Олаф Бьорн Локнит - Торговцы грезами
– Ну и? – хмуро потребовал продолжения варвар. Извинения, конечно, вещь хорошая, но никакой особой пользы из них обычно не извлечешь. Разве что на душе становится несколько приятнее. Впрочем, северянин ни капли не верил ни в честность предводителя заговорщиков, ни в искренность его слов. Им требовалось только его молчание – любой ценой. Вот пусть и платят…
– Сколько? – невозмутимо осведомился замориец, не обращая внимания на мрачное выражение лица невольного гостя и вытянувшиеся физиономии своих приятелей. – Сколько ты хочешь за причиненные тебе неприятности и за то, чтобы ты как можно скорее позабыл о нашей встрече?
«Ага, после чего к обширному списку моих якобы преступлений в Дэлираме добавится безжалостное ограбление мирных обывателей прямо в их собственном доме, – мелькнуло в голове у Конана. – Впрочем, поглядим еще, кто кого перехитрит!»
– Десять тысяч, – не раздумывая, заявил киммериец, краем уха расслышав слабый протестующий вопль. Ничего, не обеднеют. Тот же Эридат наверняка заполучил обратно часть украденных у него денег, из числа оставшихся лежать в комнате на постоялом дворе «Медная подкова», если только Барракс не прибрал их к рукам. Хотя дважды грабить одного и того же человека – в этом есть что-то ужасно забавное…
– Камнями или золотом? – все также спокойно поинтересовался Гебер. – Если золотом, то какой чеканки – туранской или немедийской?
Жадность у Эридата, каким-то седьмым чувством понявшего, что расплачиваться придется именно ему, взяла верх над осторожностью, и почтенный месьор не выдержал.
– Да за что ж ему платить! – с неподдельной скорбью в голосе взвыл он. – Не забудьте, этот ублюдок преспокойно обокрал меня и спутал все наши планы! А мы должны теперь откупаться, чтобы он оставил нас в покое! Гебер, ну нельзя же так!
– Помолчи, – раздраженно бросил вожак. – Не забывай, что если бы не ты и твои необдуманные действия, господин наемник никогда бы не узнал о нашем существовании.
Эридат вяло махнул рукой – поступайте, мол, как знаете – и оскорбленно замолчал, стараясь не обращать внимания на откровенно насмешливые взгляды госпожи Линдиссы.
– Монеты немедийской чеканки меня вполне устроят, – безмятежно сказал Конан. – И еще мне требуется пара лошадей.
«Туранские империалы явно не желают задерживаться у меня в карманах. Может, с немедийскими золотыми дело пойдет лучше? Они что, в самом деле собираются мне заплатить за молчание? Конечно, деньги никогда не бывают лишними, но нюхом чую – что-то здесь не так. Эх, невовремя Мораддин уехал – он бы быстро сообразил, что к чему. Ладно, сам разберусь. Не в первый раз, в конце концов! Нет, каков городишко! Сначала проигрался вдребезги, потом угодил в наемные убийцы, а теперь, глядишь, верну назад все проигранное, да еще с процентами… Расскажи кому – не поверят.»
– Значит, десять тысяч немедийскими золотыми и лошади, – подвел итог Гебер. – Получив все это, ты вместе со своей зубастой подружкой немедленно покинешь город?
– Угу, – согласно кивнул варвар. – Уеду. Может быть… Когда я получу золото?
– Хоть сейчас, если позволишь кому-нибудь из нас выйти и сходить за деньгами, – отозвался Гебер. На встревоженных лицах его компаньонов появилась слабая надежда на возможность благополучно выбраться из возникшей заварушки.
«Как же, держи карман шире! Не золото я тогда получу, а десяток головорезов!»
– Никто из вас не двинется с места, – Конан оглядел комнату. – А пойдет вот она.
Кончик его меча поднялся и указал на застывшую с выпученными глазами и полуоткрытым ртом Чари. Служанка в панике заверещала, но быстро смолкла, заметив грозный взгляд своей госпожи.
– Она все сделает, – заверила общество Линдисса. – Чари, надеюсь, ты все слышала и поняла? Бегом, одна нога здесь, другая там!
– И без глупостей, – негромко добавил киммериец. – Иначе никто здесь не доживет до утра.
Чари бочком подошла к дверям, боязливо косясь вокруг, протиснулась в узкую щель между створками, не решившись широко их открыть, и исчезла. Собрание облегченно перевело дух, и даже свалившийся под стол и не подававший в течение всего разговора признаков жизни человек рискнул пошевелиться. Похоже, рабирийка не выцарапала ему глаза, как поначалу показалось Конану, а лишь украсила физиономию нападавшего глубокими следами когтей, выглядевшими весьма живописно.
– Тетушке Чари понадобится время и чья-то помощь, – заметил Гебер. – Десять тысяч в золотых монетах весят немало.
– Ничего, мы не торопимся, – хмыкнул варвар. – Может, я еще задержусь на денек в вашем треклятом городке.
– Ты обещал уехать, – напомнил вожак заговорщиков и в его голосе первый раз прозвучала скрытая тревога.
– Мне тоже много чего обещали, – отрезал Конан и обернулся – узнать, что там с Рингой. Девушка по-прежнему неподвижно сидела в неестественной для человека позе, и, казалось, не испытывала никаких неудобств. Она пристально следила прищуренными золотистыми глазами за находившимися в комнате людьми, и киммериец вдруг вспомнил, что рабирийка называла своих сородичей «хищниками с обликом человека». Тогда он принял ее слова за преувеличение и обиду изгнанной из племени, но теперь понял – Ринга сказала чистую правду. Гули действительно были разумными животными, в силу непостижимой игры природы или утонченно-жестокой шутки богов получившими внешность, как две капли воды схожую с людской. Интересно, как рабирийка умудряется сдерживать живущего внутри нее зверя? Или он просыпается только после ее… кхм, обеда? До того, как Ринга столь пугающим способом прикончила сторожевого пса, она выглядела и поступала, как обычный человек, но потом на нее точно безумие нашло…
Дело близилось к рассвету, когда дверью раздались шаркающие шаги пожилого человека, несущего тяжелый груз. Чари настороженно вошла в комнату, крепко сжимая в руках знакомый варвару или очень похожий на знакомый кожаный мешок. Служанка подошла к встрепенувшейся Линдиссе, что-то прошептала ей на ухо, а затем, явно получив указания, водрузила доставленную сумку на стол, отодвинув разбросанные листы пергамента.
– Треть, – сообщила рыжая красавица. – Остальное сейчас принесут. Лошадь, к сожалению, есть только одна и не слишком хорошая. Она стоит во дворе.
Чари, пригнувшись и втянув голову в плечи, засеменила обратно и скрылась в темноте за дверью.
«Не так уж плохо для начала, – Конан с удовольствием поглядел на плотно набитый мешок. – Хотя что такое, в сущности, десять тысяч? Так, мелочь…»
Гебер, успевший вновь занять свое кресло, развязал ремень, стягивающий горлышко мешка и демонстративно высыпал из него несколько монет, со звоном раскатившихся по столу.
