Андрей Стерхов - Быть драконом
Ну, разумеется, и само восхождение к Храму — сплошное блаженство. Там так. Любимую твою мелодию (которую раньше исполнял специально нанятый слепой скрипач или флейтист, а теперь — дежурный проигрыватель) вдруг подхватывает невидимый и неведомый экзотический оркестр, состоящий из набора литофонов, бронзовых колоколов, гонга и большого барабана. Постепенно мелодия вырождается в чистый и до аскетизма простой звук, который через некоторое время приводит дух в состояние абсолютного покоя. Вслед за этим перед внутренним взором появляются построенные аккуратными рядами танцоры в шелковых халатах, с топориками и щитами в руках. Движения танцоров исключительно просты, они подстать музыке: шаг вперёд, назад и в сторону, сдержанный поклон. Эта простота завораживает и завораживает настолько, что наступает момент, когда ты вдруг сам оказываешься среди этих танцующих особ. Причём, ты не замечаешь, как это происходит. Ещё миг назад ты был здесь, и вот ты уже не здесь, а там, в Запредельном. Танцоры склоняются в почтительном поклоне и подводят тебя к лестнице, состоящей из тысячи и одной степени. А дальше ты уже сам прекрасно знаешь, что делать.
Необходимо подняться по ступеням к распахнутым воротам Храма и пройти через кажущуюся бесконечной анфиладу в огромный зал, под сводами которого висит сизая дымка благовоний, а на стенах виднеются детали величественного декора: потемневшая позолота, барельефы с изображениями полулюдей-полуживотных и фрески со сценами из быта неведомых богов.
Посреди зала на специальном возвышении, обитом парчовой драпировкой, лежит Книга Завета. Она раскрыта на том самом месте, где ты остановился в прошлый раз. Никто её с тех пор не трогал, что очевидно — страницы припорошены изрядным слоем пыли. Эта Книга только твоя и ничья больше. Хотя и понятно, что она одна на всех.
Ну а дальше всё просто: сложил почтительно крылья, отдышался, прочёл от точки до точки положенную порцию страниц и всё — свободен.
Надо сказать, что в отправлении этого древнего драконьего ритуала меня всегда удивляли два обстоятельства.
Первое вот какое: все драконы посещают Храм в одно и то же время, но ни одного из них я там не видел. Никогда. Ни разу. Приходишь — пусто, уходишь просветлённым — тоже пусто. Никакой очереди и толчеи. Будто для каждого дракона выстроен в Запредельном свой персональный Храм Книги.
Впрочем, быть может, так оно и есть.
Скорее всего.
А вторая непонятка — это отсутствие практического смысла во всём этом затейливом действе.
Дело в том, по возвращению в Пределы я ничего из прочитанного никогда не мог вспомнить. Когда читаешь, всё нормально — слог красив, метафоры изысканны, открывающиеся истины глубоки. А только выбрался за границы Запредельного, всё — как отрезало. Ни слова, ни полслова невозможно вспомнить.
Всегда подозревал, что это неспроста, но что за этим конкретно кроется, постигнуть не мог. Хотя кое-какие предположения, конечно, имел. И больше всего склонялся к тому, что вычитанная информация незаметно откладывается в подсознание и что когда-нибудь потом, когда будет на корку переписана вся информация из Книги (или не вся, но некая критическая её масса), произойдёт Нечто. К примеру, случится какое-нибудь чудесное прозрение, в результате которого я стану обладателем главной тайны бытия. Или откроется мне смысл нашей жизни. Или ещё что-то из той же оперы.
Но, впрочем, это были всего лишь мои догадки.
Можно было бы, конечно, спросить у кого-нибудь из Мудрецов, да только не принято у нас любопытничать. У нас так: будет нужно, сами расскажут, а до тех пор выполняй, что положено, и не выпендривайся.
Добравшись до одиннадцатого километра, я обосновался со всеми положенными причиндалами на склоне холма с берёзой. Организовал круг по прежней схеме, только на этот раз к паре имеющихся в наличии стихий — земле и небу — добавил пару других: воду (открытую бутылку аршана) и огонь (клацнул зажигалкой). Кровью брызгать не стал, а сразу прочитал нараспев тот текст, который с таким трудом выбил из Альбины:
Ганса сусал гал болохогуй,
Ганса хун хун боло-хогуй.
Нюуртаа алтан, нюргандаа халтан.
Сагайнгаа ерэхэдэ, сакханшье хайладаг.
Гахайкхаа халюун булган турэ хэгуй,
Тэнэгкхээ сэсэн угэ гарахагуй.
Минуты три ничего не происходило. И потом ещё две. Я уже даже решил, что обманула меня окаянная ведьма, и начал перебирать варианты страшной мести.
Но тут началось.
У обочины резко остановилась убитая «четвёртка», из неё выполз и заспешил в мою сторону самый обычный дачник — бодрого вида дедуля-пенсионер. Подошёл, осмотрел меня с ног до головы, а потом с головы до ног, стянул с головы картуз, вытер им пот со лба и попросил:
— Водичкой, солдатик, не угостишь?
Попросил вроде вежливо, но так, что не откажешь.
— Ты сюда дай, я же в круг не могу сунуться, — проворчал он, когда я протянул бутылку. — Понимать должен.
Выставив бутылку за трос, я поприветствовал духа:
— Сайн байна, Зармаиг.
Он высосал всю воду, швырнул пустую бутылку в круг, только после этого сказал:
— И тебе наше с кисточкой.
— Соизволил всё же.
— Ты, солдатик, такую сейчас чушь порол, что мёртвого бы поднял.
— Духи не бывают мёртвыми, — возразил я. — И живыми — тоже.
Зармаиг спорить не стал, зато спросил:
— А чего, солдатик, ты так на меня смотришь?
— Как? — не понял я.
— Как-как. Как молоденькая санитарка на оторванную ногу. Вот как.
— Медиума странного ты, Зармаиг, для разговора выбрал, вот и удивляюсь.
— Медиум как медиум. Что ехало, то и приехало. Говори, чего хотел. Забот полон рот, да и этого вот дома ждут.
— Хочу расспросить тебя об этом вот безобразии, — выпалил я и махнул рукой в сторону раскуроченной сосны.
— Ну давай спрашивай, — разрешил Зармаиг. — Только учти, вызванному духу можно задать только три вопроса. Таков обычай. Не я придумал, не мне отменять. У тебя осталось два.
— Почему два?
— Уже один.
Я аж крякнул от обиды. Надо ж, думаю, быть таким бестолковым. И боясь ещё раз дать маху, поторопился спросить:
— Из-за чего парень с трассы слетел?
— Птица в стекло врезалась, — ответил Зармаиг. — Здоровая такая. Шмяк! — и дело сделано.
— А что за птица?
Дядька пожал плечами, дескать, знать-то знаю, солдатик, да только не скажу, вышел твой лимит.
— И на том спасибо, Зармаиг, — как можно вежливее поблагодарил я.
Давить не стал. Подумал, что давить на духа стихий, всё равно что дикобраза пугать, стащив с филейной части шаровары.
