Михаил Бабкин - Чары старой ведьмы
– Ой, – Боня часто заморгал. – Тимка, сваливаем. Быстренько! Эх, поздно…
– Ну ты меня замучил, – Тим осторожно поставил чашку на скатерть, потом сердито стукнул кулаком по земле. – Даже если он теперь и вправду оживет, все равно тебе не поверю. Потому что…
– А кто оживет? – с интересом спросили за тимкиной спиной: голос был низкий, с раскатами. Командный такой голосище, как у генерала. Глубокий.
– Чего? – Тимка резко обернулся.
Добуц Подземный в живом, не каменном виде, был поразительно похож на новогоднего Деда-Мороза. Правда, совершенно лысого, но зато с длинной окладистой белой бородой и густыми усищами, широкоплечего и пузатенького. Сходство особенно усиливали темно-красный кафтан в мелких золотых звездочках, штаны-галифе, тоже красные, и широкие черные полусапожки. Не хватало лишь серебряного посоха со стеклянным шаром на верхушке, а так – вылитый новогодний дедушка. Как с открытки.
– Я спрашиваю – кто должен ожить? – терпеливо повторил Добуц Подземный и, не дождавшись ответа, с кряхтением уселся возле скатерти.
– Можно? – гном кивнул на россыпь пирожков.
– М-мы… М-можно, – промычал Хозяйственный, ошеломленно глядя на бывшую статую: статуя лопала пирожки так, что у нее уши ходили ходуном.
– Ага! А я что говорил? – гордо сказал Тимка, сложив руки на груди. – Что я говорил?
– Ничего ты не говорил, – Боня перевел растерянный взгляд с Добуца на мальчика. – Может, я не расслышал?
– Верно, не говорил, – Тимка почесал в затылке. – Зато теперь скажу: моя пепси – самая суперпепси! Уникальное средство от любой драконьей магии.
– А от облысения помогает? – поинтересовался Добуц, запихивая пальцем пирожок в рот.
– А то! – самоуверенно ответил Тимка, – от всего-всего помогает! Особенно от облысения, перхоти и волосатости.
– Вот и славно, – гномий король вытер руки об свой праздничный кафтан. – Ты вот что, милок, организуй-ка по быстрому мне бутылочку этого средства, на дорожку, потом объясни, где это я очутился – а то у меня в голове полный кавардак, ничего не понимаю! А уж после…
– Что – после? – напряженным голосом спросил Хозяйственный, пододвигая на всякий случай поближе к себе «трический» меч.
– После я вас убивать буду, – охотно пояснил Добуц, доброжелательно глядя на Бонифация и оглаживая свою бороду, – самолично, как и положено. Потому что ни один человек не должен видеть короля гномов! А ежели увидит – тогда всенепременно обязан помереть. Чтобы, значит, никому и никогда не рассказал, какой я из себя есть. Гномий король – лицо неузнаваемое, тайное и священное! Хоть вы мне оба и симпатичны, и пирожки у вас вкусные, а ничего не поделаешь – традиция есть традиция. Святое дело.
– Ничего себе! – возмутился Тимка. – Мы его, можно сказать, по доброте душевной к светлой жизни вернули, ценным бальзамом умыли, поесть-попить вкусненького дали, а он нас традициями убивать собрался! Что за вредный дедышка-морозишка получился, у меня просто слов нету, – Тим сердито посмотрел на гнома. – Уж лучше бы ты, ваше гномье величество, и дальше твердокаменным стоял. Меньше проблем у нас было бы.
– Да? – простодушно удивился Добуц. – А я что, и впрямь каменным был? Не врете?
– Не врем, – Хозяйственный криво усмехнулся. – Каменней тебя небось только надгробные плиты были, которые на кладбище из могил торчат. Ты же пять веков, или шесть, в чистом поле простоял! И еще бы столько же прокуковал, если бы не этот смелый экспериментатор со своим гномьим пепсеоживителем.
