Ральф Шеппард - Зло Валузии
Из двери напротив ему навстречу неслышно скользнула Нэркес и обвила руками задрожавшего от похоти полководца. Утробно рыча, Ишпак по-звериному набросился на ее прекрасное тело, и они покатились прямо по полу, устланному мягкими барсиными шкурами. Раб-аргиппей бесстрастно наблюдал за их жадным соитием, стоя у дверей, неподвижно, как статуя. Опасаться того, что кто-либо пронюхает о происходящем здесь, было нечего. У невольника был вырезан язык.
Утолив страсть, Ишпак приподнялся на руках над изогнувшейся в истоме куртизанкой. Торжество, смешанное с обожанием, светилось в его взоре.
— О, моя богиня!— прохрипел он, тяжело дыша.— Ты доведешь меня до безумия! Я готов был искромсать в жирные клочья этого ублюдка, когда он слюнявил твое прекрасное тело! Какая это мука — видеть тебя в объятиях этого выродка!
— Потерпи еще немного, милый!— звонко рассмеялась Нэркес,— Недолго мне осталось выносить ласки этой свиньи. Жирный дурак сейчас дрыхнет на своих перинах и видит чудесные сны. Он так пристрастился к соку лотоса, который я подмешиваю в его питье за ужином, что можно легко убить его, если я прекращу давать ему зелье. Он умрет через несколько дней в страшных мучениях, так и не узнав причины своей гибели!
— Убрать Шульгу невелика задача!— задумчиво заметил Ишпак.— Все дело в Заркуме!
— Да, Заркум,— криво усмехнулась Нэркес, и на лицо ее набежала тень.— Ведь это он снабжает меня порошком лотоса и прекрасно знает, в каких целях я его использую. Он знает о наших отношениях с тобой, но считает их детскими шалостями. Он не считает меня достаточно опасной. Погрузившись в заботы иных миров, он не замечает того, что творится у него под носом.
— И все же он сотрет нас в пыль, если мы восстанем,— уныло проговорил Ишпак.
— Есть единственный способ одолеть Заркума,— медленно проговорила Нэркес, и глаза ее хищно сузились.— Мы должны найти мага более могущественного и заключить с ним союз! Только так мы сможем победить Заркума и воссесть на Хрустальный Трон. Хватит с нас этих выродившихся древних династий! Мы положим начало новому роду правителей Сакалибы!
— Мага, говоришь,— оживился Ипшак, глаза его лихорадочно заблестели,— есть у меня на примете такой маг! Я расскажу тебе то, чего не услышал пустоголовый Шульга!
И Ишпак вкратце поведал куртизанке о происшествии с шаманом. Нэркес вскочила на ноги, глаза ее сверкнули зеленым пламенем.
— Вот оно! — выдохнула женщина.— Найди его, Ишпак, слышишь, и склони на нашу сторону! И ты сядешь на Хрустальный Трон! А потом умрешь. И трон будет принадлежать мне одной.
Но об этих тайных мыслях прелестницы узнать Ишпаку было не суждено.
Глава 3 Родня Конана
Полная луна взошла над Пасиртайской долиной, бросая кровавые отблески на полированный камень мощных стен Аргаима и отчасти рассеивая тьму. Ночное светило равнодушно взирало на древний город, который словно и ночью пытался доказать, что посвящен Великому Богу Света Уту и нет ему никакого дела до жалкой головки сыра, висящей в небе. И в знак вечного торжества Уту неугасимо пылал Светоч Солнца на вершине гигантской пирамиды. Его яркий свет был виден на много лиг и напоминал горящую лампу, зажженную невидимой рукой. А вокруг лампы мерцал во тьме рой светляков, слетевшихся на источник огня,— то были окна городских домов и множество костров у шатров, усеявших степь. Не знали наивные насекомые, что смерть сулит им обманщица-лампа, что превратятся в прах, и сама память о них выветрится навсегда. Потому что нельзя слишком близко подлетать к огню...
Конан и Таргитай, однако, даже и не думали об опасностях, ждущих их впереди,— пламя Аргаима неудержимо манило их.
Костер почти догорел, но путники и не думали подкармливать умирающее пламя, погрузившись в приготовления к ночному походу. И вот, наконец, все готово. Оружие вычищено и наточено, сапоги дополнительно обернуты мягкими кусками медвежьей шкуры, чтобы сделать шаг неслышным.
В тот момент, когда Конан уже собирался затушить костер, в темноте, ниже их лагеря, на горной тропинке, что-то хрустнуло. Помянув нехорошим словом Нергала, Конан выхватил топор и принял боевую стойку. Таргитай, не отстав от него, обнажил меч и уже собирался нанести смертельный удар, как вдруг рука его застыла в воздухе.
Из тьмы на свет костра вышел согбенный под грузом прожитых лет белобородый и сморщенный старец, опиравшийся на причудливый посох. Дырявая одежда его была увешана амулетами. Судя по всему, это был местный шаман.
— Дедушка!— вежливо обратился к нему Таргитай.— Ты подобрался к костру так незаметно, что чуть не вверг нас в грех смертоубийства!
— Ничего, дети мои!— прошамкал старец.— Ведь этого не случилось, а значит, все в порядке. К тому же я достаточно пожил на свете, и мою смерть нельзя было бы назвать преждевременной. Тем более, пасть от руки таких отважных воинов — это большая честь!
Шаман засмеялся каркающим смехом, из-под нависших бровей блеснули лукавые молодые глаза. Таргитая будто жаром обдало,— он где-то уже видел этот проницательный взгляд!
— Надеюсь, что бесстрашные воители позволят скромному служителю богов передохнуть у их костра?— осведомился старец.
Конан украдкой кинул многозначительный взгляд на своего спутника, но в Таргитае взыграло кхитайское почтение к старшим. Не обращая внимания на недовольство киммерийца, юноша бережно подхватил старика под локти и усадил его на медвежью шкуру у костра.
— Спасибо вам, дети мои!— довольно улыбнулся шаман.— Вы не повторяете ошибки древних ашинов, которые убивали своих стариков. Наоборот, вы уподобились великому Алп-Манашу, который не стал сбрасывать отца со скалы Стариков, а спрятал его под пологом своего шатра и слушался его мудрых советов. Мудрость старого отца помогла ему стать властителем всей Гирканской степи. И придя к власти, этот герой издал указ, запрещающий убивать старых людей, ибо в них хранится вся мудрость мира. Кто знает, проживи его отец дольше, может, он и предостерег бы Великого кагана от ловушки, в которую его заманили нелюди...
— Как! Ты знаешь эту легенду?!— удивленно воскликнул Таргитай.
Дед бросил на него проницательный взгляд.
— Старый Йолчи многое знает!
— Никогда бы не подумал, что тебе известны киммерийские предания!— удивленно покачал головой Конан.— Потому что и в наших горах есть скала Стариков, с которой когда-то отправляли на Серые Равнины всех, кто уже не мог назвать себя молодым. И был один герой, который отказался убивать своего отца. А зато потом он стал вождем клана!
