Дэн Абнетт - Всадники смерти
Хинну с раннего детства заматывали бинтами череп. Карл как-то слышал о том, что такой обычай существует у самых диких племен Севера. Тугие бинты принуждали мягкий детский череп вытягиваться по мере роста. Голова Хинна от подбородка до макушки была в два раза длиннее, чем у нормального человека, а, когда он поворачивался в профиль, от лба до затылка она была вполовину уже. Лысый череп варвара напоминал повернутое острым концом кверху яйцо с детским личиком в нижней части.
Хинн повернулся от гроба к пленным. Выражение его лица было бессмысленным, почти идиотическим.
– Чар благословляет вас, – произнес он голосом, который был слишком высоким и ломким для такого массивного тела.
По хлопку Хинна вооруженные копьями стражники стали по одному подгонять пленных к наковальне. Носильщики с помощью зубил и молотков избавляли их от оков. В процессе работы они пробили нескольким пленникам икры и по крайней мере одному сломали стопу.
Это была малая плата за избавление от цепей.
Потом курганцы принесли еду.
Еду принесли в нескольких медных котлах. Котлы были наполнены до краев, каждый с усилием несли два курганца, шесты, продетые сквозь ручки, прогибались под их тяжестью. Дымящаяся жирная рыба, тушенная в жире и конском молоке. Горячий коричневый суп с крупно порубленными овощами и жирными кусками баранины. Зерно и чечевица, сваренные в густом мясном бульоне. Вдобавок ко всему этому деревянные подносы с горами теплых овсяных лепешек.
Носильщики поставили котлы в центре зала. Пленные не отрывали глаз от этого изобилия. Кто-то заплакал, кто-то заскулил по-собачьи. Никто не смел шевельнуться.
Хинн улыбнулся. Улыбка у него была омерзительная.
– Ешьте, – сказал он.
Это… это был самый добрый жест со стороны северян за все время, что Карл был в плену.
Пленные как обезумевшие кинулись к котлам. Они жадно проглатывали пищу, давились, рвали на куски лепешки и запускали руки в горячую еду, не обращая внимания на ожоги и волдыри. Они набросились на еду, как стая изголодавшихся волков на добычу, и рвали ее зубами, обжигая губы, языки, пальцы. Они поглотили так много и так быстро, что большинство пленных повалились на пол без чувств или впали в ступор. Кто-то рыгал, кто-то задыхался от кашля.
Это была самая вкусная еда в жизни Карла Воллена.
Снова появились носильщики. На этот раз они бросили в толпу насытившихся тел кожаные бурдюки с питьем. В бурдюках была жидкость, напоминавшая по вкусу молодое вино. Пленные осушали бурдюки, поддерживая их на высоте и вливая сладкую, крепкую выпивку друг другу в глотку.
Они хохотали, их лица лоснились от жира, в бородах блестели капли бульона. Карл отыскал фон Маргура и помог ему подобраться к одному из котлов.
Пока меченые пленники поглощали еду и питье, Хинн с подручными обошел храм, швыряя на жаровни коробочки с какими-то семенами. Вскоре сухой ароматный дым заполнил зал. Вдыхая его, осчастливленные едой пленники начинали выть и смеяться до слез. Они плясали с разинутыми в восторге ртами, из глаз у них струились слезы. Один пленник досмеялся до того, что у него начался приступ удушья.
Горячий сухой дым заполнил весь зал. Хинн с подручными покинули храм. Кашляя и спотыкаясь на каждом шагу, одуревшие от опия пленные бродили по залу. Кто-то продолжал корчиться от смеха. Остальные растянулись на полу и громко храпели, желудки их были переполнены. Двоих пленных вывернуло наизнанку, и они в изнеможении упали на пол. Вылизанные медные котлы катались на боку по разбросанным вокруг одеялам. Фон Маргур рухнул на груду одеял и принялся стенать и плакать. Карл, вращая головой, уселся рядом. Глаза его были полны слез, но он продолжал истерично хихикать. Один из меченых, копьеносец из Карроберга, добрел до алтаря и нацепил на голову оставленный Хинном золотой шлем с птичьим клювом. Он начал отплясывать перед алтарем. А те, кто еще был в сознании, так дико хохотали, что казалось, их вот-вот разорвет на части.
Карл, смеясь, поднялся на ноги. Его качало из стороны в сторону. В руке он сжимал спрятанного в складках одежды «настоящего убийцу».
Карл двинулся к дверям, но идти было не так просто.
Ему было очень хорошо.
– Нет! – зарычал фон Маргур и протянул руку, пытаясь ухватить Карла за ногу.
– Уйди! Отстань от меня, сир! – хихикал Карл.
– Нет! – повторил фон Маргур и фыркнул, рассмеявшись над своим многозначительным тоном.
– Пустите, сир…
– Нет… Нет, Карл, – проговорил фон Маргур, не переставая смеяться. Он вцепился в щиколотку Воллена. – Пожалуйста, не надо. Что я буду без тебя делать?
Карл остановился. У него не было ответа на вопрос слепого рыцаря. Он опустился на колени.
– Сир? Сир? Возьмите кинжал и держите его так, чтобы я мог упасть на него и уйти от всего этого. Пожалуйста, сир. Пожалуйста…
Фон Маргур уснул, из его полуоткрытого рта вытекала слюна с непережеванной едой.
Карл поднялся с пола. Это было тяжело и заняло некоторое время. Как только он выпрямился, его зазнобило. Он держал перед собой «настоящего убийцу», как лопатку.
Вдруг что-то очень холодное и очень твердое коснулось его левого плеча. Карл посмотрел вниз, пытаясь сфокусировать зрение. Твердый предмет блестел. Что-то стальное.
Лезвие палаша.
Перед ним стоял Хинн, один из мечей он держал горизонтально, поперек туловища Воллена.
Карл вздрогнул, он покрылся испариной, ему стало не по себе.
– Не знаю, где ты раздобыл эту булавку, – сказал Хинн своим идиотским высоким голоском, – но у тебя есть выбор. Отдаешь ее мне – остаешься жить. Оставляешь себе – умираешь.
Непростой выбор. Карлу хотелось броситься на Хинна, но он был абсолютно уверен, что стоит ему шевельнуться – и он труп.
Хинн, не меняя положения меча, протянул Карлу свободную руку.
– Отдай его мне, имперец.
Карл заморгал и услышал собственный голос:
– Ты смешно говоришь.
– Смешно?
– Да, смешно. Как будто пищишь.
Задетый за живое, Хинн отвел меч от плеча Карла и размахнулся.
– Есть еще вариант, – послышался чей-то голос.
За спиной телохранителя возник Скаркитах. Он улыбнулся Карлу.
– То, что ты прятал кинжал, было разумно с твоей стороны. А сейчас убери его, и я позволю тебе оставить кинжал у себя.
Это казалось справедливым решением.
– Хорошо, – сказал Карл и сунул кинжал под грязную рубаху.
А потом опустился на пол и заснул.
Проснулся Карл рано. Жаровни погасли, и в храме снова стало холодно. В зале еще можно было уловить запахи опия и пищи. Все пленные спали.
«Настоящего убийцу» у него забрали.
Карл выругался, но он был слишком измотан, чтобы долго об этом думать.
