Ева Никольская - Пять «разбитых» сердец
— Да что вы себе позволяете?! — воскликнул он. — Как можно допускать подобный тон и выражения, говоря о даме?
— Ну, началось! — буркнул Тэри еле слышно и, скрестив руки на груди, вызывающе-недоуменно вскинул бровь.
Глава 23
Глотнув чаю, Адель почувствовала себя значительно лучше. Когда в чашке осталась лишь половина ароматного напитка, девушка с досадой подумала, что стоило все-таки забрать в комнату весь поднос, а не идти на поводу у глупой гордости. Продолжая маленькими глотками потягивать чай, фея вернулась к изучению дневника. Несмотря на все усилия, ничего понятного кроме многочисленных значков Тритэры в тексте и схемах ей обнаружить не удалось. Исходя из этого, Ада сделала вывод, что либо таинственная Ита изобрела новый шифр, либо все, что написано в этой тетради — просто ее упражнения в рисовании закорючек. Может, она художницей была? Вон какие симпатичные каракули: звездочки, галочки… прочие кракозябры. Словно орнамент на потрепанных страницах с пустыми полями. С широкими такими полями.
Разглядывая их, фея в задумчивости отхлебнула чаю и, потянувшись за карандашом, случайно пролила несколько капель на бумагу.
— Ох, — испуганно выдохнула она, да так и застыла с чашкой возле рта, когда заметила, что под мокрыми кляксами проступают какие-то надписи.
"…аш учитель наметил на завтра очередной эксперимент, — было написано мелким и на удивление разборчивым почерком. — Опять не высплюсь и буду пугать студентов кругами вокруг глаз. А эти два идиота снова поспорили. Ну как они не могут понять, что я люблю их обоих?! Хотя Некрос так забавен, когда ревну…"
Адель чуть не подпрыгнула от радости, прочитав это, и, с благоговением посмотрев на свой чай, победно прошептала:
— Вот ты и попался, темный.
— Дзинь!
Раздалось за ее спиной, и резко обернувшись, фея обнаружила посреди кровати коробку, перевязанную ярко-синей лентой. Из-под пышного банта выглядывал уголок белоснежного конверта.
— Это еще что за сюрпризы? — пробормотала она, растерянно глядя на подарок. Поколебавшись немного, девушка все-таки протянула руку и осторожно вытащила письмо.
"Моя дорогая Адеаида! Прошу простить мне несдержанность, вынудившую Вас столь поспешно покинуть мою скромную обитель. Примите этот скромный дар в качестве извинения.
Искренне Ваш, Арэт.
ПС: Если у Вас возникнет желание отправить мне ответную весточку, просто завяжите ленту поверх письма. Этот крохотный артефакт из моей коллекции мгновенно переносит не слишком тяжелые предметы к указанному адресату".
Первым порывом девушки было отправить посылку обратно, не открывая. Но любопытство одержало верх над осторожностью — и Ада аккуратно потянула за край волшебной ленты, которая легко развязалась, опав синей змейкой на белую постель.
"Я только загляну одним глазком, — оправдывалась перед собой фея. — Никто ведь не узнает…"
* * *Ритэр, утомленный долгой и пространной лекцией о правилах хорошего тона вообще и о должном обращении с одной конкретной особой в частности, украдкой зевал, слушая перечисление достоинств Адель, которым рыцарь уделил целых десять минут своего монолога. Пока этот зануда вещал что-то там о свете, уважении и нравственности, рыжий отвернулся к окну и, прикрыв веки, решил проверить, чем занята та, кого господин Лектор постоянно именует Лунной леди. Глаза Мурзика выхватили только покрывало и край дорогой бумаги с характерным гербом и словами"..ваш Арэт." Мужчина взвился, как ужаленный, и, буркнув что-то невразумительное опешившему рыцарю, бросился вон из гостиной.
Щелкнул замок, и многострадальная дверь распахнулась, с грохотом шмякнувшись о стену. Жалобно звякнул вырванный с корнем затвор. Адель испуганно повернулась, отшатнувшись к зеркалу, перед которым крутилась мгновение назад, и непонимающе уставилась на Ритэра. Он прошелся по девушке тяжелым взглядом, на мгновение прикрыл глаза, что-то прошептав, и, переступив порог комнаты, подозрительно осторожно прикрыл за собой дверь. Выражение на его лице было странным. Подойдя к фее практически вплотную, рыжий подцепил пальцем ажурную окантовку ее глубокого выреза, и тихим "незлобным" шепотом поинтересовался:
— Это что?
— П-подарок! — пролепетала девушка и попятилась, сама не понимая, почему чувствует себя виноватой.
— Очередной пеньюар? Сними немедленно! — в голосе мужчины звучала ничем не прикрытая злость.
— Прямо сейчас?! — опешила фея.
— Да! — рявкнул он.
— А ты не оборзел ли, Тэри? — утопив страх в накатившей волне возмущения, спросила Ада. — Я что, при тебе должна раздеваться?
— А при ком? Ах да, я совсем забыл! У тебя же богатый выбор! — с издевкой процедил незваный гость и принялся загибать пальцы, причисляя: — дракон — раз, хозяин Черной реки — два, эльф — три, рыцарь — четыре! Не многовато ли поклонников для одного скромного цветочка? Скажи, Аделаида, тебя не раздражает такое внимание мужчин? А?
— Меня раздражаешь ты!
— А остальные?
— А остальные — милые и обходительные! — взбесилась фея. — ВСЕ! Кроме Грогана и тебя!
— Милые? — стиснул зубы алхимик. — Как твой жених, который, кажется, пойдет под номером пять?
— Жених такая же сволочь, как и ты! Язвит, приказывает, распоряжается, решает все за меня, будто я не человек, а живая кукла! Отличный актер! Ему б в театре играть. Эмоции лживы, биография туманна, даже имя и то фальшивое, — Адель в сердцах стукнула кулачком по зеркалу и с детской обидой в голосе, воскликнула: — Во всех поступках сплошной расчет! Лучше бы я стала невестой Ирвина! Или Арэта! Или Эмо, в конце концов! Да даже Гроган лучше! Он хотя бы не скрывает свои намерения и не прячется за чужими именами.
— Вот как? — странная улыбка скривила губы мужчины. — Понятно, — спокойно сказал он и развернулся к выходу. — Тряпку эту сними, идиотка. Неизвестно какие сюрпризы на нее прицепил твой "милый и обходительный" ящер! — мужчина распахнул дверь и, выйдя в коридор, задумчиво прошептал: — Расчет значит? А почему бы и нет? Надо же оправдывать ожидания невесссты.
Глава 24
Оставшаяся в одиночестве Адель просто кипела от бешенства. Да как он только… Да как ему наглости хватило, так с ней разговаривать? Хотя о чем это она? Наглость ведь основополагающая черта натуры Тэри. Сквозь бурю негодования, захватившую девушку, попытался пробиться тоненький голос здравого смысла. А ведь рыжий, как ни обидно это признавать, прав. Уж слишком непреодолимым было желание примерить платье. Да и то, как фея вертелась в нем перед зеркалом, с восторгом изучая переливы на многослойных паутинках кружева, было девушке не свойственно, что наводит на мысль о магической приправе к дорогому подарку.
