Ян Сигел - Дети Атлантиды
Медленно тянулось время, и день почти перешел в ночь, когда Ферн наконец увидела его. За окном появился длинный, кривоватый, тоненький, как былинка, палец. Тени за подоконником зашевелились и собрались в маленькую, горбатую фигурку, которая скрючилась в последнем свете дня и робко ждала приглашения в дом, в котором ему никто не отказывал в течение многих сотен лет. К первому пальцу присоединились другие, Крошечная лапа, как паучок, ухватилась за раму окна, затем стали отчетливо видны худенькая ручка и плечо, а за ним и все тельце. Ферн не произнесла ни слова, пока он не попробовал молоко и печенье, затем проговорила его имя. Голос ее был мягче дыхания самого нежного ветра, это был звук, который могли услышать только тени.
— Пигуиллен?
Существо замерло, и Ферн испугалась, что оно исчезнет, ускользнет за границу реальности, но гоблин обернулся к ней, и она увидела блеск его глаз.
— Мне говорили, что ты любишь молоко… — сказала Ферн.
— Кто?..
Она опасалась, что он побоится даже разговаривать, испугается того, что его позвали и увидели. Так долго он был одинок и нежеланен…
— Кто-то сказал, что таков обычай.
— Наверное, дети, — сказал он тихонечко. — Я думал — вернулись дети… маленькие Нэн, Питер и Уат, и такой шумный Джози, и всегда тихий Тэмми… Я был уверен, что однажды они вернутся.
— Теперь они играют в каком-то другом месте, — осторожно сказала Ферн, как будто она с ними разговаривала.
— Другие выросли… И потом было много детей. Но Тэмми, и Питер, и маленькая Нэн… Они невыросли.
Черная оспа, подумала Ферн. Об этой болезни упоминала Элайсон. Погибла вся семья, а может, и целая деревня. Непроизвольно она протянула руку и тоненький пальчик скользнул в чашечку ее кисти и остался там.
— Они прошли Врата, — неожиданно для самой себя сказала Ферн.
— Ушли, — прошептал Пигуиллен. — Питер и Нэн, моя Нэн, все ушли… — В ночной тишине грустно раздавалось его бормотание.
— А что ты скажешь о Кэйпелах? — немного погодя спросила Ферн. — Три или четыре девочки и маленький мальчик. Они появились значительно позже, после того как был построен этот дом. Ты их помнишь? Они ведь тоже сначала были детьми.
— Но это были не мои дети. — Похоже, что у домашнего гоблина было разное отношение к детям. — Тогда было много девочек, очень много девочек в разных нарядах. Оборочки, завиточки и много всякой суеты. У одной из них был свой собственный садик. Я велел цветам хорошенько расти, я старался для нее, а она меня не замечала. Они никогда не оставляли мне никакой еды. Однажды я украл кекс, но у него был вкус песка. — Ферн про себя улыбнулась. — Их лица становились старше, но не становилась старше их одежда. Все девочки, девочки…
— А мальчик?
— Он уехал в школу. А может быть, убежал. Он был очень высоким.
— Когда он вернулся назад, — подсказала Ферн, — уже был стариком, на пенсии. Он был на море. Капитан Кэйпел. Вспомни.
Пигуиллен издал неясный звук, возможно утвердительный.
— У него была собака, — продолжала Ферн, не отступая от своей цели. — Он часто ходил гулять с собакой по вересковой пустоши и вдоль пляжа…
Палец, который был в ее руке, при слове «собака» дернулся, видимо, хозяин вспомнил о чем-то неприятном.
— Сопелка, — сказал Пигуиллен. — Приходит сопеть по ночам. Бродит снаружи и пытается пробраться в дом. Однажды она впустила его в дом. Он похож на собаку, но чутье у него другое. А потом пришла другая собака и прогнала его.
— Другая? Ты имеешь в виду Лугэрри?
— Я следил за их дракой, — вздрогнув от воспоминаний, сказал Пигуиллен. — Вторая собака никогда не произносит звуков, и в этот раз молчала даже тогда, когда клык порвал ей бок. — Одно из ушей
гоблина дернулось. — Сегодня я слышал дыхание мальчика. Он переворачивал страницы. Я многое слышу. Если слушаю. Иногда я забываю слушать.
— Ты не боишься Лугэрри? — спросила Ферн.
Пигуиллен не ответил, но тельце сжалось еще сильнее, будто от невыразимого ужаса спряталось само в себя.
Он всего боится, подумала Ферн. Боится смотреть, быть увиденным, боится незнакомцев, всех вновь прибывших, сил зла и сил добра…
— Но ты ведь не боишься меня, — продолжала Ферн.
Пигуиллен качнул головой.
— Ты, как и я, прячешься, — объяснил он. — Только ты храбрая. А я не храбрый.
— Нет, ты храбрый, — решительно сказала Ферн. — Мы оба храбрые. Только мы должны победить ее, чтобы она ушла отсюда навсегда.
В мутных, печальных глазах на мгновение мелькнул огонек, но тут же погас и маленькая ручка сжала пальцы Ферн, будто прощаясь.
— Не уходи, — взмолилась Ферн, не отпуская палец. — Мне нужно, чтобы ты только немножко мне помог. Остальное я сделаю сама. Обещаю, что я с ней разделаюсь.
Уменьшившаяся тень около кровати потолстела и потемнела.
— Помочь? — раздался удивленный шепот. — Я могу тебе помочь?
— Конечно, — сказала Ферн. — Ты знаешь этот дом, знаешь всех, кто здесь жил, и все, что тут происходило. Ты здесь так давно! Ты знаешь, где капитан хранил свой ключ, особый ключ, тот, который он привез из своих путешествий. Ты его помнишь?
— Камень, — неожиданно сказал Пигуиллен. — Камень — и не камень. Как-то я до него дотрагивался. Чтобы понять, что это такое. Я притрагивался к ключу. — Он смешно пожал плечами.
— Ты помнишь, что капитан с ним сделал? — спросила Ферн. — Попытайся вспомнить.
— Пришла она, — сказал Пигуиллен. — Она хотела разузнать что-то о мебели и о статуе, которая разговаривает, но только тогда статуя молчала. И о ключах. О старых ключах к старым замкам. Она хотела отпереть дверь. Выведывала тайны. Он прогнал ее, но огорчился. Я видел, каким расстроенным было его лицо. Он обычно сидел в кабинете, поигрывая ключами. Чары удачи, как-то сказал он, чары моря. — В его голосе прозвучала какая-то растерянность, словно, ему было трудно вспоминать некоторые слова, — Однажды ночью кто-то приехал на машине, которая очень рычала. Я видел, как она взбиралась сюда с нижней дороги. Я хотел рассмотреть его, того, что в шлеме, без лица, но он меня ударил.
— Молодец, — сказала Ферн, — видишь, какой ты храбрый.
Не останавливаясь, Пигуиллен продолжал свой рассказ:
— И после этого капитан положил ключи, все ключи, в свой секретер. В потайное место.
— Куда? Ты мог бы точно описать это место? — Ферн запнулась, пытаясь найти слова поточнее, что бы убедить его. — Я должна найти ключ. Если я не найду, то найдет она. А капитан оставил этот дом нам, и все, что в нем — тоже наше. Я имею право…
Ферн почувствовала, что Пигуиллен сжался от непривычного напряжения: капитан — дом — право — ключ. И она. Элаймонд, которая разговаривала со статуей и ранила его душу тяжелыми воспоминаниями. Она. Он глянул наверх и увидел бледное лицо Ферн. Сомнения исчезли, доверие осталось.
