Александр Абердин - Герой по принуждению. Трилогия (СИ)
На этот раз наши милитаристы Добрыня, Харальд и Роже все же настояли на том, чтобы я посмотрел на представление, которое подготовили для меня солдаты‑друины, которые ничего другого не умели делать, кроме того, что ловко фехтовать, метко стрелять, да еще изобретательно мутузить друг друга, своими пудовыми кулаками. Куда больше мне понравился их духовой оркестр и то, что специально для меня был исполнен гимн, благополучно разваленного, Советского Союза. Какой‑то особой ностальгии это у меня не вызвало, но, тем не менее, я раздал золотые венки всем, кто проявлял усердие активнее других, скомандовал солдатам и офицерам вольно и приказал им срочно переквалифицироваться в мирных и спокойных обывателей, чтобы не напугать патриархально тихих обитателей Парадиз Ланда.
По идее, это должен был быть один из последних пиров, которые мы давали на острове Избавления, так как я надеялся, что вскоре начнется великое переселение народов не на наш остров, а в Светлый Парадиз. К тому уже сложились определенные предпосылки. Все чаще на острове Избавления появлялись различные эмиссары архангела Вельзевула. Как правило это были помолодевшие ангелы‑патриархи, но иногда на остров прибывали мудрые старцы друины‑маги. Почти никто из них особенно не стремился встретиться со мной лично и эти посещения носили сугубо частный характер, но, все‑таки, иногда мы умудрялись общаться через посредников.
Хотя мне не очень‑то нравилось то, что Конрад или кто‑либо еще приходил ко мне и излагал суть своей беседы с каким‑либо ангелом или магом‑друином. Главным все же оставалось то, что эти беседы проходили в дружеской обстановке, собеседники моих друзей интересовались самыми разными вещами и интересовались моим мнением. Слава Богу, что хоть таким заумным образом ко мне обращались с вопросами.
Еще со студенческих пор я люблю, когда ко мне обращаются с вопросами. Особенно с вопросами толковыми, ну, а ангелы‑патриархи и друины‑маги, задавали мне, через посредников, именно такие. Как раз из этих вопросов я и узнал о том, что Вельзевул был вполне доволен тем, что ему не придется брать с собой огромное количество друинов, и, самое главное, всех ангелов. Вельзевулу, было совершенно до лампочки то, что я восстал против запретов Люцифера, введенных на секс с друинами, но его очень интересовал вопрос увеличения количества Первичной Материи, достигаемый именно через секс. Впрочем, это было далеко не единственное, что его интересовало и мне было понятно, что вскоре нам предстоят большие и сложные переговоры.
В преддверии этих переговоров, я еще раз тщательно проштудировал содержимое компакт‑диска, хранящегося в Кольце Творения и обнаружил кое‑что новенькое, когда стал экстраполировать некоторые, особо сложные магические уравнения, применительно к тому открытию, свидетелем которого, невольно стала Лютеция. К своему удивлению я понял, что с помощью одного из них можно создать магический прибор, который станет показывать будущему Создателю не только количество Первичной Материи в недрах его строительной площадки, но и укажет на её состояние, точнее, на степень её готовности к магической трансформации. Ну, очень нужный и полезный прибор.
Ещё я дотумкал, наконец, что Создателю, выходящему в нулевой континуум пространства‑времени, то есть в Абсолютную Пустоту, вовсе не требуется тащить на своих плечах, здоровенный рюкзак с запасами Первичной Материи и ему вполне хватит даже той крохотной крупицы, из которой состоит его синий Камень Творения. Нулевой континуум тем и хорош, что в тот момент, когда ему задаются соответствующие координаты, даже ничтожно малое количество Первичной Материи может мгновенно разрастись в огромный шар, а вот как его обуздать, это уже зависит только от могущества Создателя, как практикующего мага.
Хотя сам я отнюдь не собирался отправляться в полный нуль, мне показалось, что уж такая пустяковина, как первоначальная линза, у меня получится размером с Луну, ну в крайнем случае, чуть‑чуть поменьше. Главным здесь было, не ловить мух, а дав затравочной крупице Первичной Материи распухнуть в шар подходящего размера, как можно быстрее сковать его прочной, каменной скорлупой. Своему магическому миру Создатель может запросто придать любой вид и сделать его, хоть в виде табурета, но форма двояковыпуклой линзы была все же самой предпочтительной по целому ряду причин, включая как раз и наличие темной его стороны.
Жаль конечно, что в Кольце Творения не было никакой информации, которая содержала бы примеры и практические советы, но, видимо, те ребята, которые первыми придумали эту хитрую штуковину, считали, что подсказки только вредят юным Создателям. Не знаю как на это посмотрел бы Вельзевул, но лично я вовсе не отказался бы выслушать парочку советов от какого‑нибудь бывалого Создателя прежде, чем отправляться в полный нуль. Однако, наш Создатель Яхве, не проявлял никакого видимого интереса ни ко мне лично, ни к Вельзевулу и если он внезапно не появится в самый последний момент, то новоявленному Создателю Вельзевулу придется отправляться в Абсолютную Пустоту без какого‑либо вводного инструктажа.
Помимо вопросов теоретической магии, я занимался еще и сугубо практическими вопросами подготовки экспедиции Вельзевула. Так, через два дня после прибытия на наш остров Асмодея, еще раз реквизировав все натуральное золото, которое имелось у ангелов и друинов, я снова наклепал Колец Творения, но уже модели "Большой мастер". На сей раз их получилось чуть больше семидесяти пяти тысяч штук. Эти Кольца Творения я уже никому не раздавал и спрятал в свои самые надежные гашники, чтобы никто не смог стырить ни одного единого колечка, так как почти все они предназначались для банды Вельзевула.
После того, как я покончил с этим делом, Асмодей, который ассистировал мне, с заговорщицким видом пригласил меня в свои покои. В гостиной Асмодея нас уже поджидали Ури, Добрыня и Жорж Цепов, который, все‑таки, допрыгался и, благодаря Настеньке, стал уже пятым сыночком Великого Маниту. С Сидонией он провел вместе только две недели и они расстались добрыми друзьями, да и то, исключительно по инициативе моей сестрички, которая сочла свои обязанности по утешению бедного юноши исполненными.
Произошло это вопреки желанию Жоржа, ведь он всячески добивался от этой очаровательной русалочки, совершенно иного и мечтал о том, чтобы она была его, пусть ветреной, капризной и легкомысленной, но все же подругой, а уж никак не любимой сестрой. По‑моему, он просто надоел Настеньке со своими приставаниями, а поскольку она все же любила его, то и решила избавиться от его ухаживаний таким вот образом.
