Марат Буланов - Гримасы подсознания, или Проклятие ведьмы
А поспорили два камнетеса — кто кого перепьет. Недавно они получили жалование и фактически пропили его подчистую. Зилану же, хитрецу, это было, конечно, лишь на руку. Когда золотые гироны оказались в руках, он специально поссорил пьянчуг, чтобы те заплатили втридорога еще и за поломанную мебель. А потом вышвырнул обчищенных несчастных вон из провонявшего злачного притона.
Между тем, сомнительная публика с подозрением рассматривала Нолта и его спутников. Матросы и сам капитан торгового судна были в новинку в этом рассаднике бессовестных душ. Впрочем, матросы с других кораблей время от времени тоже посещали пресловутую забегаловку «Гарпию». Ибо здесь расценки на выпивку и жратву, по сравнению со вторым «гордым» ярусом, кусались не так чтоб и сильно. То бишь, не били сильно по карману. Кроме того, можно было за два золотых приобрести на ночь и смазливую проститутку. Командор же с друзьями отправился сюда исключительно из-за Карла, ибо знал кое-что о его «слишком памятном» прошлом. Да и лекарь согласился на грязную таверну так же неспроста. А конкретно, как ни парадоксально, из соображений вящей безопасности.
Вооруженная саблями и кинжалами ватага, тем не менее, вызвала неприятное уважение у публики и хозяина Зилана. Толпа расступилась, пропустив моряков за свободный, сколоченный из грубого дерева, стол. Стол находился в глубине сего мрачного, тесного помещения, и освещался, как и всюду, тусклыми фонарями на жире кабанов. Естественно, что смрад, перемешанный с перегаром забулдыг, едва не вызвал у Эдгара сильную тошноту. Но парень пересилил себя, зная, что именно сейчас, возможно, будет решаться его судьба.
Команда не спеша расселась за столом, оглядывая между тем «клиентов» специфичного заведения. Девицы, к недовольству кавалеров, жеманно улыбались интересным мужчинам. Невдалеке от стойки играл на дилгоне, перебирая струны, местный алкоголик-музыкант, и распевал популярную песню «Красотка». Время от времени ему подносили порцию рома от пьяных благодарнейших слушателей. В результате чего, «исполнитель» без тени смущения рыганул пару раз прямо на них.
Нолт кивнул Стейту и тот громогласно крикнул хозяину за стойкой. «Рома, да побольше! И кабаньих ребер с куриными потрохами!».
Вскоре на столе стояли пять увесистых бутылок и медные кубки. А затем подручные Зилана приволокли ароматное жаркое с овощами и хлебом.
И начался знатный пир в лучших аргонийских традициях. Тост следовал за тостом, бутылки вскрывались одна за другой, жаркое таяло на глазах. Пили и за успешное возвращение на землю (на сушу?), и за нерушимую дружбу, и за здравие, и за «победу» над пиратами. Тем временем Эдгар и капитан не забывали об истинной цели сей грандиозной попойки. Эскулап, к удивлению их, очень скоро прилично окосел и настойчиво требовал наполнить «златые кубки доверху». Оснеец от него практически не отставал, один лишь Сэм пытался соблюдать какую-то необходимую меру.
Но по странной причине бурное веселье Карла сменилось вдруг неизъяснимою тоскою. Лекарь помрачнел и, обхватив голову ладонями, уставился в стол, полностью отстранившись от ватаги.
— Что с вами, дружище? — сочувственно спросил командор. — «Старые раны» покоя не дают?
— Ах, если б вы знали, уважаемый Нолт! Я такое пережил, что, честно говоря, врагу не пожелаешь!
— Расскажите нам, облегчите душу! Ведь вас окружают настоящие друзья!
— К сожалению, настоящих людей по пальцам можно, увы, пересчитать. И док в этом убедился, когда столкнулся с чудовищем-чародеем, который тоже, кстати, называл себя «другом»!
— Так что же между вами произошло, если не секрет? Я наслышан о связи двух гениев врачевания, но слухи, как понимаете, ведь ни о чем не говорят…
— Хорошо, — выдавил Карл. — Слушайте все ужасную историю некроманта и предателя, кем оказался в действительности проклятый маг Гермидан!
Команда как можно теснее придвинулась к лекарю, чтоб никто из посторонних не узнал о чем страстно рассказывал несчастный человек…
Тем временем, хозяин «Гарпии» Зилан шептал на ухо волосатому громиле Крабу: «Ребятки скоро дойдут до полной кондиции… Денег у них прорва. Несмотря на то, что вооружены, их можно взять голыми руками. Подготовь еще троих человек и по дороге вскройте всем горло!».
Громила оценивающе посмотрел на компанию и чуть заметно кивнул «авторитету». Коварный план ограбления чрезвычайно пришелся ему по душе. Хозяин между тем попросил подручных принести кэпу еще три бутылки, якобы за счет заведения. «Скажите, что это подарок от старого Зилана, который, мол, очень уважает моряков!».
Командор кивком поблагодарил лыбящегося хозяина за стойкой и потряс перед ним мешочком с золотыми. Однако сейчас Нолту было не до выпивки: он, как и вся ватага, затаив дыхание слушал историю обманутого Карла…
Несостоявшийся атташе
…Войдя в просторный кабинет, парень, несмотря на тревогу, успел засечь все его «достопримечательности». Прямо напротив, у окон, стоял старинный стол из мореного дуба, а на нем — бумаги и столешница с канцелярскими «причиндалами». За столом восседал чисто выбритый, опрятный кареглазый мужчина лет эдак пятидесяти с гаком. Одет он был в черный, строгий костюм с белою сорочкою и темным галстуком. Вдоль стен стояли шкафы с толстыми папками, набитыми, очевидно, личными делами и разными документами. Над столом секретаря, в простенке — небольшой государственный флаг и портрет президента Румынии. Высокие шторы на окнах, так же оказались под стать остальному: некрикливых, строгих тонов. Лишь на потолке с лепниной поражала изяществом хрустальная богемская люстра.
«Как и полагается… — пронеслось в голове у Малену. — Солидный мужчина! — и почему-то вспомнились знания, почерпнутые в универе. — Да, такими и должны быть представители государства! Не имеют права нарушать дипломатический этикет: одеваться обязаны не вызывающе, скромно и в то же время хранить профессиональное достоинство. Например недопустимо ношение желтых или ярких браслетов для часов, не говоря уже о золотых перстнях с печаткою и, тем более, цепочках!..».
— Бунэ зиуа, Аурел Ивановичь! Кхе-кхе… — пролепетал, закашлявшись, перепуганный мечтатель.
— Бунэ зиуа, ашезацивэ, вэ рог. (Добрый день, присаживайтесь, пожалуйста.) — поприветствовал секретарь 3-го класса.
Возникла небольшая, немного тягостная для бедняги пауза. Дипломат оценивающе, но незаметно приглядывался к кандидату. Наконец, он нарушил неприятную, «страшную» тишину.
— Ынсеамнэ, кэ вой аць венит фацэ де ынгажареа ла лукрул? (Значит, по поводу трудоустройства?)
