Маргит Сандему - Околдованная
Самое худшее случилось, однако, когда Суль выводили из комнаты, где ее крестили. Чистым и громким голосом она выпалила:
— Священник-черт плеснул мне на голову воды!
К счастью священник был слишком занят плачущим Дагом, и высказывание Суль слышали только Силье, Бенедикт и Мари. Мари была потрясена.
— Это ужасный парень, — пробормотала она. — Суль во всем ему подражает.
Силье тоже была испугана. Только Бенедикт с трудом сохранял серьезный вид.
Теперь дети были отданы под защиту церкви, и Абелона могла спокойно вздохнуть. Никакие черти не будут больше прятаться под кроватями.
Но из-за этого легче в доме с Абелоной не стало. Все на хуторе знали, что она искала любой возможности расквитаться с Силье и детьми. Сын Абелоны подтвердил это. Он сидел как-то в парадной комнате и потребовал принести ему еще пива. Силье подошла с кувшином и стала наливать ему. Он нарезал большими ломтями рождественский окорок и насмешливо глядел на Силье, так что смешавшись, она пролила несколько капель. Он сразу заорал:
— Смотреть надо, неряха! Может, ты хочешь испортить мой стол?
— Извините, — пробормотала Силье, пытаясь сдержать поднимавшийся в ней гнев.
— Да ты, может, вбила себе в голову, что все будет твоим? Ты, видно, на это рассчитывала, когда сюда втерлась? Старый муж — легко обвести вокруг пальца, не так ли?
Эти слова он слышал от своей матери, подумала Силье.
— Но я тебе обещаю, что ты и эти незаконнорожденные уберетесь отсюда. И быстрее, чем ты думаешь! Ой!
Он вскрикнул и схватил себя за левую руку — между пальцами текла кровь. Суль быстро исчезла из комнаты.
— Вы порезались? — испуганно спросила Силье.
— Я? — орал он. — Я ничего не сделал, это она, маленькая беспризорница, которая этого хотела. Я видел! Я видел!
— Глупости, — сказала Силье, но ее лицо чуть-чуть побледнело. — Девочка стояла далеко от вас.
— Да, это была она, я знаю это! Она смотрела на меня, и тогда нож выскользнул.
— Вы когда-нибудь слышали такую чушь? — сказала Силье со злостью. — Грета, позаботься об этом рохле, пока он не упал в обморок! Он визжит, как… как тот, на кого он похож.
Подошла Грета, и Силье вышла из комнаты.
Она поискала Суль и нашла ее стоящей на коленях на скамье у окна. Когда Силье вошла в комнату, Суль повернулась к ней. Ее глаза… они светились зеленым огнем и были полны ненависти и чего-то еще, чего Силье никогда не видела в своей жизни раньше и надеялась никогда не увидеть опять. Когда Суль увидела Силье, ненависть в ее глазах потухла, и она протянула к ней руки. Силье подняла ее.
— Суль, — прошептала она непослушными губами, парализованная страхом и горем. — Маленькая Суль, такое ты никогда не должна здесь делать.
— А что? — спросила Суль невинным тоном. — Я ничего не делала. Парень глуп.
— Да, это так, но…
— Я не хочу, чтобы он жил здесь. А также две чужие дамы.
— Дитя мое, этого не хочет никто из нас, но мы должны с этим смириться. Обещай мне, что ты будешь к ним добра, Суль! Обещай мне это!
Девочка обняла Силье за шею и засмеялась.
— Суль добрая, — сказала она.
«О, Боже мой, — думала Силье. — Тенгель, Тенгель, я должна поговорить с тобой. Или нет, этого тебе лучше не знать. Что мне делать? Какая это, вероятно, нечеловеческая задача — пытаться воспитать этого маленького несчастного ребенка!»
Бенедикт чувствовал себя очень угнетенным. Даже расписывание церкви больше его не радовало.
— Я убью эту сатану в юбке, — постоянно бормотал он себе под нос. — Я убью ее!
Однажды он действительно попытался выдворить Абелону и ее детей. Он начал выбрасывать на двор их пожитки и кричал изо всех сил «Вон!» Но Абелона была ему не по силам. Она угрожала донести фогду, что Бенедикт имеет связь с мятежниками. Она взяла это просто с потолка, но это соответствовало действительности. Бенедикт знал, что ему не бывать на свободе, если они начнут за ним следить по-настоящему. Поэтому семейство Абелоны осталось на хуторе. Эти родственники съедали невообразимо много всякой снеди и все же постоянно жаловались. Продовольственные запасы на хуторе заметно таяли, благоденствие кончалось, все, кроме семейства Абелоны, чувствовали себя беспомощными. Вечером под Новый год Бенедикт затронул в разговоре тему, которую Силье предвидела. Они сидели на кухне вдвоем.
— Выходи за меня замуж, Силье, — сказал он проникновенно. — Тогда мы решим много проблем. Абелона и ее отпрыски съедут со двора, твое будущее и будущее детей будет обеспечено.
Силье взяла его руку, лежавшую на столе.
— Я благодарю вас за дружеское предложение. Вы знаете, что я очень ценю вас. Но я не могу этого сделать.
— Почему же нет? Мне, видимо, не так много лет осталось жить, и я оставлю тебя в покое…
Она была вынуждена рассказать о том вечере, когда он пришел к ней.
— О, Боже, — прошептал он. — Я думал, что это был только сон. — Он вздохнул. — Да, Силье, я должен сознаться, что я лгал тебе. Я, старый пень, желал тебя. Я действительно верил, что могу управлять своими желаниями, но вино, очевидно, слишком меня разгорячило. И в глубине души у меня теплилась надежда, что когда-нибудь ты сможешь принять меня, теперь я это понимаю. А ты, вероятно, не могла себе представить… что делишь со мной постель?
У Силье в глазах были слезы.
— О, я так расположена к вам, господин Бенедикт. Но не таким образом. Нет, я не боюсь, что наша хорошая дружба была бы нарушена. Этого я не желаю. Ни за что на свете!
— Я тоже. Ах, да никто во всяком случае не сможет обвинить тебя в стремлении завладеть моим добром. Другие женщины, пожалуй, подавили бы отвращение и пошли на… Но не ты. И знаешь ли, я даже уверен, что был бы немного разочарован, если бы ты сказала «да». Художник не идет на сделку с собой ради удобства.
Теперь он снова перешел к благородному призванию художника. Эта тема была поистине его любимым коньком. Он помолчал.
— О Силье, мне кажется, все так грустно. В настоящее время абсолютно грустно.
— Да. И я боюсь, господин Бенедикт. За всех нас. Но особенно за детей.
Так закончился год. Год больших и глубоких изменений в жизни юной Силье. Она ждала, что принесет с собой год 1582. Скоро она это узнала. Три дня спустя Абелона нанесла удар, жестокий и разящий.
В кухню, когда обитатели дома, кроме Абелоны и ее детей, сидели и ели, стремглав вбежал работник. У него был ошалелый вид.
— Нам грозит опасность! Эта… она попросила меня покатать ее и ее детей. Я подслушал их разговор. Они намеревались ехать к фогду и донести на Силье.
Бенедикт вскочил.
— Что? Почему?
— Она узнала от одного из соседей, что Силье видели на лошади вместе с Тенгелем.
— О, господи Боже, — простонал Бенедикт. — Значит, Силье обвинят в том, что она сожительствовала с учеником Дьявола, бессмертным Тенгелем!
