Раймонд Фейст - Дочь Империи
— Мать моего сердца, из всех, кто служит мне, — ты самая любимая. — Потом глаза у нее сузились, и в них снова сверкнул гнев. — Но никогда, ни на мгновение не забывай, что ты у меня на службе. Только посмей еще раз тронуть меня так, как ты это сейчас сделала, только посмей снова обратиться ко мне с подобными словами — и я прикажу избить тебя, как раба из кухни. Ты поняла?
После секундного колебания Накойя медленно склонила голову и, с трудом сгибая натруженные ноги, опустилась на колени:
— Я умоляю госпожу простить меня.
Прошло еще мгновение, и Мара, наклонившись к няне, обняла ее за плечи:
— Самая старая, самая дорогая моему сердцу… наша судьба переменилась. Каких-нибудь несколько дней тому назад я была послушницей храма, ожидающей посвящения. Теперь я управляю здесь всем, и тобой тоже — как раньше управлял мой отец. Самая важная услуга, которую ты можешь мне оказать, — это поделиться со мной своей великой мудростью. Но в конце концов только я одна должна выбрать путь, по которому буду следовать. — Крепче обняв Накойю, Мара продолжила:
— А если ты еще сомневаешься, так вспомни: бандиты меня не захватили. Вайо и Кейок не погибли. Я все рассчитала правильно. Мои планы принесли успех, и теперь мы отыграли кое-что из потерянного раньше.
Накойя помолчала, а потом шепнула:
— Ты была права.
Мара разомкнула объятия и дважды хлопнула в ладоши. Немедленно явились две девушки, готовые позаботиться о госпоже, вернувшейся после утомительного дня. Тем временем старая няня поднялась на ноги. Все еще вздрагивая от полученной отповеди, она спросила:
— Госпожа, ты позволяешь мне удалиться?
Подняв голову, чтобы служанка могла расстегнуть ворот ее платья, Мара ответила:
— Да, почтенная, но зайди ко мне после того, как я приму ванну. Нам нужно многое обсудить. Я добросовестно обдумала твой совет. Пришло время заняться устройством моего брака.
Накойя ошарашенно взглянула на нее. После всего, что сегодня случилось, такая уступка наводила на подозрения.
— Как пожелаешь, госпожа, — сказала она и с поклоном удалилась.
Уже оказавшись в коридоре, старая женщина, кряхтя, распрямила спину.
Сейчас она испытывала огромное облегчение. Наконец-то Мара вошла в роль властвующей госпожи. И хотя бурная вспышка гнева больно обожгла душу Накойи, главным было другое: дитя, которому впредь придется хранить честь своих предков, повзрослело и уже не нуждается в опеке.
Старая нянька усмехнулась. Если кротость и не принадлежала к числу достоинств Мары, то, во всяком случае, девушка унаследовала от отца поразительную отвагу и доблесть.
***Часом позже властительница Акомы вышла из ванны. Две служанки обернули ее блестящее тело полотенцами; две другие сдвинули на прежние места перегородки, отделяющие деревянную ванну от спальни. Как и во всех знатных цуранских домах, размеры и количество помещений определялись только расположением подвижных перегородок, которые могли служить и створками дверей, и окнами, и ширмами. Сдвинув одну из них, можно было пройти из кабинета прямо в спальню Мары, минуя центральные апартаменты.
Накойя появилась, как только Мара присела у открывшегося проема. Она жестом указала старой женщине на место рядом с собой.
— Госпожа, я принесла перечень подходящих союзников, — приступила Накойя к делу.
Мара все так же глядела вдаль. Она почти не двигалась, если не считать легких поворотов головы, которые от нее требовались, чтобы служанки могли расчесать ее длинные влажные волосы. Усмотрев в молчании хозяйки разрешение продолжать, Накойя развернула пергамент.
— Госпожа, если мы собираемся устоять против покушений Минванаби и Анасати, потребуется выбирать союзников с величайшей осторожностью. По-моему, у нас есть три возможности. Во-первых, это союз со старым уважаемым семейством, у которого хозяйство пришло в упадок. Другая возможность — выбрать для тебя супруга из семьи, недавно сумевшей добиться влияния и богатства, но желающей посредством брака приобщиться к традициям древнего рода, а заодно снискать себе почет и политических союзников. Ну а третья возможность — поискать семью, которая согласится на союз ради того, чтобы потешить собственное честолюбие и с помощью славного имени Акомы добиться большего перевеса в Игре Совета.
Накойя помолчала, ожидая ответа. Но девушка сидела все так же безмолвно, устремив взгляд в сад; чуть заметная морщинка пролегла у нее на лбу. Тем временем служанка закончила расчесывать волосы Мары, уложила их в аккуратный узел, поклонилась и исчезла.
Накойя поняла, что ответа не дождется. Снова развернув свиток, она откашлялась и приступила к объяснению:
— Я исключила из списка те семьи, у которых власти хватает, а вот с традициями плоховато. Для твоих целей больше подойдет брак с юношей из дома, который уже имеет могущественных союзников. Тут, конечно, возможны различные осложнения с союзниками Минванаби и особенно — с Анасати. Поэтому по-настоящему приемлемых для нас домов в списке совсем мало.
Взглянув на властительницу, Накойя обнаружила, что та, по-видимому, прислушивается только к вечернему хору насекомых.
Когда вошедшие слуги подрезали обгоревшие фитили ламп, Накойя увидела, что Мара хмурится, как будто решая трудную головоломку. Пытаясь привлечь внимание госпожи к результатам своих изысканий, Накойя с подчеркнуто деловым видом разгладила пергамент:
— Из всех, кого может интересовать союз с Акомой, самый многообещающий…
Мара внезапно перебила ее:
— Накойя, если я правильно поняла, Минванаби — единственная семья в Империи, располагающая столь большими собственными силами. А у какого дома самые мощные политические связи?
Накойя уронила перечень на колени:
— Анасати, конечно, тут и вопросов нет. Если бы не властитель Анасати, этот перечень был бы в пять раз длиннее.
Кивнув, Мара снова уставилась в одну точку, как будто ее взгляд был прикован к чему-то такому, что могла видеть только она:
— Я приняла решение.
Накойя подалась вперед, внезапно насторожившись: Мара даже не прикоснулась к перечню, не говоря уже о том, чтобы взглянуть на имена, которые писец нанес на пергамент под диктовку старой няни. Мара повернулась и взглянула ей в глаза:
— Я выйду замуж за сына властителя Анасати.
Глава 4. ГАМБИТЫ
Прозвенел гонг.
Отголоски этого звука донеслись до самых дальних уголков парадного зала во дворце властителя Анасати. В просторном помещении, увешанном старинными боевыми знаменами, царил смешанный аромат мебельного воска и непрекращающейся интриги. Под куполом, крытым черепицей, лежала столь густая тень, что даже при зажженных свечах это место казалось мрачным. Зал сам по себе гасил эхо. Многочисленные придворные и вассалы, собравшиеся здесь в ожидании событий, выглядели, как скопище почти неподвижных кукол.
