David Eddings - Огненные Купола
– Существуют ли еще какие-нибудь значительные различия, которые бы мне следовало знать?
– Главным образом это различия в ритуалах службы. Сомневаюсь, чтобы тебя пригласили прочитать проповедь, так что проблем это не вызовет. И слава Богу. Довелось мне как-то слышать, как ты читаешь проповедь.
Спархок улыбнулся.
– Всяк служит на свой лад, Сарати. Наша Святая Матерь не за тем призвала меня, чтобы я проповедовал людям. Как мне обращаться к архимандриту Дарсаса – на случай, если мы с ним встретимся?
– Именуй его «ваша светлость», как именовал бы патриарха. Это внушительный мужчина с огромной бородой, и ему известно все, что бы ни происходило в Астеле. Его священники повсюду. Народ доверяет им безгранично, и все они посылают архимандриту еженедельные отчеты. Церковь в Астеле обладает огромной властью.
– Надо же, как необычно.
– Не иронизируй, Спархок. Мне в последнее время и так приходилось несладко.
– Хочешь выслушать мое мнение, Долмант?
– Обо мне? Благодарю покорно, пожалуй, нет.
– Я не это имел в виду. Ты уже слишком стар, чтобы перемениться. Нет, я говорю о твоей политике в Рендоре. Основная идея была хороша, но вот воплощать ее ты принялся неверно.
– Полегче, Спархок. Я и за меньшее постоянно ссылаю провинившихся в монастыри.
– Твоя политика обращения рендорцев сама по себе весьма разумна. Я десять лет прожил в тех краях и знаю их образ мыслей. Простому народу не слишком-то и хочется быть обращенными – но так они надеются избавиться от воющих пустынных фанатиков. Политика твоя, повторяю, неплоха, но чтобы осуществлять ее, ты послал не тех людей.
– Спархок, я отправил в Рендор лучших знатоков церковной доктрины.
– В том-то и беда. Ты отправил туда фанатиков. Все, что они стремятся делать – наказать рендорцев за ересь.
– Ересь – это тоже беда, Спархок.
– Ересь рендорцев не имеет отношения к теологии, Долмант. Они поклоняются тому же Богу, что и мы, и основная часть их верований ничем не отличается от нашей. Все несогласия между нами связаны с правлением церкви. Когда рендорцы отпали от церкви, она была продажна. Члены Курии посылали на церковные должности в Рендор своих родственников, а это были паразиты и бездельники, которые больше заботились о наполнении своих кошельков, нежели о спасении душ. Если задуматься, именно поэтому начали убивать священнослужителей – и убивают до сих пор по той же самой причине. Ты никогда не вернешь рендорцев в лоно церкви, наказывая их за ересь. Им наплевать, кто именно возглавляет нашу Святую Матерь. Тебя лично они никогда и не увидят – зато каждый день видят своего местного священника. Если он будет все время называть их еретиками и срывать чадру с их женщин – его убьют. Все очень просто.
На лице Долманта появилось озабоченное выражение.
– Возможно, я и впрямь ошибся, – признал он. – Разумеется, если ты передашь кому-нибудь эти слова, я буду отрицать их.
– Естественно.
– Хорошо, так что же мне делать? Спархок кое-что припомнил.
– В бедной церквушке в Боррате есть один викарий, – сказал он. – Из всех, кого я видел, он ближе всего к святому, а я даже не помню его имени. Его знает Берит. Переодень нескольких своих людей нищими, пускай отправятся в Камморию и понаблюдают за ним. Именно такой человек тебе и нужен.
– Почему бы просто не послать за ним?
– Он не посмеет и слова вымолвить в твоем присутствии, Сарати. Таких людей имели в виду, создавая слово «смиренный». Кроме того, он никогда не покинет свою паству. Если ты прикажешь ему явиться в Чиреллос и отправишь его в Рендор, он, скорее всего, не проживет и полугода. Такой уж он человек.
Глаза Долманта вдруг наполнились слезами.
– Ты смутил мою душу, Спархок, – сказал он. – Истинно, смутил. К такому идеалу стремимся мы все, принимая сан. – Он вздохнул. – Как только нам удается так далеко уйти от него впоследствии?
– Вы слишком тесно связаны с внешним миром, Долмант, – мягко ответил Спархок. – Церковь вынуждена жить в мире, но мир коверкает ее куда быстрее, чем она успевает исправлять его.
– И как же разрешить эту проблему, Спархок?
– По правде говоря, Сарати, не знаю. Может быть, и никак.
– Спархок! – это был голос его дочери, и прозвучал он непостижимым образом в его голове. В этот миг Спархок как раз проходил через неф Базилики, а потому он поспешно преклонил колени, притворяясь, что молится, – чтобы скрыть то, чем занимается на самом деле.
– В чем дело, Афраэль? – беззвучно спросил он.
– Спархок, тебе совсем не обязательно становиться передо мной на колени, – заметила она, явно забавляясь.
– Я и не собирался. Если меня застигнут расхаживающим туда и сюда по коридору и ведущим долгие разговоры с пустотой – меня запрут в приюте для умалишенных.
– А знаешь, у тебя в этой позе такой почтительный вид. Я тронута.
– У тебя важное дело или ты просто развлекаешься?
– Сефрения хочет поговорить с тобой.
– Ладно. Я сейчас в нефе. Спускайся, встретимся здесь и вместе поднимемся к куполу.
– Нет, я буду ждать тебя наверху.
– Но, Афраэль, туда ведет одна-единственная лестница, и нам придется долго по ней карабкаться.
– Тебе, может, и да, а мне нет. Я не люблю появляться в нефе, Спархок. Перед тем мне всегда приходится разговаривать с вашим Богом, а он такой занудный.
Разум Спархока с содроганием отпрянул от этих теологических сложностей.
Пересохшие дощатые ступеньки винтовой лестницы, которая вела к вершине купола, протестующе визжали под ногами Спархока. Подъем оказался долгим, и он изрядно запыхался, прежде чем достиг вершины лестницы.
– Что тебя задержало? – осведомилась Даная. На ней было простое белое платьице – обычная для маленьких девочек одежда, настолько обычная, что никто не замечал ее явно стирикского покроя.
– Тебе доставляет удовольствие задавать мне такие вопросы? – упрекнул Спархок.
– Да я просто шучу, отец! – рассмеялась она.
– Я надеюсь, никто не видел, как ты поднималась сюда? По-моему, мир еще не готов увидеть летающую принцессу.
– Никто меня не видел, Спархок. Ты же знаешь, я и раньше это проделывала. Положись на меня.
– А что, у меня есть выбор?.. Ну ладно, к делу. Мне сегодня еще о многом нужно позаботиться, если мы хотим отправиться в путь завтра утром.
Афраэль кивнула и села, скрестив ноги, у одного из больших колоколов. Подняв голову, она издала трель флейты. Затем ее голос затих, и лицо стало пустым, ничего не выражающим.
– Где ты был? – спросила Сефрения, открывшимися глазами Данаи глядя на своего ученика.