– А-а, – облегченно вздохнул Добуц, – то-то я смотрю, что из вековых деревьев здесь ни одного нету! А Драконья Глава – нате, есть. Я уж с простого ума подумал, что меня куда к какой другой драконьей горе занесло… Тогда понятно! За сотни лет много чего измениться могло… И вот еще что: я должен вас обрадовать! За спасение меня, всенародно любимого, вам положена крупная награда. Я, знаете ли, ко всему еще великий чародей и маг, – похвалился Добуц, важно распушив усы, – и обязан выполнить любое ваше желание. Единственное. А уж потом… Согласно традиции.
– Вот заладил: «потом, потом», – не выдержал Тимка, – прямо какой-то попугай пугательный. Вот мое единственное желание: не убивать нас. Что, хорошо я загадал?
– Хорошо, – согласился Хозяйственный и посмотрел на Добуца. Гном в ответ удрученно пожал плечами:
– Нет, так не годится. Желание, конечно, понятное, не спорю, но совершенно невыполнимое. Потому что награда – наградой, а традиции – традициями. Одно с другим не совмещается. Увы.
– Во влипли, – с чувством сказал Хозяйственный. – Допепсиколился ты, Тимка. Вусмерть, – и почему-то расхохотался. Мальчик и гном одновременно посмотрели на веселого Бонифация.
– Ты чего? – Тимка сочувственно похлопал Хозяйственного по плечу. – Нервный срыв, да? Боник, да не переживай ты так сильно! Дед-Мороз… тьфу! Добуц Подземный – он до-обрый дядька, он нас убивать не будет. Просто он чуть-чуть неудачно пошутил, правда?
– Нет, буду! – заупрямился добрый дядька Добуц. – Вот выполню сначала ваше желание, и ага! Всенепременно.
– Значит, традиция такая? – все еще улыбаясь, спросил Боня. – Но сначала, как ты сам сказал, ты обязательно выполнишь наше желание, так?
– Разумеемся, – возмутился гном. – Я свое слово всегда держу. Мое слово крепче гранита, на том и стоим. Без обмана! Я вообще обманывать не умею. – Добуц взял кружку с остывшим чаем и с печальным видом отхлебнул из нее. Видимо, расстроился, что обманывать не умеет.
Тимка растерянно глянул на Боню. Хозяйственный в ответ весело подмигнул мальчику – мол, не бойся! Сейчас кое-что будет. И Тимка успокоился.
– Значит, так, – солидным голосом сказал Боня. – Раз нам от твоей королевской традиции никак не отвертеться, то деваться некуда. Ладно, убивай. Мы готовы.
Тимка как услышал такое, чуть не упал: хорошо хоть, что сидел, а то бы шмякнулся точно!
– Вот как славно, – обрадовался гном. – Молодец! Понимаешь, что такое старая добрая традиция. Давай, загадывай желание и закончим всю эту суету по быстрому. У меня дел за эти годы ого-го сколько накопилось!
– Э-э, погоди, – возразил Хозяйственный. – Зачем спешить? Желание, тем более последнее, надо хорошенько обдумать. А то нажелаешь ерунды какой-нибудь, а потом до самой смерти жалеть об этом будешь. Нет, уважаемый, такие вещи не делаются второпях. Думать будем!
– И сколько думать-то будете? – озаботился гномий король.
– До-олго, – мечтательно подняв глаза к небу, промолвил Хозяйственный. – Ежели не торопясь, обстоятельно… чтобы, значит, ни в чем не ошибиться, все учесть… лет сто будем думать. Не меньше!
– О-о, – уважительно протянул Добуц, – ты, однако, великий мудрец. Впервые такого встречаю! Какой другой человек, торопливый и нехороший, немедленно постарался бы меня обмануть или удрать. А ты честно сказал – будем думать. Думайте, имеете полное право. Значит, как чего надумаете, так вы обязательно меня найдите и напомните, ладно? А то я за сто лет могу про вас и позабыть, – извиняющимся тоном закончил гном.
