Максим Волосатый - Псы Клевера
– Защитить? Конечно. Я ж за этим и пришел.
В голове запрыгали солнечные зайчики, играющие в чехарду. Григор уже не удивлялся.
– Играть? Ну, не знаю, наверное, будем.
Острые шипы, с капельками яда на концах и мордочка.
– Да как-то не страшно, – пожал плечами Григор. Разговор с маленьким тваренком, только что потерявшим всех родителей и чудом избежавшим смерти уже стал в порядке вещей.
Шипы отодвинулись в сторону, превратились в зубы. К ним прибавилось огромное тело.
– Этого добра навалом, – хмыкнул Григор. – Но ты не бойся. Всех порвем. Нас много.
Несколько тел с зубами. Маленький Григор и совсем маленький тваренок.
– Не-ет, – улыбнулся Григор. – Это мои друзья. Они тоже тебя защищать будут.
Недоверие.
– Будут-будут, – заверил Григор. – Иначе никак. По одиночке в Территориях пропадешь.
Стая обезьянок, посредине которой стоит Григор.
– Ну, можно сказать и так. Одна семья.
Куча мала из прыгающих солнечных зайчиков, Григора и обезьянок.
– Ха, хитрый какой, – засмеялся Григор. – Сам будешь договариваться.
Теплый солнечный свет, заливающий лесную поляну.
– Идем? – Григор повернул руку ладонью вверх.
Боно замер. Григор тоже.
Уходящая вдаль равнина. Белый ветер. Григор не мог объяснить, почему он белый, просто так виделось. Посреди равнины стоит одинокий маленький боно. Абсолютно серьезный. А позади него начинает разворачиваться картина, написанная широкими яркими мазками. Что нарисовано, непонятно, но красиво. Очень красиво. Свет. Переливающийся, раскрашивающий белый ветер во все цвета, закрывающий все небо.
– Ух ты, – вырвалось у Григора. – Красиво-то как….
Картинка замерла. Началась опять.
– Здорово, – восхищенно пробормотал Григор.
Картина пошла вперед. Ближе, ближе, ближе. Совсем рядом.
– Да, – прошептал Григор и на него обрушился свет.
И тут же за руку ухватились маленькие цепкие лапки. Григор охнуть не успел, как почувствовал на своем плече теплое тельце. Острые коготки схватили за ухо.
– Эй, потише, больно.
Коготки чуть разжались.
– Вот так лучше, – примирительно согласился Григор. – Ну что, пошли наверх. Будем знакомиться.
И краем глаза он успел заметить промелькнувший солнечный зайчик.
– Вон он! – крикнул первым заметивший выбирающегося из кустов Григора свесившийся с края оврага Шатун.
– Все уже видят, – не вовремя склонившийся над Шатуном Кащей поковырял пальцем в ухе. – Орать уже не надо.
Григор, цепляясь за кусты, выбрался по склону наверх. На его плече сидел маленький тваренок, небрежно придерживающийся ха ухо. Маленькие глаза-бусинки внимательно осматривали столпившихся вольдов.
– Вот, – гордо доложил Григор, – нашел.
Народ зашумел и захотел придвинуться. Тваренок тут же перетек на бок Григора и выставил все колючки наружу. Получилась большая колючая шишка на боку. На кончиках иголок что-то подозрительно заблестело. Малыш был готов к смертоубийству. Григор, протянувший вперед руку, начал ее опускать. Прямо на поблескивающие иглы.
– Нет! Стой! – хором заорали несколько голосов. Тваренок от этих воплей раздулся еще больше. Остановить движение Григор уже не успевал….
А, собственно, и не надо было. Смертоносные иглы складывались прямо перед проходящей рукой и тут же выпрямлялись вновь. Как будто Григор гладил мех.
Вольды перевели дух.
– Фф-ух, – выдохнул Демчи. – А я уж думал: все, конец.
– Ух ты, здорово! – восхитился Шатун и присел на корточки, рассматривая ощетинившегося тваренка. – А еще так сделай.
Григор провел рукой еще раз. Иголки послушно складывались и раскладывались.
– Во молодец, – восхитился Шатун.
Тваренок пошевелился.
– Он спрашивает, ты не злой? – автоматически перевел Григор.
– Я злой? – возмутился Шатун. – Да добрее меня на этом свете не сыщешь. Кого хочешь спроси.
– А можно меня спросить? – тут же встрял Демчи, всем видом демонстрируя готовность доложить. – Все скажу, ни капли не утаю. Всю правду, как она есть.
– А можно не надо? – оскалился в нарочитой улыбке Шатун. – Я предпочел бы того, кто умеет разговаривать.
– А тебе зачем? – удивился Демчи. – Ты что, членораздельную речь понимаешь?
– Вот этого я и боялся, – горестно возвестил Шаман. – Я, кажется, просил вас разойтись по разным углам, нет? Ваш дуэт способен довести до белого каления кого угодно.
– Вы, Ваше Магичество, – фальшиво посерьезнел Шатун, – очень похожи на одного нашего знакомого. Сержанта. Не слыхали?
– Слыхал, – нахмурился Шаман. – Я очень много про вас от него слыхал.
– Он субъективен, – поднял палец Шатун. Демчи предпочитал не встревать в перепалку с Распорядителем родного города. Пусть Красный Замок разбирается.
– Зато я сейчас буду объективен, – Шаман набрал воздуха в грудь, но ничего сказать не успел.
– Стоп! – вдруг округлил глаза Шатун. – Подождите, Ваше Магичество.
Шаман озадаченно замолчал. Шатун повернулся к Григору.
– Я ослышался, или ты сказал, что он спросил? – поинтересовался он у Григора.
– Чего? – моргнул Григор, оказавшийся не готовым к такой быстрой смене темы.
– Это он пытается членораздельно говорить научится. Тренируется, так сказать, – смиренно поведал Демчи.
– Погибни, – махнул в его сторону Шатун и постарался сформулировать вопрос более доступно. – Когда я сидел, ты сказал, что он спросил, злой ли я. Так?
– Ну, так, – Григор, с трудом продираясь сквозь обилие местоимений, явно не понимал, куда Шатун клонит.
– А как это он спросил?
– Ну, спросил, и все, – пояснил Григор. – Как-то так получается, что я его понимаю.
– Кого? – осторожно спросил Шатун.
– Его, – Григор показал пальцем.
– То есть ты хочешь сказать, что ты понимаешь, что говорит Тварь из Территорий?
Тваренок фыркнул, Григор обиделся.
– Сам ты тварь.
– Именно это я всегда говорил, – тихонько поддакнул Демчи. Его проигнорировали.
– Я не обзываюсь, – пояснил Шатун. – Я просто не знаю, как его называть.
– Бата, – возвестил Григор. – Его зовут Бата.
– Да хоть Дед Мороз, – не выдержал Шатун. – Я хочу сказать, что твари, водящиеся в Территориях, не могут разговаривать.
Григор молча развел руками.
– Это не Тварь, – неожиданно ступил в разговор Теренс. – Это боно. Насколько я помню по рассказам, они раньше водились вокруг Цепи Света. До того, как Шаманерия решила разрушить ее.
Все, не сговариваясь, посмотрели на Старшего.
– У нее не получилось, – продолжил Теренс. – и после этой попытки как-то стало меньше боно вокруг Цепи, и, наоборот, стали чаще появляться известия о Пауках.
Бата внезапно раздулся еще больше, шипение начал переходить в свист.
