Абрахам Меррит - Семь шагов к Сатане
Я не слышал звука раздвигающейся панели и не видел во тьме никакого отверстия. Но панель открылась, и я прошел через то, что только что было сплошной стеной. Он остановился, несомненно, закрывая отверстие. Потом повернул под прямым углом направо, я за ним. Я насчитал пятьдесят шагов, прежде чем он остановился. Длинный коридор. Он на мгновение зажег свет. передо мной был один из маленьких лифтов. Баркер сжал мне руку и ввел меня в лифт. Он пошел вниз. Баркер облегченно вздохнул.
– Тут опасно, – прошептал он. – Но дальше будет легче.
Лифт шел, казалось, очень долго. Когда он остановился, я был уверен, что мы глубоко под большим залом, где-то на уровне фундамента.
– Мы идем одним из его собственных путей, – снова прошептал Баркер. – Не думаю, чтоб даже Консардайн его знал. Но Сатану мы здесь не встретим. Знаете почему? Я хочу вам показать.
Мы пересекли широкий, около десяти футов, коридор, темный, как тюремное подземелье. Потом, по-видимому, через противоположную стену и еще по одному коридору – восемнадцать шагов. Здесь Баркер остановился и прислушался.
Затем прямо передо мной появилась светлая линия в волос толщиной. Медленно, очень медленно она расширялась. На ее фоне стал виден силуэт головы Баркера. Он осторожно заглядывал в щель. Затем уверенно кивнул. И двинулся дальше.
Мы находились в полутемном узком коридоре. Два человека с трудом разминулись бы в нем. Коридор был выложен каким-то полированным черным камнем, в котором тонул свет из скрытого источника. Мы были в самом конце коридора. Пол постепенно опускался в виде пандуса на протяжении более ста футов; свет был таким тусклым и обманчивым, что точнее я не могу сказать.
– Похоже на вход в ад, не правда ли? – прошептал Баркер, – Ну, через одну-две минуты сами поймете, так ли это.
Он угрюмо шел вперед, я за ним. Я подошел к участку пути, который ставил меня в тупик. Это был крутой поворот. Освещения за ним не было совсем; тьму слегка рассеивал лишь свет сзади. Конца его я не видел. Мы двигались в сгущавшейся тьме. Пол стал ровным.
Неожиданно Баркер остановился и прижал губы к моему уху.
– Ложитесь. Ни звука, пока смотрите. Ради вашей жизни! Даже не дышите!
Я взглянул в щель. И почувствовал, как по спине и в корнях волос пробежали мурашки.
Чуть подо мной и не далее чем в пятидесяти футах сидел Сатана. Он открывал ворота своего черного рая перед погибшими душами рабов кефта.
При первом же взгляде я понял смысл этой сцены. Сатана сидел, наклонясь вперед, на троне из черного камня с алой подушкой, стоявшем на невысоком широком помосте. Он был в алом. Сбоку присел на корточки обезьяноподобный палач Санчал. Слева стояли два человека с закрытыми вуалью лицами. Один из них держал большой кувшин, а другой – золотой кубок.
У ног Сатаны поднималась с колен женщина. Не старая, светловолосая и когда-то, должно быть, очень красивая. Ее тело, видимое сквозь белую рубашку – ее единственную одежду, – не потеряло стройности. Глаза ее с ужасной алчностью были устремлены на другой золотой кубок в руке Сатаны. Рот ее был полуоткрыт, губы плотно прижаты к зубам. Тело дрожало и было напряжено, будто она собиралась прыгнуть.
Палач взмахнул своей петлей и улыбнулся. Она отшатнулась. Сатана высоко поднял кубок. Раскатился его звучный, лишенный выражения голос.
– Ты, женщина, которая была Гретой фон Бонхейм, кто я такой?
Она так же без выражения ответила:
– Ты Сатана.
– А кто я – Сатана?
– Ты мой Бог!
Я почувствовал, как дрожит Баркер. Думаю, что и сам я вздрогнул. Нечестивая литания продолжалась.
– У тебя не должно быть Бога, кроме меня!
– У меня нет Бога, кроме тебя, Сатана!
– Чего ты хочешь, женщина?
Она поднесла сжатые руки к сердцу. Голос ее дрожал, она говорила так тихо, что я с трудом расслышал:
– Мужчину и ребенка, которые умерли!
– Благодаря мне они оживут для тебя! Пей!
В его голосе звучала слабая насмешка, в глазах застыла издевка, когда он протянул кубок женщине. Схватив обеими руками, она осушила его. Потом поклонилась и отошла. И вышла из поля моего зрения, ступая при этом более твердо, лицо у нее было восторженное, губы шевелились, как будто она разговаривала с кем-то невидимым, шедшим рядом с ней.
Снова я почувствовал, как холодок ползет по спине.
В том, что я видел, было нечто истинно дьявольское, нечто подлинно отдававшее Князем Проклятых. Оно проявлялось в холодном высокомерии и гордости Сатаны во все время этой богохульственной литании. Оно было в его лице, в его сверкающих глазах, в позе огромного тела. Что-то действительно адское владело им, излучалось им, окутывало его. Я уже описывал это впечатление: будто он механизм из плоти и крови, в который вселился дьявол.
Мой взгляд следовал за женщиной, пока я мог ее видеть. Помещение было громадным. Через щель мне была видна едва ли треть его. Стены розового мрамора без шпалер или каких-нибудь украшений. В стенах отверстия, похожие на входы в глубокие ниши с серебряными занавесями. Большой фонтан отбрасывал звенящие струи воды в кроваво-красный бассейн. Повсюду были разбросаны кушетки из розового камня, покрытые богатыми коврами. На них лежали, как во сне, мужчины и женщины. Их несколько десятков, только в моем ограниченном поле зрения я насчитал не менее двадцати. Потолка я не видел.
Я подумал, что занавешенные отверстия – входы в помещения, где живут рабы.
Прозвенел гонг. Занавеси отошли. В каждом отверстии стоял раб, глаза рабов в ужасном рвении не отрывались от Сатаны. Я вздрогнул. Похоже на исход проклятых.
Сатана поманил. К возвышению подошел мужчина. Я принял его за американца с запада. Высокий и тощий, походка выдает человека, привыкшего к верховой езде. Лицо орлиного типа, такие часто встречаются в горах; бледность и отсутствие зрачков в глазах делали его лицо похожим на гротескную маску. Рот тонкий и озлобленный.
Как и женщина, он лег на пол перед Сатаной. Человек в вуали протянул кубок держателю кувшина, тот налил в него зеленую жидкость. Кубок был передан Сатане.
– Встань, – приказал Сатана. Проситель вскочил на ноги, не отрывая горящего взгляда от кубка. Нечестивый ритуал начался заново!
– Ты, человек, бывший Робертом Тейлором, кто я такой?
– Ты Сатана!
– А кто такой Сатана?
И снова богохульное признание:
– Ты мой Бог!
– У тебя не должно быть Бога, кроме меня!
– У меня нет Бога, кроме тебя, Сатана!
– Чего ты хочешь, человек?
Раб выпрямился, голос его утратил безжизненность. Лицо стало жестоким, как у палача.
– Убить человека, которого я ненавижу… найти его… уничтожить… убить его медленно, много раз!
– Один раз ты убил его… слишком быстро, – злобно сказал Сатана и добавил без выражения: – Благодаря мне ты найдешь того, кого ненавидишь, и убьешь его, как желаешь! Пей!
