Дракон из Каэр Морхена (СИ) - Штайн Герр

В ответ птица чуть склонила голову в приветствии, продолжая махать крыльями, но, естественно, не отвечая. Ведь они хоть всё и понимали, но вот взаимодействовать с окружающим миром иначе как жестами, частотой и силой всполохов огня, не могли.

Однако за тысячелетия соседства драконы кое-как научили их воспринимать, хоть и с ощутимым трудом. Сложнее чем язык драконов был только язык бессмертных птиц.

— Я интересуюсь. Зачем ты сжигаешь этих маленьких двуногих? Они забавные. — вновь мысленно интересуюсь я, продолжая еле-еле удерживаться на одном месте. Ибо вся сущность дракона и строение тела хотели бросить тушу вперёд, на охоту, действуя инстинктивно — пытаясь постоянно наступать, атаковать и доминировать.

В ответ до меня донёсся гневный клёкот, и пламя в костяной клетке-инкубаторе на груди издало ряд вспышек подобно азбуке морзе.

Пришлось основательно напрячь мозги — но я смог разгадать примерное содержание недовольства Феникса. Он упоминал птенца, двуногих и агрессию.

— Они проявили агрессию к твоему птенцу?.. — подобрался я всем огромным телом, внимательно вглядываясь в пылающие очи жар-птицы.

В ответ мне почти по-человечески кивнули клювом, особенно ярко вспыхнув огнём, да яростно взмахнув крыльями несколько раз.

И… У меня резко пропало желание помогать крестьянам. Ведь для понимания — на фоне Фениксов драконы были буквально кроликами по скорости размножения. Ведь обычно Фениксов успевали убивать до превращения птенца в нового Феникса, и мать буквально была вынуждена переродиться в своём дитя. Требовалось сотни, даже тысячи лет, чтобы птица произвела собрата на свет.

В этот раз, к счастью, у них ничего не вышло — но я сам отец, и… Короче, в этот момент я самоуверенных крестьян, решивших докопаться до Феникса, сам захотел сжечь.

— Я понял, Бессмертное Пламя. Гнев мне твой понятен — сам детёныша имею. — вновь телепатически коснулся я яростного разума птицы. — Но позволь спасти хотя бы птенцов этих двуногих и их матерей. Они ведь не нападали на тебя, не пытались отобрать у тебя своего птенца, верно?

Птица задумалась. Это было очевидно по слегка утихшему пламени, после чего она неуверенно склонила голову с клювом в согласии.

— Я быстро. — прикрыл я глаза, после чего резко спикировал вниз, на лету обращаясь и вставая ногами на территорию деревни.

Несколько заклинаний обнаружения раз за разом полетели в окружающую область. После чего мне пришлось поиграть в супергероя и с пяток минут заняться вытаскиванием женщин и детей из-под завалов и огня. Да, среди них были бы жертвы, но если бы я сам уличил какой-нибудь город в опасной попытке убийства Тири… Он бы уже горел целиком, и плевать бы я там хотел на всякую мораль.

Мужики же…

Также были схвачены телекинезом, и вскоре собраны в кучку на главной площади деревушки.

Оглядев их испуганные и перепуганные лица, да скривившись от последствий их испуга, запах от которых едва-едва перекрывало горящее дерево.

— Бессмертное Пламя. Сейчас я выясню тех двуногих, кто посмел напасть на тебя. И мы сожжем их о-о-очень медленно и о-о-очень медленно. — вместе с телепатией я постарался эмоционально передать всё наполнение моих слов, и разумная птица вполне уяснила, что я хочу сделать… И злорадством от неё полыхнуло вполне ощутимо и заметно. — Итак, болезные… Объясняйте, кто намедни нападал на неё. — я взмахнул рукой в сторону приземлившегося позади Феникса, создав притянув стул из ближайшего дома, через распахнутую дверь. — Я ответа требую, придурки.

Некоторое время мужики переводили взгляд на меня, то на Феникса, но явно двигаться не спешили, стараясь не провоцировать явно древнего феникса, раз почти настало время размножаться. Я скосил взгляд на грудь птицы.

Да, этот процесс выглядел не слишком презентабельно, но это явно не повод этого ужасаться. Эмбрионы и новорождённые у людей и каких-нибудь кошек тоже не слишком притязательны.

