Юрий Соколов - Путь в Обитель Бога
Вообще-то на нашей территории много негров: после Проникновения в умеренные широты валили валом люди из Африки и прочих тёплых мест. Все ведь думали, что раз по новым порядкам нет зимы и за полярным кругом, то на экваторе всё выгорит начисто, — на Додхаре там сплошь пустыня. Но оказалось, что они поторопились. Ближе к экватору хоть и стало жарче, но всё же можно жить; а в додхарских пустынях там, напротив, сейчас прохладнее и появилась растительность. Так вот, кое-кто из наших чернокожих пытался подъехать к Кочегару, — соотечественнику, как они считали, — да только, наверное, никакой он им не соотечественник. И если правда, что Имхотеп один из кийнаков, так и Кочегар тогда тоже. Раз кийнаки могут цвет кожи менять, то кто помешает ему быть чёрным? Во всяком случае, наладить общение с ним настоящим африканцам не удалось.
Свободный проход с одной половины бани на другую разрешён только проституткам обоих полов. Не успели мы влезть в один из маленьких бассейнов, как туда запрыгнули две болтливые жизнерадостные сороки. В другое время я бы обрадовался, а теперь шугнул девчонок так, что они мигом выпрыгнули обратно. Бобел ничего против не имел. Я иногда вообще сомневаюсь, нужны ли ему женщины. Ощущение такое, что без моих понуканий он о них и не вспомнит.
А мне хотелось спокойно подумать, хотя обдумывать, казалось, было нечего. Я взял Книгу — несмотря на то, что было бы лучше бросить её на месте. Я припёр её в Харчевню, и теперь хочешь не хочешь надо разбираться, что это такое. Я выручил Генку как раз с этой целью. Ну, может, не только с этой — всё-таки мы с ним давно знакомы, и нехорошо было бы оставлять его на потеху попрыгунчикам. Генка старше меня на пять лет, и в те годы, что я ходил в Субайху, постоянно пытался меня поучать и вечно что-то втолковывал. Надоедал он мне своими глупостями страшно — и тогда, и после. Бывали моменты, когда я сам с радостью отрезал бы ему язык. Так то сгоряча…
Да и не сгоряча желание возникало, и начни я, никто не выкупил бы у меня Генку даже за миллион галет. Но долго держать зла за душой я не умею, что теперь это вспоминать — дело прошлое… Если по уму рассудить, то парень он неплохой, только с придурью…
Глаза мои закрылись сами собой. По телу разливалось приятное тепло. Я опустился в воду ещё ниже, по самые ноздри. Несколько раз нырял с головой, оставаясь под водой сколько хватало дыхания. Господи, какая благодать!.. И зачем только я связался с Книгой, которую сейчас разыскивают двести пятьдесят яйцеголовых? Девушек вот выгнал из-за неё, заразы, а ведь с ними сейчас было бы ещё лучше.
Бобел требовательно толкнул меня под водой, я высунул голову на поверхность и увидел рядом с бассейном Тотигая.
— Генка в безопасности, — сказал он. — Трескает галеты и благословляет тебя.
— Какие ещё галеты? — встрепенулся я.
— Имхотеп выделил паёк вместе с комнатой, — пояснил Тотигай. — И закуски, и напитки. Если он не захочет брать расходы на себя, отдавать придётся тебе. По правилам Ждан теперь твоя собственность.
— Да на хрена мне такая прожорливая собственность?! — возмутился я.
Мне было немного стыдно, что сам не подумал про кормёжку для бывшего пленника, ведь попрыгунчики наверняка отобрали у Генки всю наличность. Но с другой стороны, лопал Ждан совершенно несоразмерно своему скромному росту. Надо срочно вытрясать из него сведенья и выписывать вольную.
— Пообщайся-ка ещё с кербером того нукумана, — предложил я Тотигаю. — Понял, о ком говорю? Спроси его про Орекса.
— Сам сообразил. Нукуман странствует с тремя спутниками, но ни один из них с Орексом не знаком, а их дальнейший путь лежит в стороне от земель нашего воинственного друга. Однако они обещали расспросить любого встречного соотечественника про Орекса, и при случае передать, что он нужен некоему Элфу.
— Молодец. От тебя изредка бывает польза, — не мог не признать я.
— Пойду, — сказал Тотигай, поднимаясь с пола. — Здесь мне не по себе. Слишком много воды в воздухе.
Я поднял глаза к потолку. Пар от бассейнов поднимался вверх, лип к сводам, оседал на них крупными каплями, которые время от времени срывались вниз. Иногда капля попадала точно на пылающий фитиль в одном из жировых светильников, и тот противно шипел или гас вовсе. Когда плошек с погасшими фитилями становилось слишком много, Кочегар сходил со своей стены и снова зажигал их — ведь Фонарщик сюда не спускался.
Прогревшись и разомлев почти до стадии полного растворения в воде, мы с Бобелом вылезли из бассейна. Пока одевались, несколько холодных капель успели упасть с потолка мне на спину. Это единственная неприятность, которая может поджидать клиентов Кочегара; впрочем, если ты просидел в бане достаточно долго, то кажется, что капли испаряются сразу после прикосновения к разогретой коже.
Конечно, если температура воды в подземном источнике вдруг резко повысится, — там ведь не пробившийся к поверхности гейзер или что-то вроде этого, — то у посетителей бани могут быть проблемы посерьёзнее капель с потолка. Кто не успеет выскочить из бассейнов, просто сварится заживо. Однако Имхотеп уверяет, что такого никогда не случится, а он, скорее всего, знает, что говорит. Если они с Кочегаром и вправду уцелевшие от истребления кийнаки, так ведь их народ не только был на короткой ноге со всеми живыми существами, общаясь с животными на их языке, но и умел управлять силами природы.
Мне уже не терпелось показать Имхотепу Книгу и узнать, что он о ней думает, но я не хотел продолжать таскаться с ней по Харчевне. Поэтому, когда мы с Бобелом вернулись в мою комнату, я захватил с собой только пачку самых обычных книжек, что в последний раз набрал в городе. Имхотеп такие знаки внимания с моей стороны ценит. Он скупает или принимает в подарок все книги подряд — у него огромная библиотека, открытая для всех желающих. Но туда мало кто ходит, поскольку большинство завсегдатаев, как и приезжих, из всего богатства сохранившейся печатной продукции предпочитают порнографические журналы.
Я в детстве нырял в библиотеку всякий раз, как выдавалось свободное время. Теперь-то жалею иногда, что делал это, — ведь чем меньше забиваешь голову, тем проще жить. Но и сейчас — нет-нет, да и откроешь книжку где-нибудь на привале, если не слишком устал. До Проникновения мама мне часто читала на ночь сказки, а сейчас любая история о прошлом Земли и о том, что тогда делали люди, похожа на сказку. Может, в этом дело. Или в моей склонности узнать что-то интересное, побывать там, где никто не бывал, и залезть туда, где заперто, — из-за чего я и стал трофейщиком. Когда много лет назад ко мне по обычаю всех умников подъехал Генка Ждан и вызвался научить меня читать, я с радостью согласился. В то время любая книга была для меня чем-то вроде закрытой комнаты, где может лежать что-то полезное. Позже я убедился, что в большинстве книг, как и в большинстве комнат в городах, ничего стоящего нет и быть не может, но тогда откуда ж мне было это знать? Потом я начал учить нукуманский — у Имхотепа были книги и на этом языке. Вот там действительно оказалось много полезного — ведь девять из любых десяти творений нукуманских литераторов традиционно посвящены способам ведения боевых действий против яйцеголовых в условиях Додхара.
