Лариса Петровичева - Охота на льва
Наконец упрямая деревяшка стала подаваться в сторону. Обхватив себя за плечи, Кембери натянул на голову рубашку и завязал над головой рукава, чтоб не задохнуться от земли, падающей на лицо, и принялся сбивать крышку ногами. Когда раздался треск дерева, и посыпалась земля, он вздохнул с облегчением и принялся прессовать ее ногами от головы.
Он думал, что не сможет сесть.
Ему казалось, что он не сумеет встать.
Когда тяжелый запах земли сменился легким духом летней ночи, то Кембери подумал, что ему это снится.
Он сорвал рубаху с головы и некоторое время стоял в яме, закрыв глаза и вслушиваясь в ласку тихого ночного ветра на щеках. Кругом звенели цикады и исходили трелями ночные птицы, теплый воздух пал цветами и травой, и Кембери дышал и не мог надышаться. Потом он открыл глаза и огляделся.
Его вывезли за город и закопали на кладбище самоубийц и утопленников. Нечистых покойников в Аальхарне хоронили без надгробий и каких-либо опознавательных знаков — только поросшие травой холмики говорили о том, что под ними кто-то обрел последний приют. На горизонте сияли огни столицы. Кембери выбрался из ямы и сел в траву — ноги подкосились.
Он просидел неподвижно около часа, дрожа и пытаясь прийти в себя и решить, что делать дальше. Возвращение в столицу было бессмысленным — наверняка за посольским особняком установлено наблюдение, и кто-нибудь вроде дзёндари в синем быстро закончит то, что не доделал император с личником. Кембери пошарил по карманам штанов: повезло, нашел несколько монет — до Амье, разумеется, не добраться, но уехать подальше от столицы вполне возможно.
Он хлопнул себя по лбу и выругался. На родину ему нельзя было попадать ни в коем случае. Во-первых, владыку наверняка известили о смерти господина посла во время взрыва, и появление Кембери вживе и въяве будет истолковано самым невероятным образом. Например, тем, что его завербовала аальхарнская секретная служба — это как минимум. А липовая документация по дирижаблю тем более приведет его прямиком на виселицу — тем паче, что смерть Киттена тоже повесят на него…
Кембери глубоко вздохнул и поднялся. Что ж, вернуться в столицу все-таки придется. И там он займется личностью таинственного доктора — разгадка этой тайны наверняка ему пригодится.
Глава 6. Заговор
В тихий маленький храм неподалеку от дворца, чудом уцелевший во время войны, Несса приходила уже в третий раз. Не то что бы после своего сна об Олеге она сильно уверовала в бога — просто здесь ей становилось немного легче. На время грусть, что в последние дни окутывала ее, словно саван, проходила, и Несса вновь могла дышать и надеяться на то, что все еще будет хорошо: угаснет тоска по дому, утраченной — точнее сказать, безжалостно отнятой у нее любви и надежде, и она еще сможет поверить в то, что жизнь не кончается в тридцать четыре года. Она приходила в храм поздним вечером, когда все молящиеся и старенький священник расходились по домам, и можно было находиться в одиночестве под едва освещенными низкими сводами — никто не помешал бы ей, и она не задела бы никого.
Как обычно, обмакнув пальцы в святую воду и очертив вокруг лица Круг Заступника, Несса прошла в глубину храма к алтарной части, где догорали зажженные во время службы свечи. Никого. Шум вечернего города, который очень быстро оправился от своих потерь, остался за стенами — Нессе казалось, что она одна на свете. Заступник смотрел с иконы сиреневыми глазами ее отца; новодел, подумала Несса, раньше тут наверняка было другое изображение. Протянув руку к вязанке свечей, она выбрала одну и, затеплив от чужой, уже почти догоревшей свечи, аккуратно поставила у алтаря.
— Господи, — сказала Несса по-русски. — Услышь меня.
И замолчала. Она не знала, что можно сказать и о чем попросить. Олег уже был в лучшем мире, а о большем Несса как-то не задумывалась. Может быть, она интуитивно ощущала, что сила, которая на самом деле владеет вселенной, слышит и понимает все ее невысказанные слова и просьбы, все движения души, поэтому и просить не о чем. И Несса стояла возле алтаря, словно погруженная в какой-то странный сон, и молчала. Едва слышно потрескивали, догорая, свечи, и в храме становилось все темнее и спокойнее.
Потом Несса вдруг поняла, что она тут уже не одна, и вздрогнула, словно ее застали за чем-то постыдным. Обернувшись, она увидела Шани — без охраны, в скромном темно-сером сюртуке, он стоял чуть поодаль и внимательно смотрел на нее.
— Прости, — сказал император. — Не хотел тебе помешать.
— Ты не помешал, — вздохнула Несса, обводя лоб Кругом Заступника. — Я уже ухожу.
В последнее время она старательно избегала встреч с ним. Наверно, даже слишком старательно.
— Да не спеши, — Шани взял из вязанки несколько свечей и неторопливо принялся зажигать их у алтаря. — Это хорошее место. Знаешь, иногда мне кажется, что здесь действительно есть Дух.
— Ты веруешь в бога? — спросила Несса: молчать было уже как-то неприлично.
— Ну разумеется не в того, который нарисован здесь, — Шани качнул головой в сторону фрески, — но верую. Всегда есть нечто большее, чем просто законы физики, по которым крутится мир, иначе жизнь, по большому счету, не имеет смысла. А ты?
Несса пожала плечами.
— Я не знаю. Но мне бы очень хотелось.
— Тогда не отвергай Его, — Шани зажег последнюю свечу и обвел лицо Кругом. — И попробуй просто поверить Ему и в то, что все не напрасно.
Несса усмехнулась.
— Это в самом деле так?
Император кивнул.
— В самом деле.
Некоторое время они молчали, потом Несса спросила:
— А где твоя охрана?
Парфен Супесок, придя несколько дней назад на официальную аудиенцию, попросту пал в ноги государя, умоляя того взять телохранителей — служба безопасности имела все основания считать, что жизнь первого лица страны находится в крайней опасности. Шани, который прежде отказывался даже от самой идеи службы личной охраны в мирное время, вдруг с легкостью согласился, несказанно удивив и обрадовав и Супеска, и Артуро — и теперь с ним всюду ходили трое высоченных охранцев, что вызывали ужас одним своим видом: машины убийств, вооруженные до зубов, могли напугать кого угодно. Но теперь он был один, и ничто не говорило о том, что охрана где-то неподалеку.
— Оставил их снаружи. Не очень люблю свидетелей при важных разговорах.
Несса поежилась — такая постановка вопроса ей почему-то не понравилась.
— А у нас важный разговор? — спросила она с максимально возможной наивностью. В последнее время ей стало казаться, что иной раз бывает полезно прикинуться дурочкой.
