Глен Кук - Десять поверженных
Одноглазый оторвал себя от пола, огляделся. Я думаю, он ничего не смог увидеть своим глазом.
– Пр-рально, – он хмуро посмотрел на меня. – Уб-бльдк. Все уб-бльдки. Что-то рассмешило его. Он захихикал. Гоблин присоединился к нему.
Когда мы с Вороном не поняли их шутки, его лицо приняло величественное выражение.
– Здесь не наши люди, приятель. На улице в снегу – теплее, – сказал он.
Гоблин помог Одноглазому подняться. Шатаясь, они вышли.
– Надеюсь, они не наделают глупостей. Еще больших глупостей. Типа пустить друг другу пыль в глаза. Они ведь прикончат друг друга.
– Тонк, – сказал Ворон. Он открыл свои карты. Ворон вел себя так, как будто развеселая парочка здесь вообще и не появлялась.
Десять или двадцать конов спустя ворвался один из солдат, которых мы брали с собой.
– Видели Элмо? – встревоженно спросил он. Я посмотрел на него. Он был бледен и напуган. В волосах таял снег. – Нет, а что случилось, Хагоп?
– Кто-то напал на Масляного. Я подумал, это Кочерга. Я прогнал его.
– Напал? Он мертв? – я бросился искать свою медицинскую сумку. Я нужен Масляному больше, чем Элмо.
– Нет. Но раны большие. Много крови.
– Почему ты не принес его?
– Не смог поднять.
Он тоже был пьян. Нападение на друга немного протрезвило его, но не до конца.
– Уверен, что это Кочерга? Этот старый дурак опять пошел в атаку?
– Уверен. Ну, Костоправ, давай. Он помрет.
– Иду, иду.
– Подождите, – Ворон рылся в своих вещах. – Я с вами.
Он держал в руках пару остро отточенных ножей и никак не мог выбрать.
Потом он пожал плечами и заткнул за пояс оба.
– Надень плащ, Костоправ. Там холодно. Пока я его искал. Ворон выспрашивал у Хагопа подробности о Масляном. Он приказал ему сидеть тут, пока не объявится Элмо.
– Пойдем, Костоправ.
Вниз по лестнице, на улицу. Походка Ворона очень обманчива. Кажется, что он никогда не торопится. Но чтобы не отстать от него, надо хорошо пошевеливаться.
Снег – это еще не самое противное. Даже там, где улицы были освещены, дальше двадцати футов ничего не было видно. Снега было уже шесть дюймов. Тяжелый и мокрый. Но температура падала, и начинался ветер. Опять буря?
Черт! Неужели еще недостаточно?
Масляного мы нашли на полквартала дальше от того места, где ожидали его увидеть. Он прополз эти полквартала. Ворон пошел прямо к нему. Я никогда не узнаю, как он догадался, где нужно искать. Мы отнесли Масляного к ближайшему фонарю. Гвардеец был без сознания. Я фыркнул.
– Мертвецки пьян. Единственная опасность – это то, что он мог замерзнуть до смерти.
Он был весь в крови, но рана была не тяжелая. Небольшой шов и все. Мы дотащили его обратно до нашего убежища на площади. Я латал его, пока он был не в состоянии рыпаться.
Масляный спал. Ворон пинал его до тех пор, пока тот не проснулся.
– Мне нужна правда, – сказал Ворон. – Как это произошло?
– Слушай, это был Кочерга, да, Кочерга, – настаивал Хагоп.
Я в этом не сомневался. Ворон тоже. Но когда я закончил со своей иглой и ниткой, Ворон повернулся ко мне.
– Бери свой меч, Костоправ, – сказал он. В Вороне проснулся охотник. Мне не хотелось опять выходить наружу. Но еще меньше мне хотелось спорить с Вороном, когда у него такое настроение. Я взял меч.
Стало холоднее. Ветер усилился. Снежная крупа больно секла лицо. Я шествовал за Вороном, не имея ни малейшего понятия о том, что за чертовщину он затеял.
Мы нашли то место, где напали на Масляного. Снег еще не успел замести все) следы. Ворон присел на корточки и стал внимательно их рассматривать.
Интересно, что он там разглядел. Мне казалось, что света недостаточно, чтобы хоть что-нибудь там рассмотреть.
– Может, он даже не упал, – наконец сказал он. Ворон смотрел в темноту аллеи, туда, откуда появился нападавший.
– Откуда ты знаешь? Он ничего не ответил.
– Пошли, – сказал он и двинулся по аллее. Мне не нравятся аллеи. А особенно аллеи в таких городах, как Розы. По-моему, там нашли приют все виды злодеяний, знакомые человеку и, вероятно, еще несколько неизвестных. Но Ворон углубился туда… Ворону была нужна моя помощь Ворон был моим братом по Черной Гвардии. Но, черт подери, огонь и подогретое вино были бы куда более к месту.
Наверное, мы провели часа три или четыре, исследуя город. Ворон устал куда меньше меня. И теперь, казалось, он уже знал, куда идет. Он водил меня по улицам и аллеям, сквозь подворотни и мосты. Через Розы текут три реки, их соединяет паутина каналов. Мосты в Розах – одна из достопримечательностей, которыми славится город.
По сейчас мосты пеня не интересовали. Я был занят тем, чтобы оставаться на ногах, не упасть и не замерзнуть окончательно. Ноги мои превратились в куски льда. Снег все так же попадал в сапоги, а Ворон был совсем не в том настроении, чтобы останавливаться каждый раз, когда мне надо было вытряхнуть из сапога снежное месиво.
Дальше и дальше. Мили и часы. Я никогда не видел такого количества трущоб.
– Стоп! – Ворон выставил руку в сторону, преграждая мне дорогу.
– Что?
– Тихо, – он стал прислушиваться. Я тоже.
Я не услышал ничего, абсолютно. Впрочем, как и не увидел ничего за весь наш поход. Каким образом Ворон выслеживал того, кто напал на Масляного? Я не сомневался, что он занимается именно этим, просто я не мог этого понять.
Воистину, Ворон уже не мог удивить меня. Я ничему не удивлялся с того момента, когда увидел, как он душит свою жену.
– Почти все ясно, – он всматривался в пелену падающего снега.
– Иди прямо, той дорогой, как мы двигались. Перехватишь его через пару кварталов. – Что? А ты куда собрался? – произнес я вслед исчезающей тени. Черт тебя подери!
Я глубоко вздохнул, опять выругался, вытащил меч и внимательно посмотрел вперед. Я думал только о том, что же я буду делать, если мы поймаем не того?
Потом я его увидел. Из открытой двери таверны на него упал отсвет.
Высокий, тощий человек с отсутствующим видом уныло тащился по улице. Кочерга? Как я его узнаю?
Единственными, кто видел его во время рейда на ферму, были Элмо и Масляный…
Да. Только они могли опознать Кочергу. Масляный ранен, а про Элмо ничего не слышно… Где он? Лежит, припорошенный снегом на какой-нибудь аллее, холодный, как эта мерзкая ночь?
Страх уступил место злости.
Я вложил меч в ножны и вытащил кинжал. Он был спрятан у меня под плащом. Фигура впереди даже не обернулась, когда я нагнал ее, просто не обратила внимания.
– Суровая ночка, а, старина? Он проворчал что-то неразборчиво. Затем посмотрел на меня, прищурившись. Я как раз с ним поравнялся. Он отшатнулся.
