Татьяна Форш - Сумасшедший отпуск
— А может, это перед дождем клюет.
— Гриш, какой дождь? Или ты во-он той дымки испугался?
— Эта дымка подсказывает, что сегодня будет гроза.
— Слышь, Гидромет доморощенный, ты это мне говоришь? По данным со спутников, полученных еще сегодня утром, никакой грозы не предвидится. Так, облачность легкая.
— Ну, где обещанный ужин? — Я раздвинула камыши. — Давайте, готовьте, а то Галка уже домой собралась.
— Как домой? — Петюня взволнованно поднялся с примятого камыша и, не говоря ни слова, исчез.
— Как улов? — я опустилась рядом с Гришкой.
Тот неопределенно дернул плечами и, потянув за веревку, вытащил на берег три рыбины. Большие!
— О-о! — Не удержалась я и тут же разочарованно поморщилась: — А что так мало?
— Больше было. Маленьких отпустили.
— Зачем?
Он как-то странно на меня посмотрел и поднялся.
— Пусть растут.
— Что-то ты сегодня какой-то неразговорчивый! — хмыкнула я, глядя, как он вновь опускает кукан в воду. — Если не хотел идти — зачем пошел? Я тебя ни к чему не принуждала и не обязывала. Сидел бы сейчас в свое удовольствие с лесником, самогонку пил… ну, или не сидел бы уже…
— Так у нас же, кажется, свидание… — он подошел ближе и протянул мне руку.
Черт, вспомнил!
Я почувствовала, как мои уши охватил пожар.
— Ну, если ты называешь это свиданием… — я ухватилась за его горячие пальцы.
— А почему нет? — Он рывком поднял меня. — Или ты подразумеваешь под этим словом что-то другое?
— Гри-иш, Ли-из! — Голос Галины заставил меня вздрогнуть и обернуться. — Вы где?
— Берите рыбу и идите к нам! — поддержал ее Петр.
— Зовут… — сосед задумчиво погладил мою ладонь.
— Значит, надо идти. — Я довольно резко выдернула руку и, не дожидаясь его, выскочила из камышей.
Галина
Прохладный ветер усилился. Вода билась о песчаный берег с все возрастающим усердием. Замок, возведенный сестрой, уже давно сдался под натиском стихии — был подчистую слизнут серо-зелеными языками волн.
Солнце уже скрылось за верхушками дальних деревьев и, словно по волшебству, небо затянула сизая хмарь.
— Галь!
Подняв полотенце, я обернулась на окрик, с толикой волнения разглядывая крепкую фигуру шагающего по берегу Петра.
— Куда собралась?
— Возвращаться надо. Пока дойдем — стемнеет.
— Брось, мы что, зря рыбачили? — улыбаясь, он подошел ближе и неловко остановился в шаге от меня. — Давай хоть рыбу испечем? А потом мы вас проводим! Я дорогу знаю, хоть по ней и дольше, зато по асфальту и не через лес.
Не замечая его как будто приклеившуюся к губам улыбку, я безошибочно определила затаившееся на дне его глаз одиночество, и такую тоску, словно он был твердо уверен, что я уйду, и просил остаться, потому что… потому что так принято.
— Ну, раз так… — полотенце вновь полетело на песок, — то я не против. Только, пожалуйста, разожги костер, а то я уже замерзла.
А вот теперь настоящая улыбка озарила его лицо. Кивнув, он торопливо скрылся за домом и вскоре вернулся, неся перед собой охапку дров.
— Ну, а теперь зови сестру.
Вскоре после наших воплей из камышей кошкой вылетела Лиза, а чуть погодя за ней показалась высокая, ладная фигура Гришки. Вообще я считала его симпатичным пареньком, вот только меня несколько настораживало его «хобби». Хотя не замуж же она за него собралась?
— А где костер? — едва подойдя ближе, Лизавета недовольно скривила губки. — На чем рыбу-то жарить будем?
— Рыбу мы будем не жарить, а тушить! — Петр забрал улов и принялся готовить: почистил складным ножом рыбу; натер ее выуженной из черного пакета солью и какими-то приправами; обернул какими-то широкими листьями, затем выкопал ямку и, поместив все туда, присыпал землей. — А сверху костер. Получится как в духовке.
Пока мы ждали ужин, начал накрапывать мелкий дождик. Уходить не хотелось, мы с Лизой, тесно прижавшись друг к другу, сидели, наслаждаясь неспешным рассказом Петра.
— А бабка Одинчиха, у которой мы раз в три дня молочное берем, так и вовсе удивила. Говорит, будто генерал к императорскому двору приближен был, и потому ему во время революции часть казны спрятать приказали. Ну, сами понимаете, золото, бриллианты… Вот и спрятал он их где-то здесь.
— Да ну, ерунда это все! — не утерпела Лиза. — Если бы золото-бриллианты были спрятаны здесь, да еще с такой прямой наводкой, их бы уже давным-давно нашли. А то, может, и официальную экспедицию снарядили бы. Это ж какие деньжищи пропадают? Ха! Вот! — Она сдернула с пальца кольцо, подаренное мной на совершеннолетие, и покрутила у всех перед носом. — Эта безделушка, если сестра не обманула, стоит около пятидесяти тысяч, да и то, это когда было? А вы говорите о казне! Да там этого добра столько!!!
— Да никто ничего не говорит! Это ж и козе понятно, что деревенские бредни! Стараются с их помощью боровляне туристов приманивать, только и всего! Нет никакого клада! — Петр азартно рубанул рукой воздух. — Но есть миф, а это порой дороже! Нужно во что-то верить русскому человеку!
— Согласна, — чувствуя увесистость все чаще падающих на голову капель, от которых не спасало и уже изрядно промокшее полотенце, я решительно поднялась, — а в данном случае я верю, что скоро промокну насквозь! Лиз, пойдем в дом.
Но, «пойдем» — это было смело сказано. Через мгновение мы, подстегиваемые тугими холодными струями ливня, неслись к темнеющему на фоне серого неба дому.
— Отлично! И как долго мы будем здесь сидеть? — стуча зубами, Лиза выглянула в окно, словно пытаясь найти там ответ на свой вопрос.
Поеживаясь от холода липшей к телу одежды, я тоже взглянула в темноту за окном, и на мгновение мне показалось, что, кроме нас четверых, больше во всем мире никого и ничего нет. И даже мира нет. Пустота.
— Пока не закончится дождь. — Петр закатал повыше штаны и уселся на сено, всем видом показывая, что нужно запастись терпением. — Да вы не переживайте! Он недолго будет.
— Если грома не было, то долго, — возразил Григорий и подпер загорелыми плечами стену напротив.
И тут же — словно в ответ на его слова — над головой грохнуло так, что Лиза даже присела, а вот то, что случилось дальше, напомнило мне дешевый мистико-фантастический фильм.
Сначала мне заложило уши, затем полумрак приютившего нас дома озарило синюшное свечение, идущее из окна. В следующее мгновение Лиза вскочила и, как безумная, бросилась ко мне.
— Мне страшно! Галя, нам надо бежать! Спрятаться! Они убьют нас!
Петр удивил меня еще больше. По-пластунски, словно мы находились на линии огня, а не в доме, он прошуршал сеном, оставив за собой ровную дорожку из крашеных досок пола. Сцапав сброшенные на сено вещи, он сосредоточенно что-то принялся искать и тут же вскочил, щелкнув затвором пистолета.
