Дэвид Дрейк - Владычица Подземелий
Он пожал плечами и после недолгого молчания заговорил вновь:
— Я любил эту женщину. Но она умерла, а я не смог ее спасти. Хотя, возможно, ты посчитаешь, что не захотел. Но то было тысячу лет назад. Во всяком случае, сейчас она мертва, и все, что я рассказываю, уже не важно.
Карус грустно улыбнулся Шарине.
— Знаешь, иногда я думаю, что Госпожа или — если философы правы, и Великих Богов не существует — Судьба, а может быть, кто-то другой, кто управляет людьми, обладает неплохим чувством юмора. Твоя подруга Илна так похожа на Бричиз, будто она — ее сестра-близнец. Похожа не только телом, но и душой.
Лицо Шарины оставалось бесстрастным.
— Так вот в чем дело. Теперь я все понимаю.
Карус сделал глоток вина. В его глазах уже не было того отчаяния, что несколько минут назад.
— Мне приходилось очень непросто тогда, когда я смотрел на мир глазами твоего брата. Теперь, когда это тело принадлежит мне уже не как гостю, я подумал…
Он засмеялся и допил вино.
— Подумал, что для всех будет лучше, если я удержусь от искушения.
— Да, — с облегчением выдохнула Шарина. Если бы Карус выпустил свои желания на волю, то Илне и всему королевству пришлось бы столкнуться с гораздо более опасной действительностью, чем та, в которой они находились сейчас.
— Пойдем к остальным, — предложила она, беря под руку человека, находящегося в теле ее брата. — Хочу услышать от Теноктрис, что ей удалось узнать о Гаррике.
От нехорошего предчувствия у Шарины засосало под ложечкой, но девушка тут же напустила на лицо улыбку.
— И о Кэшеле. Хотя я уверена, что нет такой опасности, с которой бы он не справился.
Вместо стола Теноктрис решила использовать мраморную скамейку, стоявшую посредине искусственного грота. Илна наблюдала за тем, как волшебница привязывает веревками старинный пергамент, который принесла с собой, между двумя жаровнями с тлеющими углями. Вдоль стен грота были проложены медные трубы, по которым в канал сада текла вода. Неподалеку, стараясь оставаться незамеченными, несли службу Кровавые Орлы.
Седой мох бородами свисал со стены над трубами. Знакомый темный дым витал над скамейкой. Голова Эйхеуса лежала между двумя жаровнями, кровь из перерезанных сосудов вытекала из того места, где когда-то была шея.
Теноктрис отступила назад, часто дыша.
— Так, кажется, все в порядке. Куда я положила…
— Вот твоя волшебная палочка. — Илна протянула ей щепку от бамбука, которую волшебница выбрала для заклинания на этот раз. — А твой стул стоит позади тебя.
— Ах да, конечно. — Старушка с благодарностью взглянула на девушку.
Подобрав подол платья, Теноктрис осторожно присела на стул из слоновой кости, заботливо пододвинутый Илной, и пристально посмотрела на голову Эйхеуса. Затем перевела взгляд на Илну.
— Извини, я очень нервничаю из-за того, что предстоит ее резать.
Илна пожала плечами.
— Но ты же все равно это сделаешь, ведь от этого зависят жизни и судьбы многих людей, а может быть, и будущее королевства.
Она натужно улыбнулась.
— По крайней мере так я себя успокаиваю.
Теноктрис слегка улыбнулась в ответ.
— Да, конечно. Думаю, ты права.
Она снова посмотрела на лежащую перед ней голову и сосредоточилась. Эйхеус умер с открытыми глазами, в которых навсегда застыло удивление. Глаза остекленели, в них поселилась смерть, отчего черты лица стали резкими, как у демона.
Пергамент начал медленно съеживаться от жара углей, превращаясь в черную золу. Из колец дыма в воздухе проявились магические слова. Теноктрис немного подалась вперед вместе со стулом и стала нараспев произносить заклинания, размахивая им в такт волшебной палочкой.
— О маосайо нараеаа…
От каждого произнесенного Теноктрис слова поднимающийся вверх дым начинал трепетать. Илна заметила на мраморных колоннах мерцающие от яркого света блики. Там прорисовывался какой-то рисунок. Разум не мог постичь его, это было подвластно лишь душе.
— Арубибао зумо имзиу… — бормотала волшебница. — Аулатзилла маула имзиу…
Окружающий мир перестал существовать для Илны, Теноктрис и головы Эйхеуса. Они уже не стояли в гроте, сделанном человеком, а переместились в бескрайние просторы космоса. Вход и стража испарились, пропали из виду. Остался только мерцающий дым, который создавал во времени и пространстве новые рисунки.
— Аэ эйеу саумарта макс акарба…
Сейчас в этих словах звучали раскаты космоса. Глаза Эйхеуса расширились, и через эти глаза Илна погрузилась в совсем другой мир, серый, мерцающий, полный зла.
— Черайя зозан экмет пхе сатра!
То был мир, задрапированный в серый шелк, в паутину, свисавшую с камней и деревьев… И всюду расположились те, кто ткал эту паутину, наблюдая за происходящим тяжелым немигающим взглядом. То был мир гигантских пауков, размером с собак или овец. Пауки выжидали, их глаза не выражали никаких чувств, оставаясь такими же холодными, как и пустота между мирами.
Пауки плели превосходные рисунки. Таким искусством не смог бы овладеть ни один человек. И Илна отлично это понимала. По крайней мере могла понять…
Серый проклятый мир стал сжиматься, как тающая на теплой ладони снежинка. Илна пошатнулась, но чувство долга заставило ее обхватить Теноктрис и крепко удерживать, чтобы та не соскользнула со стула. От напряжения девушка вытянулась как струна.
В гроте воняло обуглившейся плотью, от пергамента не осталось ничего, за исключением одного обгоревшего клочка. Веревки превратились в тлеющие кучки пепла, а голова Эйхеуса стала всего лишь одной из частей тела, на котором проступили бурые трупные пятна.
Легкая пелена серого дыма стала развеиваться с первыми лучами солнца, осветившими вход в грот. Окружающая действительность представляла собой полную противоположность тому миру, который только что видела Илна. Она приподняла Теноктрис, будто больного ребенка, и шагнула к выходу.
Кровавые Орлы, охранявшие вход в зал, где вечером король беседовал с Чалкусом, заметили Илну, выносившую из грота волшебницу. Стражи топтались в нерешительности. Они не могли понять, что им делать в первую очередь: то ли броситься на помощь женщинам, то ли отгонять уже столпившихся неподалеку зевак.
— Госпожа, — обратился к девушке начальник стражи. — Она…
— С ней все будет хорошо, — оборвала его Илна.
— Да, я в порядке, — вторя Илне, слабым голосом произнесла Теноктрис. — Просто я очень сильно устала.
Илна почувствовала, что старушка смогла преодолеть недомогание и уже может сама держаться на ногах. Девушка помогла волшебнице встать на ноги, продолжая поддерживать ее за плечи.
