Веда Корнилова - Эрбат. Пленники дорог
— Не такая уж мы и молодежь…
— Ну, это с вершины какого возраста смотреть. Так что, красавица, забирай своего приятеля. Кисс, твой интерес к красоткам оправдывает себя. Хотя ты парень и рисковый, но связываться с эрбатом, не в обиду будет сказано при твоей подружке, лично я бы поостерегся. Да ты и сам слыхивал, сколько хороших парней от такого ненужного, неразумного риска пострадали ни за что… Впрочем, на то она и молодость, чтоб не думать о последствиях. Кисс, прими на прощание добрый совет от старого человека: уменьшай число баб, с которыми любовь крутишь. Здоровей будешь. И как только ты их выносишь в таком количестве? Бывает, и одна-то до добра не доведет, а когда их столько, что и не сосчитать!..
— Приму к сведению — огрызнулся Кисс.
— Да уж, будь добр, прими… У меня от их кошачьего концерта до сих пор в ушах звенит.
Когда мы выходили из комнаты Угря, он с насмешкой бросил нам в спину:
— Да, вот еще что. Не стоило тебе, красотка, ломать комедию с Гури. Тоже мне, великая хитрость с твоей стороны! Достаточно было просто попросить меня — и я бы выставил прочь бывшую подружку Кисса. Ох, женщины, одни неприятности с вами… И без вас никуда.
По коридору к нашей комнате Кисс шел быстро, чуть ли не таща меня за собой. Похоже, парень все еще зол до невозможности…Во всяком случае, в дверь нашей комнаты он втолкнул меня немногим слабей, чем я недавно вталкивала Щипка в комнату Угря… Сидевшие у окошка мальчишки от неожиданности подскочили на месте.
— Ой, это вы! Ну, как все прошло?
Не отвечая им, Кисс со злостью прижал меня к стене.
— Какого лешего — в ярости зашипел он мне в лицо, — какого лешего ты приперлась туда и вздумала меня позорить перед всеми?! Я же велел тебе сидеть здесь! И не рыпаться! Голоса не подавать! Что теперь обо мне подумают? По-твоему, я не мог за себя постоять? И оттого бабой прикрылся?
— Отпусти, задушишь — прохрипела я. — Я о себе думала, не о тебе…
— Как же, я это заметил! Слова мне не давала сказать! Лезла вперед как солдат на штыки во время атаки!
— А тебе нечего было в свое время связываться с этой лошадью Гури! И кто мне плел без остановки, что ему светленькие девушки нравятся?!.. Эту голую бабу даже слепой блондинкой не назовет! И что ты нашел в этой крашеной страхолюдине? От нее без слоя краски на лице лошади шарахаются!..
— А что ты нашла в своем бывшем женихе? Таких болванов, как он, еще поискать!..
— Зато твоя лахудра Гури сдала тебя Угрю со всеми потрохами!
— Твой бывший тоже был не хуже пиявки! Пользовался тобой, недотепой, как хотел! И нечего лишний раз изображать ревнивую дуру, раз ты такая и есть на самом деле!
— Ах, дуру!.. — и, не сдержавшись, я легонько приложилась коленом меж ног Кисса, а он вдруг, закрыв глаза, стал медленно опускаться на пол. О, Высокое Небо! Я ему что, под горячую руку что — то повредила?
— Ой, Кисс, что с тобой? — я в растерянности склонилась над ним. — Ой, Кисс, милый, что я с тобой сделала? Да ответь же мне!
Вместо ответа я внезапно получила от него подсечку под ноги и уже сама весьма ощутимо грохнулась на пол, зашибив при том спину. Пока я, шипя от боли, подбирала нужные слова, Кисс, приподнявшись на локте, и довольно улыбаясь, заявил мне сочувственным тоном с аристократическим высокомерием:
— Дорогая, вас совсем не держат ноги! И должен заметить, что вы совершенно утратили осторожность! Дать себя поймать на такую смешную уловку! Вам должно быть стыдно, дорогая! Не понимаю, как можно быть такой разиней? Вот что значит надеяться на глупую силу и совсем не думать головой! Впрочем, этот сложный процесс вам, похоже, незнаком. Как видно, разговор с Угрем произвел на вас убийственное впечатление, радость моя! Или вы все еще не можете придти в себя после встречи с прелестной Гури? Хотя как я могу называть вас своей радостью, если вы готовы совершить надо мной, беднягой, самое жестокое насилие, вплоть до лишения меня мужской чести, лишь бы я не достался прекрасной, бесподобной, очаровательной Гури?
Ну не зараза ли он последняя после всего этого?!
Глава 24
— Кисс, а ты не знаешь, кто такой Хвощ?
Мы собирались покинуть постоялый двор с раннего утра. Ночь прошла спокойно, нас никто не побеспокоил. Кисс сказал: если Угорь пообещал, что мы свободны, значит, так оно и есть. В том мире, где вращается Угорь и подобные ему, многое держится именно на том, насколько человек честен с другими насчет выполнения данного им слова. Конечно, бывает всякое, и люди не похожи один на другого, но слово Угря ценится высоко. Но я все равно не спала, несмотря на то, что Койен подтвердил: Угорь сдержит данное обещание и нас никто не тронет. Сейчас, с утра пораньше, мы торопились покинуть это место, оказавшееся не столь спокойным, как нам бы того хотелось…
— Кто такой Хвощ, спрашиваешь? — неприятно улыбнулся Кисс, застегивая куртку. — Вот то-то и оно, что это один из родственников Угря. То ли двоюродный племянник, то ли нечто похожее на то. Дядюшка его к своему делу приучал, с нужными людьми сводил, учил уму — разуму… В общем, готовил преемника из своей семьи. Но, судя по всему, молодому человеку учение пошло не впрок. Или же наоборот… Однако многими нужными связями Хвощ, тем не менее, успел обзавестись. Некоторые его уже рассматривали как преемника Угря. Как видно, племянник решил, что уже умный и знает достаточно для того, чтоб взять дело в свои руки, убрав старого дядюшку с дороги. Ну, естественно, и дело дорогого дяди захапать в свои руки. По-родственному. Кстати, Щука — закадычный друг Хвоща, а вот кто такой Комок — я не знаю. Ну с этим пусть Угорь разбирается. Что касается самого племянника… Пусть он и не является правой рукой своего дядюшки, но в определенных кругах успел набрать немалый веса, да и знает уже немало. Так что Угрю сейчас не позавидуешь…
Когда мы собрались выходить, в дверь постучали. На пороге стояла Гури. Вот только ее сейчас не хватало! Пахнущая дорогими духами, едва прикрытая прозрачной тканью, с тщательно уложенной прической и накрашенная, словно кукла…
— Как, вы уже собрались уезжать? — защебетала она, заходя к нам. — А я, милый, собралась пригласить тебя к себе на завтрак! Ты помнишь наши чудные завтраки?
— За последнее время они как-то подзабылись.
В голосе Кисса не было и следа вчерашнего мурлыканья. Он отвечал вежливо, но в то же время говорил как человек, которому неприятен этот разговор, и который хотел бы закончить его как можно скорее.
— Ах, милый, как плохо на тебя влияет эта женщина!
— Гури, эта женщина, как ты ее назвала, имеет имя, причем красивое имя.
Но нахальную девку так легко было не сломать. Не поведя и бровью, она продолжала:
