Керк Монро - Тени Ахерона 2. Черное Солнце
Убить каттакана привычным человеку оружием практически невозможно. Рэльгонн как-то рассказывал, будто его дядюшку Ритагонна много лет назад случайно (по его собственной неосторожности) изловили бритунийские кметы, оттяпали топорами все конечности и голову, грудь проткнули колом, швырнули в яму и засыпали таковую жгучей известью. Конечно, Ритагонну это было очень неприятно, но он полностью восстановился за четыре седмицы без каких-либо видимых для себя последствий, если не считать смертной обиды на безграмотных крестьян, не умеющих отличить нормального вампира от вампира действительно опасного. Стрелы, мечи и открытое пламя каттаканов тоже не брали, и только из-за воздействия солнечных лучей они могли получить смертельные ожоги, а под прямым ярким солнцем — попросту сгореть.
Я не могу припомнить ни единого случая, когда Рэльгонн или другие представители его небольшой семьи, застрявшей по воле нелепого случая в нашем мире, оказывались бы в столь беспомощном положении. Врожденная магия каттаканов если не совершенна, то, по крайней мере, исключительно действенна и надежно защищает упырей от любых неприятностей. В случае реальной угрозы они всегда могут прыгнуть через Ничто в безопасное место, тем самым становясь недоступными для противника.
Никаких сколь-нибудь серьезных врагов у каттаканов в Универсуме людей попросту нет. Точнее, не было. До времени, пока Рэльгонн не повстречался с илитидом, обладающим весьма непонятными и опасными способностями. Да, каттакан более чувствителен к мысленному воздействию, чем человек — насколько мне известно, Рэльгонн, подобно оборотням Пограничья, способен ощущать «запах мысли» и сам обладает нешуточной способностью к внушению. Может быть в этом все дело?
Так или иначе, пока Валент или другие маги Равновесия не отыщут способа нейтрализовывать испускаемые илитидами псионические волны (или как минимум создавать действенную защиту), каттаканы нам не союзники. Людям, кстати, тоже приходится несладко — голова у меня доселе побаливает.
…Хальк, изнеженный паркетный шаркун аквилонского двора, снял в «Горном орле» самые лучшие и дорогие комнаты — шикарные покои в мансарде, включающие трапезную, спальную с пышной постелью под балдахином и туранскими коврами и даже кабинет с небольшой библиотекой, в основном составленной из развлекательных сочинений Гая Петрониуса и Стефана Короля Историй. Комнатка для прислуги, в которой поселился Джигг, находилась рядом. Туда я и постучался, поскольку входить без стука в обиталище самого величественного и куртуазного камердинера обитаемой вселенной я не решился. Этикет прежде всего!
— Я немедленно осведомлюсь у господина барона, сможет ли он принять вас, месьор Гвайнард, — предупреждая вопросы пропел Джигг, едва завидев меня на пороге. — Но я бы не стал беспокоить его милость во время завтрака, поскольку известный целитель Афраний Цесиенский в своих трактатах утверждает, будто разговоры в момент употребления пищи ведут к…
— Джигг! — взмолился я, но камердинер уже канул в пустоту.
Я без позволения камердинера прошел в спальню Халька. Умилительная картина: господин барон сидит в постели, на его коленях возлежит тяжеленный поднос потемневшего серебра, уставленный тарелочками и соусницами. Отдельно возвышается бокал с разведенным целебной водой вином (Джигговский рецепт). Я мимолетно пожалел, что Хальк не участвовал в нашей ночной экспедиции в хутору Тарн — аппетита бы поубавилось.
— Вы можете быть свободны, Джигг, — сказал барон Юсдаль недовольно покосившемуся на меня камердинеру. — Гвай, доброе утро! Судя по твоему сияющему виду, удачно поохотились?
Не знаю, с чего вдруг Хальк взял, что вид у меня «сияющий». Вовсе наоборот, я не успел ни побриться, ни переодеться после неприятного ночного приключения.
— У тебя все было спокойно? — немедленно осведомился я. Библиотекарь уныло кивнул — даже его начало тяготить бездействие последних дней. — А вот у нас прямо наоборот. Рэльгонна едва не убило, валяется без чувств в подвале постоялого двора…
Услышав это, Хальк подавился кусочком горячей булочки и пролил вино.
— Как? — пискнул он, откашлявшись. — Где? В подвале?
— Скажи спасибо, что не у тебя под кроватью, — без всякой жалости сказал я. — Слушай…
И я без лишних украшательств, но не особо скупясь на краски, описал барону Юсдалю все, что произошло во владениях барона Астера минувшей ночью, поведал о нашем утреннем разговоре и планах его светлости графа Кертиса, который явно решил подвести всю компанию под топор палача или что похуже. К финалу моего рассказа Хальк начал икать — обожрался. Неужели умный Джигг никогда не говорил хозяину, что переедать по утрам — вредно?
— И дальше что будет? — слабо пролепетал Хальк. — Ведь барон Гленнор настрого запретил…
— Ночная Стража аквилонской тайной службе не подчиняется, — оскалился я, желая окончательно добить королевского библиотекаря. — Кертис, возможно, получит нагоняй, но только не мы… Кодекс охотников ясно гласит: помогай чем можешь, невзирая на препятствия! Если, как мы предполагаем, илитид приходит из баронского замка и представляет серьезную угрозу для жизни людей, то гильдия обязана действовать — об этом тоже четко написано в Кодексе. На нашей стороне здешние власти, по крайней мере, немедийский протектор — гильдия еще лет восемьсот назад заключила торжественный договор с Троном Дракона: все меры по противодействию черной магии и по охране подданных короны Бельверуса от чудовищ, какими бы они не были, заранее одобрены королем и Дворянским советом королевства. Конечно, если мы не представим доказательств, возникнут осложнения, но доказательства найдутся, это ясно как день. А тогда уже в спектакле примут участие Пятый департамент и митрианский храмовый суд, которые разбирают дела о черной магии.
— Храмовый суд? — невольно хохотнул барон Юсдаль. — Здесь? Где само слово «Митра» является чуть ли не запрещенным? Гвай, ты безумен!
— Безумен тот, кто играет с огнем и выпускает илитидов разгуливать по окрестностям, дабы оголодавшая домашняя скотинка подкрепилась, — разозлился я. — Ты ведь блюдешь древние законы дворянской чести, верно? А я — не только дворянин, пусть и самый захудалый, но и Ночной Страж, обязанный исполнять все положения Кодекса. Если есть опасное людям чудовище — убей его. Вот и весь сказ.
Только Хальк собрался обидеться и набрал в грудь воздуха, чтобы ответить мне длинной отповедью в стиле «нельзя, опасно, невыполнимо», как на пороге спальни показался невозмутимый Джигг и доложил:
— Письмо для господина барона Халька Юсдаля-младшего!