Тем временем людишки поняли своими куцыми мозгами, что прямо сейчас их сжигать не собираются, да и этот рогатый эльф спасал их жен и детей… Так что вскоре наружу из толпы был выпнут потрёпанного вида мужичок, нервно косящийся на полную ненависти птицу, которая вспыхнула огнём в этот момент, заставив мужика зажмуриться.

Хо, узнала неужто?..

— Отвечай. — требовательно обратился я к крестьянину, закинув ногу на ногу.

— Г-господин чародей… — нейтрально решил обратиться он. — Эта бестия огненная… Заняла наш лес, и мы хотели прогнать её…

— Поразительная наглость. Мало того что врёшь так нагло… — покачал я головой, натурально офигевая от человеческой наглости в этот момент. — Так ещё и почему-то решил, что это твой лес. Кто так решил? Ваш король? Да этот Феникс существовал до тех времён, как вы вообще приплыли в эти земли. Хотя… Дай угадаю. Ваш охотник увидел птицу в этих землях, и вы решили, будто не трогающая вас огненная птица будет лёгкой целью… Позвали какого-то чародея и решили поделить с ним трофеи? Но во-о-от незадача, птица оказалась могущественнее и выжила после нападения, полетев мстить. Я прав?..

— А-а-а-а… — невнятно протянул мужик, основательно побледнев и тем самым показывая, что большей частью моя теория была верна. Сколько уже было таких историй, что никого не трогающих существ, сидящих по своим логовам, провоцируют, а потом огребают и причитают, мол, это земля людей, монстрам на ней не место, бу-бу-бу.

— Значит, прав. Говори, кто именно участвовал в нападении. И знай, если ты обманешь меня, а я это почую, ваши жены и дети сгорят в огне. Заживо. — добавив зловещности в голос и магией иллюзий добавив полутень на лицо, придал я больше веса своим словам.

Это сработало — крестьянам многого и не надо. И хоть угрозу реализовывать я в любом случае не собирался, вскоре передо мной стояло где-то две трети деревенских. Кто-то пытался сопротивляться, однако даже виновные в нападении крестьяне зыркали в сторону стоящих в отдалении жён и детей, и тащили таких сопротивляющихся под мой взгляд.

— Э-это все, г-господин чародей… Мы… Пощадите наших жён и детей… Хотя бы детей… Господин чародей… Они же совсем малёханькие… Пожалуйста… — упав на колени, запричитал он, бегая глазками туда-сюда и натурально пытаясь выдавить слезинку. И… Не то чтобы он был неискренен в своих эмоциях. Своих родичей ему и впрямь было жаль.

Но при этом ему не было жаль птенца другого разумного существа, которое совершенно не трогало местных. Поразительная избирательность. Которая только укрепила меня в необходимости дальнейшей жестокой казни даже по меркам средневековья. Я вообще по его меркам довольно мягкий, но дети…

— Ваши жёны и дети будут жить. — взмахнул я рукой, успокаивая людей. — Ну а вот вы… Нет.

И дав времени, всего пару секунд — на осознание моих слов, с моих пальцев без всякого произношения заклинания сорвался магический огонь, сначала окружив покушавшихся на жизнь Феникса придурков, дабы не сбежали… А потом принялся сокращать круг пламени, в мельчайших деталях контролируя заклинание и позволяя огню постепенно, по сантиметру проходиться по телам людей.

При этом я одновременно контролировал, чтобы они не задохнулись от гари раньше времени, да не сдохли от боли. Для этого пришлось действительно поднапрячься, ведь раньше я никогда подобное наказание не практиковал, а какие-нибудь насильники и педофилы, да пытавшиеся убить детей идиоты в Камелоте казнились без моей помощи. Есть у нас мастера таких дел, от которых бы всякие моралисты из моей прошлой жизни бы взвыли раненными белугами.

Прямо как сейчас орали люди, чьи ноги постепенно обугливались, распространяя по нервной системе просто ошеломляющую боль. И я довольно бесстрастно наблюдал за этим зрелищем, ощущая всем нутром удовлетворение Феникса от этого вида.

Вот каких уродов надо сжигать на кострах, а не благородных дев, спасающих свой народ. Учитесь, люди.