Влад Вегашин - Культ Порока. Адепт
— А знаешь, парень, это оказалось совсем не больно, — рассказывал охотник, устраиваясь поудобнее в кресле у очага. — У волков такие острые зубы, что ты почти не чувствуешь, как эти гадины начинают тебя жрать. Правда, когда рвут — это да, это больно. Настолько больно, что ты либо теряешь сознание от боли, либо перестаешь вообще что-либо чувствовать. Я лежал в снегу, а эти твари отгрызали мне руку и рвали мясо на ноге. Во, видишь рубец? — в подтверждение слов он задирал широкую шерстяную штанину, демонстрируя огромный шрам на покалеченной икре. — Я лежал и смотрел, и все дивился — что же мне не больно?
Выжил он чудом. Когда облава кончилась, к наспех разбитому лагерю охотников выбежал его конь. Пошли искать — благо, снегопада не было, и следы перепуганного жеребца отпечатались в позавчерашнем снегу, словно в мягкой земле. Псы спугнули волков, охотника оттащили в лагерь, где ему наскоро оттяпали руку и хотели было заодно отрезать и ногу, но по счастью, в лагере нашелся опытный коновал, авторитетно заявивший, что на его памяти лошадей и не так рвали, и при должном везении все зарастет и даже ходить можно будет.
Все эти детали Анжей преимущественно пропускал мимо ушей, но почему-то навсегда запомнил: замерзать насмерть и быть разорванным волчьими клыками, которые едва ли превосходят по остроте варжьи — не больно. Если в первом он уже имел возможность убедиться ранее, хотя до смерти, конечно, тогда не дошло, то второе представилось испробовать на себе только сейчас. Последней мыслью перед тем, как он потерял сознание, было: «по крайней мере, мне не будет больно».
А теперь юноша лежал, преисполненный обиды на весь белый свет и на собственную наивную доверчивость в первую очередь. Болело все — руки и ноги, живот и грудь, голова, а особенно сильно — правая кисть. Это казалось странным — как может болеть то, что давно отгрызено? Может, его уже обглодали до косточек, и болят эти самые косточки? Но насколько полуэльф помнил из уроков анатомии, в костях нет нервов, следовательно, болеть они не должны. Было еще что-то про фантомные боли, когда давно потерявший конечность инвалид постоянно ощущает ее присутствие, но об этом он знал гораздо меньше. Выход был один — посмотреть своими глазами, и убедиться в наличии так мерзко ноющей правой руки, или же наоборот, в ее отсутствии, но вокруг было так темно, что Анжей не мог различить не то, что руку — даже где именно он находится. Впрочем, понятно, где — в снегу, там, где сбросил его с лошади вожак варжьей стаи, и где его растерзали голодные и злые хищники, которым какой-то сумасшедший ученый приписывал наличие зачатков разума. Видел бы он сам этот разум!
Лежать вот так вот, и даже не знать, какие части тела в комплекте, а какие нет, полуэльфу в любом случае не нравилось. Потому он, превозмогая боль в сомнительно существующей руке, попытался поднять ее и поднести к глазам.
— Лежал бы ты спокойно, малец, — раздалось со стороны.
Анжей вздрогнул. Может, варги и разумны в какой-то степени, но связно и членораздельно говорить они в любом случае не способны — строение гортани и ротовой полости не то. Значит, рядом человек. Человек, говорящий на имперском языке.
— Где я? — задал он самый популярный в подобных ситуациях вопрос. Вернее, попытался задать — пересохшая глотка отказывалась воспроизводить иные звуки, кроме неразборчивого хрипа.
— Что? — переспросил невидимый собеседник. — А, ну да, говорить тебе сейчас не слишком удобно.
Пересохших губ коснулась влажная то ли губка, то ли тряпка, между зубами просочился тонкий ручеек теплой жидкости. Кажется, вино с какими-то странными специями… Анжей глотал жадно, едва ли не впиваясь зубами в источник влаги — он и не думал, что настолько страдает от жажды. Когда губка отодвинулась, он застонал, попытался всем телом потянуться за ней…
— Нет-нет, малыш, терпи. Сразу много нельзя.
В голове от странного питья немного прояснилось, и юноша сумел идентифицировать голос. Голос был немолодой, хриплый, и… женский.
— Где я? — вторая попытка оказалась удачнее.
— В горах, где еще. В пещере, если хочешь конкретики, — хмыкнула невидимая женщина. — Ну и в безопасности. Разумеется, настолько, насколько это вообще здесь возможно.
— Как я сюда попал?
— На тебя напали варги. Помнишь? Я слышала разговор стаи — они радовались легкой добыче. А я-то знаю, что по их меркам легкая добыча — это человек, который не может защититься. Надо сказать, у меня с варгами некоторые разногласия в вопросах этики, — усмехнулась собеседница. — Вот я и пошла посмотреть, кого там затравили эти отважные воины. Так тебя и нашла. Разогнала остатки стаи — ты молодец, круто их отделал. Тебя перенесла сюда.
— Давно?
— Дня два уже будет.
— Что со мной?
— Тебе весь список твоих болячек, или обойдемся свежеприобретенными?
— Весь список я и так знаю, — огрызнулся Анжей. Голос почти полностью восстановился, хотя говорить еще было довольно-таки больно.
— Тогда — сущая ерунда. Раздроблено правое запястье, сломана голень левой ноги и два ребра с той же стороны. Рваные раны на бедрах и сломанной голени, рана на горле — пожалуй, самая опасная из всех была, но с ней я уже управилась. Глаза сильно воспалены, но это вообще сущая ерунда — завтра сниму повязку, через день будешь нормально видеть. Плюс, само собой, обморожение, невротическое истощение, и в дополнение вскрылись старые болячки, но это уже не так страшно — обморожение я купировала, угрозы разрыва сердца тоже теперь нет.
— Ни… себе! — выругался полуэльф. Да, такого с ним еще не было. — И… что теперь со мной будет?
— Я откуда знаю? Это от тебя зависит. Переломы и раны я тебе вылечу, внутри тоже кое-что по мелочи подлатаю. Но тут нужен опытный маг-целитель, причем высокого уровня.
— Не поможет здесь никакой маг, — Анжей осторожно пошевелился, пытаясь найти чуть более удобное положение тела. Сильные руки тут же придержали его, слегка приподняли, подкладывая под спину мягкую, пушистую шкуру.
— Ну, тебе виднее, — хмыкнула женщина. — Пить еще хочешь?
— Да! А можно?
— Немного — можно.
К губам снова прижалась губка, на этот раз источающая резкий аромат каких-то трав — снова с примесью странного привкуса, какой был у подогретого вина.
Допив, он откинулся на шкуру, и почти сразу же уснул, успев только подумать, что надо было спросить имя спасительницы.
Следующее пробуждение оказалось куда как приятнее. Еще не успев окончательно согнать сонную одурь, Анжей уже почувствовал пьянящий аромат тушеного мяса, и только тогда понял, насколько он голоден.
