Андрэ Нортон - Ветер в Камне
Часть вторая
17
— САССИ! Сасси! Опять ночные волки научили тебя всяким штукам!
Девушка оглядывалась, но ничего не было видно, только стволы деревьев заслоняли небо и то тут, то там из земли торчали поросшие мхом камни.
— Сассси-и-и!
Девушка упёрла руки в боки и приплела к своему голосу голос Ветра — она знала, что никто из лесных людей не может противиться его зову. Хотя, конечно, когда играешь в прятки, это не что иное, как жульничество.
Пушистая малышка неохотно вылезла из идеального укрытия, где её коричневый мех совершенно сливался с деревом. Она волочила ноги и обиженно хмурила брови, но всё-таки подошла к Фалисе. Девушка протянула руки — и Сасси, быстро забыв обиду, побежала обниматься и слушать, какая она хорошая девочка, но все равно нехорошо убегать от Фалисы, которая ищет её уже почти целое утро.
— Сасси прячется — ты ищешь, — заулыбалась малышка. — Ты плохо прячешься, слишком белая кожа, её далеко видно. — Она погладила девушку по голой руке. — Тебе нужен мех!
— Да, зимой не помешал бы, — рассмеялась Фалиса. Всю жизнь она прожила с Хансой и только недавно научилась хотя бы частично прикрывать своё тело от холода. Сейчас на ней была пышная юбка из сухой травы с вплетёнными там и тут сиреневыми цветами; остальное тело охлаждал и согревал лишь Ветер.
Здесь, в тени деревьев, её волосы были тёмными, однако в тех немногих участках леса, где пробивалось солнце, в них сверкали светлые, почти золотые пряди. Фалиса заплетала волосы в косы, чтобы не цеплялись за ветви.
Её шею украшала гирлянда из сиреневых цветов, достаточно пышная, чтобы прикрыть небольшую упругую грудь. Сейчас, с истинной дочерью леса на руках, она и сама выглядела дикой лесной девой.
Лесные люди не считали года. Когда Фалиса едва стояла на ногах и сразу звала Хансу, стоило той зайти за дерево, её товарищем по играм был Пипер. Но он рос гораздо быстрее, и скоро настал день, когда Пипер ушёл к другим молодым мужчинам. Однако он не забыл о сестре и иногда навещал её.
Потом появился Офан; тогда Фалиса была уже большой девочкой или, по крайней мере, достаточно взрослой, чтобы помогать Хансе заботиться о втором сыне. И снова спустя несколько лет он ушёл, как это водится у лесного люда. Теперь его место заняла Сасси — но она вечно где-то пряталась!
У Фалисы не было особого желания уходить далеко от очередного временного шалаша, построенного Хансой. В одном они ночевали раз или два, в другом порой дольше… Фалиса не представляла себе мир без приёмной матери. Маленькую, Ханса носила её на руках, позже учила её законам леса (малышка впитывала знания с такой скоростью, что, без сомнения, ей благоволил Ветер) и обычаям лесного народа, правильным и неправильным.
Лесные люди (Фалиса не пыталась посчитать, со сколькими она познакомилась во время зимних миграций) жили каждый на своей территории. Никто не пересекал границу чужих владений без серьёзной причины и предупреждения, которое нёс Ветер. Все удивлялись, что девушка продолжала делить территорию с Хансой; впрочем, она была чужой, хотя лесной люд и принял её к себе.
Некоторые границы нельзя было пересекать никогда. Там, где деревья редели, Ветер предостерегал каждого, кто подходил слишком близко; когда Фалиса вздумала исследовать, что есть на западе, предупреждение Ветра прозвучало очень строго. В лесу были и другие странные места. Пипер однажды показал поляну, где камни лежали не как попало, а рядами и проход оставался только в одном месте. Девушке стало тревожно, и она не пошла вперёд, хотя Пипер храбро прыгнул в проход и зарычал в пустоту. Эти камни были сложены не лесным народом, а неведомыми строителями, давно исчезнувшими с лица земли.
Когда Фалиса подросла ещё немножко и у неё оформилась грудь, однажды вечером Ханса обняла её, принялась гладить, как детёныша, и говорить голосом Ветра:
— Ты уже не маленькая. Я видела тебя сегодня у ручья, в тебе был страх. Не волнуйся зря. В твоём теле произошла перемена, которая случается со всеми, кто способен носить детёнышей. Вот и твоё время пришло. Теперь ты должна покинуть нас, ведь ты не принадлежишь к лесному люду, наш лес и твой мир не пересекаются. Сегодня ночью ты пойдёшь к Камню Ветра и предстанешь перед Великой как взрослая женщина — таков обычай твоего народа, Фалиса.
Девушка сжала кулаки. Да, сегодня у ручья она испугалась, когда после купания обнаружила кровь, и подумала, что незаметно поранилась.
Ханса замолчала, и тут же Ветер окружил девушку, чтобы поддержать, утешить и направить. Ей так и не представилась возможность снова задать те два вопроса, которые до сих пор не находили ответа: кто её народ и где он?
Объятия Ветра-проводника стали крепче, и в голове начало разворачиваться знание. Ветер показывал образ, картинку, и, глядя на неё, Фалиса пошла вперёд.
Земля почти голая, странные нагромождения камней — не такие, к которым водил Пипер, — среди редких деревьев. Видение было неясным, девушка смотрела будто сквозь толщу времени (какая странная мысль!), но там были люди, подобные ей, только одежда их превосходила всё, что Фалисе удавалось соорудить своими руками. Были там цветы и песни Ветра, такие, что ей захотелось бежать туда, в странный, прекрасный мир. Но дыхание жизни привело её на поляну.
В лесу много разных камней: одни стоят, другие лежат. Однако такого Фалиса ещё не видела.
Потягаться с ним в росте могли, наверное, лишь самые высокие из лесного народа. В середине Камня зияла дыра размером с два кулака Хансы. На светло-серой поверхности ни следа лишайников, мха или вьюнов, как на других камнях, только искры — всех цветов, какие Фалиса видела в лесу. Искорки плясали, будто светлячки.
Ветер, приведший её сюда, отступил — оставался рядом, но умолк. То, что ей предстоит узнать, исходило не от него.
Фалиса подошла ближе. Сгущались сумерки, искры на Камне горели все ярче. Дыра в центре оставалась чёрной, как будто задёрнутой шторкой.
Наконец, когда от мельтешения огоньков закружилась голова, Фалиса осмелилась дотронуться до Камня. Он был тёплым, словно живым, и что-то потянуло её ближе.
Фалису манило отверстие, девушке хотелось знать, что прячется в его крохотной ночи. Опершись обеими руками, она ступила ближе, и Камень сделался теплее.
Привстав на цыпочки, она потянулась к темноте. Тут Ветер напомнил о себе — остановил её руку, но не оттолкнул от Камня.
Прижавшись лбом к верхнему краю дыры, Фалиса заглянула внутрь.
В башне, в своей клетушке, юноша потянулся — и вздрогнул от боли. Эразм никогда не тратил на него силу жезла, но розги у хозяина башни такие, что несколько дней после порки не хотелось шевелиться. В двух канделябрах горели неестественно яркие, как и все у повелителя, свечи. Между свечами лежала книга, раскрытая на схеме, которая была нарисована красными и чёрными чернилами. Пересечения линий были отмечены буквами; юноша умел читать, но не мог понять их внутренней логики.
