителя в Фельке больше не было. Матокин поднялся намного выше. Рассказывали, что он не прикладывал рук к повседневным делам своей растущей империи, предпочитая поручать их подчиненным, — при необходимости негласно консультируясь с ними. Не устраивал он и публичных слушаний. Он считал, что для его времени и государственных средств можно найти более разумное применение, и не испытывал ни нужды, ни необходимости напоминать о своем могуществе.
Рэйвен, полная и любопытства, и тревоги, остановилась у входа, чтобы осмотреться. Перед нею открывалось пространство — огромное, словно пещера. Толпы посетителей, наводнявших дворец, растворялись в нем бесследно.
В движении толпы наблюдались приливы и отливы. Мужчины и женщины то сбивались в кучки, обсуждая что-то между собою, то присоединялись к другим для краткой консультации или спора, а потом опять распадались. Гонцы сновали мимо девушки непрерывным потоком, входили и выходили.
Она не сомневалась, что находится в мозговом центре той империи, на благо которой присягала служить, и инстинктивно понимала, что прямо у нее на глазах принимаются десятки решений, влияющих на судьбы тысяч людей. Каково будет ее собственное участие во всем этом, зачем вообще ее вызвали сюда — она понятия не имела.
Постеснявшись вмешиваться в разговоры озабоченных чиновников, Рэйвен подошла к женщине, стоявшей в сторонке и занятой чтением какого-то свитка.
— Простите, пожалуйста...
Темные глаза уставились на нее, и она ощутила, что ее взвесили, измерили, критически оценили и сочли ничтожеством — все за один удар сердца.
— Ну?
— Мне было велено явиться к Матокину, но я не знаю, каковы правила...
На этом она заработала еще три секунды изучения.
— Средняя дверь вон там, в дальней стене, — сказала наконец женщина. — Перед ней стоит стражник. Назови стражнику свое имя и подожди, пока тебя вызовут.
— Спасибо, — сказала Рэйвен, но женщина уже вернулась к своему свитку.
Чувствуя себя уже совсем умалившейся, Рэйвен предприняла путешествие через весь зал и успешно отыскала стражника перед указанной дверью. Охранник взглянул на нее сверху вниз без всякого выражения.
— Меня зовут Рэйвен, — сказала она, невольно выпрямляясь, хотя даже максимально вытянувшись, едва доставала головой до груди стражника. — Я из Академии. Мне было велено явиться к Матокину.
Стражник удивленно моргнул, но соизволил произнести:
— Вас ждут. — После чего повернулся, дважды стукнул кулаком в дверь и отступил в сторону, кивком головы пригласив ее войти.
Укрепившись духом, чтобы побороть страх перед неизвестностью, Рэйвен толкнула дверь и вошла.
Она оказалась в маленькой невзрачной комнате — примерно с половину учебного класса в Академии. Никаких украшений, кроме большой карты Перешейка на стене. Повсюду громоздились свитки и пергаменты, придавая комнате вид кабинета ученого, но внимание Рэйвен привлекла не обстановка. Ее глаза сразу обратились двум людям, чью беседу, очевидно, прервал ее приход.
Один из них сидел за небольшим письменным столом — невысок ростом, коренаст, скорее дороден, чем мускулист, с живыми, блестящими глазами. Синяя туника из мягкой ткани была более похожа на ночную или домашнюю одежду, чем на униформу, — но Рэйвен безошибочно определила и его личность, и ранг. Перед нею был Матокин, самый могущественный человек Перешейка и создатель молодой империи Фелька.
Волосы у Матокина оказались темные. Точно как у нее самой. Впрочем, у ее матери были такие же.
Сердце Рэйвен тяжело забилось. Тошнота подступила к горлу, хотя она ни за что не позволила бы себе выказать эмоции, и на лице ее ничего не отразилось. Между тем все мечты ее, лелеемые на протяжении жизни, становились реальностью. Она встретилась с отцом! Конечно же, она не собиралась нарушать свой обет. Заветную тайну она не откроет никому, даже ему.
Другой человек, полулежавший в кресле среди подушек, был долговяз и худощав, как ящерица. Пальцы его раскинутых рук были удивительно длинными, лицо угловатым, а глаза смотрели рассеянно, без всякого выражения.
— Это, должно быть, Рэйвен, — сказал Матокин, слегка наклонившись к ней. — Если нет, стражник пожалеет, что впустил ее. Верно, Абраксис?
Абраксис. Рэйвен знала это имя. Он был начальником службы внутренней безопасности растущей империи. Считалось, что именно он организовывал те летальные случаи, которые происходили с магически одаренными людьми, не прошедшими отбора. По политическому влиянию он был вторым человеком в государстве.
Принимать ли замечание Матокина как шутку — осталось неясным, поскольку человек на подушках не откликнулся ни словом, ни жестом. Он лишь продолжал рассматривать пришелицу.
— Я Рэйвен, сударь, — сказала она. — Мне сказали, что вы желали видеть меня...
С огромным трудом ей удалось скрыть дрожь в голосе и кое-как овладеть собою.
— Да. Мы просмотрели твое дело, — сказал Матокин, взмахом руки указав на бумаги, лежащие стопкой на столе, — и захотели познакомиться лично. Похоже, что ты учишься чрезвычайно успешно, хотя наставники, кажется, не всегда охотно хвалят тебя.
