Татьяна Зубачева - Аналогичный мир
— Спасибо, — столь же серьёзно ответил Джонатан.
Эркин недоверчиво отвёл глаза. Но сытная, непривычно вкусная еда делала своё дело. В конце концов, его и такой ужин вполне устраивает. Яичница с беконом… Яичницу раза два делала… Стоп! И про себя не надо. Но вкусная штука. И сытная. И хлеб с маслом. И кофе. Не рабское и не то, каким их поил тогда Фредди, но похоже и на то и на другое. Но вкусно. И с сахаром и сливками. И пирог. Всё вкусно, сытно. Что ещё надо? Всего много. Даже Андрей наелся. Фредди точно язык распустил, рассказал про карту, то-то беляк их так рассматривает. Ладно. Они сделали, что сделали. А если Фредди рассказал всё этому… так они тоже напарники, так что это теперь их проблема.
Эркин встретился глазами с Фредди и улыбнулся ему.
— Ты, я смотрю, не пьёшь совсем.
— А мне и так хорошо, — весело ответил Эркин.
Глаза у него блестели, на скулах выступил румянец. Разрумянился и Андрей. Пил он тоже немного, больше ел.
— Уф! — Андрей обвёл глазами опустевший стол. — Не думал, что столько съедим.
— После Перегона-то, — засмеялся Фредди, — с устатку…
Парни так захохотали, что Фредди удивился.
— В городе девчонка одна, — стал объяснять Эркин, — на станцию ходит, кофе продаёт.
— А вот кофе, парни, кофе с устатку, — пропищал тоненьким голосом Андрей.
Теперь смеялись все.
— А варит ей кто? — отсмеялся Джонатан.
— Мать. А она с братишкой, того от земли не видать, — рассказывал Андрей, — ходит, торгует. У них налажено. Два ведра, черпак, кружки…
— Два ведра кофе? Оно ж простынет.
— Нет, — стал объяснять Эркин. — У неё ведро с кофе, а у мальчишки поменьше с водой. Кружки ополаскивает. А что простынет… — он улыбнулся. — С устатку всё равно какое. Было бы по деньгам.
— А вы на станции работали? — спросил Джонатан.
— А где работа была, там и работали, — рассмеялся Андрей.
— Постоянную не пробовали найти?
— Если такая и есть, — спокойно ответил Эркин, — то берут белых. Ну, кто из плена вернулся.
— Ясно, — кивнул Джонатан. — А если в имение где-то устроиться?
— Место в рабском бараке и миска каши у меня и до Свободы были, — Эркин улыбкой смягчил ответ. — И на хозяйских глазах всё время…
Андрей кивнул.
— Мы сами по себе.
— Тоже резонно… — пробормотал Джонатан.
— А если ковбоем? — спросил Фредди. — Ковбой лендлорда два раза в год видит. Когда берёт стадо и когда сдаёт, — и подмигнул Джонатану. — Хорошего лендлорда.
Эркин молча покачал головой, снова на мгновение опустил ресницы и тут же улыбнулся, взмахом головы отбросил прядь со лба.
— Увидим. Кто знает, что будет. Я год назад разве думал… что такое будет? Нет ведь. Работал и Оврага ждал.
— За что тебя в Овраг? — удивился Андрей. — Ты ж здоровый был.
— А раб с детства про Овраг знает и ждёт его, — спокойно ответил Эркин. — Ладно. Не туда едем, — он, улыбаясь, смотрел на Джонатана и Фредди. — Вам это ни к чему теперь.
— Да, — кивнул Джонатан, — теперь…
— А если обратно всё повернут? — неожиданно жёстко спросил Фредди.
Эркин сразу повернулся к нему. Лицо его отвердело.
— Всё обратно? — тихо и очень спокойно спросил Эркин.
— Хотят всё, — так же тихо ответил Фредди.
— Пусть попробуют. Много оврагов понадобится, — Эркин холодно улыбнулся. — И мы там не одни лежать будем.
— Захватим, сколько сможем, — кивнул Андрей.
Парни переглянулись, и Андрей улыбнулся.
— Петь нельзя тут?
— Поздно для пения, — вздохнул Джонатан.
— Тогда спасибо за угощение, а мы спать пойдём, — Андрей подмигнул Эркину. — А то к лошадям проспим.
— Возьмите бельё, парни, — Джонатан кивком показал на лежащие на диване три стопки. — Раздевайтесь и ложитесь нормально.
— Ложитесь, — кивнул Фредди. — Я здесь на диване спать буду.
Когда за парнями закрылась дверь спальни, Джонатан с тихим бешенством спросил Фредди:
— Какого чёрта тебе понадобилось…?
— Лучше, чтоб их врасплох застали? — ответил вопросом Фредди, наливая себе коньяк.
— Мог выбрать другое время!
— Когда начнётся, предупреждать поздно.
— Что начнётся? Тебе с перепоя привиделось…
— Стоп, Джонни! Подбери поводья. Мне для перепоя больше бутылок надо. И без закуси. Мне это тоже поначалу бредом показалось. Но крутят, Джонни, именно туда.
— Кто крутит?
— Кто всё потерял. Ты много потерял двадцатого декабря? Когда русские свободу объявили, ну?
— Мне терять было нечего, ты знаешь.
— И мне. Нам обратно не нужно. А другим?
— Ну, Фредди, ну, не идиоты же они все?
— Всех не знаю. Но хватает. Идиотов. Русские уйдут, они и устроят… поворот.
— Ни хрена они не устроят, Фредди. Но крови будет много.
— Её всегда много. И когда дают, и когда отбирают.
— Ладно. От кого ты эту хренотень подцепил?
— Есть дураки. Болтливые дураки, Джонни. Они выбалтывают то, о чём молчат другие, самые опасные. Ладно, Джонни. Парней я предупредил, это главное.
— К какому числу они готовятся?
— К рождеству.
— У нас есть время.
Фредди рассмеялся.
— Дошло, наконец. Теперь продолжим праздник.
— Сволочь ты, — жалобно сказал Джонатан. — Хоть и грамотный.
Фредди смачно заржал:
— А ты это только сейчас заметил? — а отсмеявшись, встал и собрал грязную посуду на край стола. — Вот так. Парни, я думаю, уже легли.
— Загляни.
— И получи нож, так? Не дуйся, Джонни. Здесь есть о чём подумать, и есть время для раздумий. Мы свободны, Джонни, так что обратный поворот будет поворотом и для нас. Понимаешь?
— После полутора бутылок ты рассуждаешь удивительно трезво.
— Для меня это не доза, Джонни. — Фредди прислушался. — Спят. Укормились и дрыхнут.
— К лошадям пойдёшь ты?
— Спорим, — Фредди ухмыльнулся, — спорим, что Эркин не проспит?
— С тобой не спорю, — засмеялся Джонатан. — Накладно.
— То-то. Вот теперь продолжим.
— Уговорил. Как это произошло?
— Просто. Сели у костра. Поужинали. Наступило время трёпа. Меня немного подразнили и достали её.
— Подразнили? Как?
— Ну, есть, дескать, одна вещь, думаем, что твоя, тебе и решать. Я думал, розыгрыш. А оказалось… Я прямо обалдел.
— Ещё бы! — Джонатан медленно, смакуя, пил коньяк. — Но как они это сделали? Я имею в виду, как они её взяли без борьбы?
— Не знаю. Может быть, когда-нибудь мы узнаем. Если они захотят рассказать. Спрашивать я не буду.
— Понятно. Знаешь, Фредди, я, кажется, понял тебя. Ты сказал, что мы свободны. Стали свободными. И именно сейчас. Так?
