Баркер Клайв - Пятый доминион
- Мы уже достаточно отдохнули, - сказала она Хои-Поллои.
- Значит, пора подниматься на холм?
- Мне кажется, да.
Они вышли из дома Греховодника на заре, чтобы успеть подняться как можно выше, пока Комета не поднялась в зенит. Путешествие это никогда не было легким, но сейчас оно превратилось в настоящую пытку. Юдит казалось, что в животе она несет не живое существо, а свинцовую болванку. Несколько раз ей пришлось просить Хои-Поллои подождать ее, чтобы хоть немного отдышаться в тени. Однако, поднявшись после четвертой такой остановки, она почувствовала, что задыхается, а тело ее пронзила такая острая боль, что она чуть не потеряла сознание. Панические крики Хои-Поллои не были оставлены без внимания, и несколько подоспевших на помощь женщин уложили ее на поросший цветами холмик. Именно там и отошли ее воды.
Меньше чем через час, не далее чем в полумиле от ворот святых Криз и Ивендаун, в рощице, по которой порхали стайки бирюзовых птиц, она произвела на свет первого и единственного ребенка Автарха Сартори.
3
Хотя после встречи с созидательницей озера маршрут преследования не вызывал уже никаких сомнений, все же Миляга и Понедельник оказались в Изорддеррексе шестью неделями позже, чем Юдит и Хои-Поллои. Отчасти это произошло потому, что сексуальные аппетиты Понедельника значительно поубавились после совокупления в Квемском дворце, и шаг его стал далеко не таким лихорадочным, как прежде, но основной причиной был возросший картографический энтузиазм Миляги. Чуть ли не каждый час он вспоминал какую-нибудь провинцию, по которой ему довелось пройти, или некогда виденный им указатель и, независимо от окружающей обстановки, тут же доставал свой самодельный атлас и добросовестно вносил в него новые подробности, бормоча при этом литанию из названий возвышенностей, долин, лесов, равнин, дорог и городов. Ничто не могло оторвать его от этого занятия, даже если при этом упускался шанс поймать попутную машину или промочить горло с доброжелательным местным жителем. Он говорил Понедельнику, что это главный труд его жизни, и жалеет он лишь о том, что начал его слишком поздно.
Но несмотря на эти остановки, город становился ближе с каждым днем, и однажды, когда они оторвали головы от своего ложа под кустом боярышника, вдали из-за туманов показалась огромная зеленая гора.
- Что это за место? - поинтересовался Понедельник.
- Изорддеррекс, - ошеломленно ответил Миляга.
- А где дворец? Где улицы? Лично я вижу только джунгли да радуги.
Миляга был повергнут в не меньшее смятение, чем его спутник.
- Раньше он был серым, черным и кровавым.
- Да, но теперь-то он зеленый, так его мать!
И чем ближе они подходили, тем зеленей он становился, а в воздухе витал такой благоухающий аромат, что через некоторое время Понедельник перестал разочарованно хмуриться и заметил, что, в конце концов, может, это не так уж и плохо.
Если Изорддеррекс превратился в джунгли, то вполне возможно, что теперь там живут улыбчивые дикарки, наготу которых прикрывает только ягодный сок, стекающий у них по подбородку. Тогда, так уж и быть, он потерпит.
Разумеется, зрелища, которые ожидали их на нижних склонах, оставили воспаленное воображение Понедельника далеко позади. Все то, что обитатели Нового Изорддеррекса уже воспринимали, как нечто само собой разумеющееся, - анархично настроенные воды, первобытные деревья и прочие чудеса - повергло обоих мужчин в благоговейный ужас. Через некоторое время они отказались от попыток выражать свое удивление в словах и стали молча пробираться через буйные заросли, постепенно освобождаясь от груза накопленного за время путешествия багажа.
Миляга собирался первым делом направиться к Кеспарат Эвретемеков в надежде разыскать Афанасия, но в преображенном городе это было не так-то легко, и привели их туда не только милягины прикидки, сколько чистая случайность. Но так или иначе, примерно через час блужданий они оказались у ворот Кеспарата, улицы которого напоминали запущенный сад, а руины - груды созревших в нем плодов.
По предложению Понедельника, они разделились, и Миляга объяснил ему, что если он повстречает в зарослях Христа, то это и есть Афанасий.
Но поиски их оказались бесплодными, и когда через некоторое время они оба вернулись к воротам, Миляга был вынужден обратиться за помощью к ребятишкам, которые раскачивались на проржавевших створках. Девочка лет шести, в косы которой было вплетено столько виноградных лоз, что казалось, будто они растут у нее из головы, ответила, что человек, который здесь жил, уже ушел.
- А ты не знаешь куда? - спросил Миляга.
- Нет.
- А кто-нибудь может знать?
- Нет, - ответила она от имени своего маленького племени, положив разговору конец.
- Куда теперь? - спросил Понедельник, когда дети вернулись к своим играм.
- Пойдем за водой, - ответил Миляга.
Они продолжили подъем. Комета, уже давно миновавшая зенит, двигалась в противоположном направлении. Оба они устали, и с каждым шагом искушение прилечь в каком-нибудь тенистом уголке становилось все сильнее. Но Миляга настаивал на том, чтобы двигаться вперед без промедления, в качестве аргумента напомнив Понедельнику, что грудь Хои-Поллои - куда более удобная подушка, чем любая кочка, а ее поцелуи - гораздо более действенное средство от усталости, чем самое освежающее купание. Аргумент подействовал, и в Понедельнике открылись такие неисчерпаемые запасы энергии, что Миляга не мог ему не позавидовать. Он двинулся вперед расчищать Маэстро путь, и вскоре они достигли почерневших руин, которые остались от стен дворца. Над курганами обломков возвышались два столба, на которых когда-то висели громадные ворота. Теперь по правой колонне взбирались неутомимые ручейки и устремлялись вверх сверкающей дугой, которая падала прямо на вершину левой колонны. Зрелище было совершенно завораживающим, и Миляга полностью погрузился в его созерцание. Понедельник тем временем двинулся вперед в одиночку.
Через некоторое время до Миляги донесся его блаженный вопль.
- Босс? Босс! Иди сюда!
Пройдя под теплым дождем водяной арки, Миляга двинулся в том направлении, откуда доносились крики Понедельника. Через некоторое время он обнаружил паренька в одном из внутренних двориков, где тот переходил вброд через поросший лилиями пруд, устремляясь к фигуре, которая стояла под колоннадой на другом берегу. Это была Хои-Поллои. Волосы ее прилипли к голове, словно она только что выкупалась, а грудь, на которую Понедельник так мечтал приклонить свою голову, была обнажена.
- Вот и вы, наконец-то, - сказала она, глядя на Милягу.
