Пола Вольски - Сумеречные врата
Он долетел из-под земли — душераздирающий голодный вопль звучал все громче, набирал силу — и вокруг алтаря-постели появились Сыны Лона, и рядом двое носилок с парой готовых разродиться девочек-подростков. Жрецы и одалиски появились откуда-то снизу. Музыканты оставались невидимыми, нестройные звенящие ноты возносились из незримых глубин.
Сильные руки перенесли девушек с носилок на алтарь, на котором обе и распростерлись в безмятежном покое. На детских личиках застыли одинаковые бессмысленные улыбки. Подведенные углем круглые глаза смотрели пустым застывшим взглядом ящериц.
Их чем-то опоили?
Эти Блаженные Сосуды и без дурмана кажутся не в себе, так что трудно сказать.
Ренилл сквозь дымку курений покосился на Сынов Аона. Те, не прерывая моления, корчились и извивались в такт музыке. Словно марионетки. Безмозглые куклы. Тут он заметил, что и его тело раскачивается в такт. Он не знал слов, но с его губ срывались бессмысленные ритмичные звуки, руки подергивались, и Ренилл ощущал движение мелких лицевых мышц, о существовании которых прежде даже не подозревал.
Он уже не владел своим телом. Марионетка, которую за невидимые веревочки дергает невидимая рука. Впервые за все время, которое провел в ДжиПайндру, Ренилл по-настоящему испугался.
Это дурманящие испарения, этот дым. Пройдет…
Уверен?
Не думать об этом сейчас.
Затуманенный взгляд вернулся к возвышению, и, Ренилл изумленно моргнул. Жрецы, окружавшие девчонок с раздутыми животами, успели исчезнуть. На помосте стояла одинокая неподвижная фигура.
Широкие черные одежды облекали тело пришельца. Золотая маска скрывала лицо. Отверстия глаз и рта были густо очерчены черным, и из них лучилось мертвенное зеленоватое сияние. Сходство с многочисленными изображениями Отца было явственным, и, конечно, преднамеренным. Но тело под темными покрывалами было, несомненно, человеческим. На груди и плечах виднелось не меньше дюжины артефактов Ирруле — ажурных пузырей, напоминающих подарок Зилура, но в отличие от него, лучащихся силой. На статуях Аона подобных украшений не водилось.
Человек, самый обычный человек, только разодет устрашающе.
А свет, льющийся изо рта и глаз?
Фокус, рассчитанный поражать суеверных простаков.
И не только их…
Обыкновенный жрец.
Нет. Тот самый жрец!
Странный холодок подсказал Рениллу, что он наконец увидел перед собой КриНаида-сына. Волоски на запястьях встали дыбом, несмотря на жаркую духоту.
Музыка и пение достигли крещендо и смолкли. Коленопреклоненные жрецы замерли в молчании. Миг ожидания затянулся. Ожидание.
КриНаид заговорил.
При первых звуках, донесшихся из-за маски, Ренилл напрягся всем телом. Никогда еще он не слышал, чтобы такие звуки вылетали из уст человека. Голос звучал хрипло, словно говорил древний старец, но мощь его проникала в самые глубины души и гулко отдавалась под сводами, а может быть, пронзала и преграды времени и пространства.
Глупости. Он поддался внушению, словно обычный верующий. Ренилл с трудом расцепил сжатые зубы. Этот шарлатан на подмостках пользуется какой-то механикой, усиливающей и прерывающей голос. Должно быть, приспособление встроено в саму маску. Остроумно и вполне объяснимо.
Давай тогда объясни. Какое «приспособление»?
Сейчас не время задумываться над этим. Что там говорит этот тип? Странное звучание затемняло значение самих слов. Ренилл вслушался. Не удивительно, что ему трудно уловить смысл. КриНаид говорил на древнем языке чурдишу.
Сосредоточься.
Легко сказать: перед глазами все плывет, в голове гудит, руки и ноги словно свинцом налиты. Это дым. Трудно, но можно. Первый Жрец, или кто там скрывался за золотой маской, декламировал какой-то обрядовый катехизис, и слушатели хором произносили ответы. Ренилл улавливал только отдельные фразы:
Как достичь бесконечности?
Это он различил совершенно отчетливо. И ответ:
Через Обновление.
И дальше…
Что питает Вечность?
Вечность питает себя.
Кто отец Отца?
Он сам себе отец.
В Обновлении сходятся Исток и Предел, и круг замыкается.
И еще…
Как обновит он себя?
Возьмет то, что дал. Отдаст то, что взял.
Равновесие совершенно, цельно и вечно.
Равновесие есть вечность, и она — мысль Отца.
Мистический вздор. Первый Жрец еще что-то спрашивал, и прилежный хор одурманенных жрецов отвечал ему. Нет смысла вслушиваться в эту чушь. Ренилл позволил себе расслабиться. Мысли блуждали, уплывая с облаками сладковатого дыма.
Его привело в себя слабое движение воздуха. Нечто — колебание или слабый удар, заставило его вздрогнуть. Душная комната. Стонущие выкрики Сынов бьют по мозгам. Ренилл протер ослепшие глаза, вдохнул жадный глоток пахучих испарений.
Невероятные металлические звуки звенели над гулом жреческих голосов. Должно быть, слух обманывал его: не может так звучать человеческий голос. Ренилл поднял взгляд к черной фигуре, неподвижно застывшей на помосте. Голова под капюшоном запрокинута вверх, руки простерты. Почудилось — или вправду дым окутывает первого жреца, помост и девические тела на алтаре?
Шутка воображения. Голова кружилась. Нечем дышать, невозможно думать. И глазам нельзя верить, они ясно говорили ему, что дым, клубящийся на помосте, засветился собственным зеленоватым сиянием.
Очнись. Наблюдай.
Он снова протер глаза. На руках остались черные разводы. Краска на бровях не выдержала влажной жары. Плохо, но поправимо. А зрение прояснилось, теперь дым, затягивающий алтарь… сиял еще ярче.
Это не ошибка, не обман зрения. Густые пряди тумана отчетливо светились. Сквозь дымчатое сияние виднелись застывшие очертания первого жреца и распростертых девочек. Неужели они все так же спокойны? Ренилл напряг зрение. Нет. Детские личики изменились. Бессмысленные усмешки уступили место испуганному недоумению.
Жарко в Собрании, нестерпимо жарко. Тошнотворный аромат, волны нестройного гула путают мысли…
Если бы они заткнулись хоть на минуту, он бы сообразил… Глотнуть бы свежего воздуха…
Он обливался потом, и стены начали вращаться перед глазами.
Смотри хорошенько.
Там, на помосте, КриНаид шагнул в сторону, и теперь ничто не мешало видеть алтарь. Две маленькие девочки с тяжелыми животами, завернутые в шелка и золотую парчу, раскрашенные личики больше не улыбаются…
Лица смутно видны сквозь туман.
Сосредоточься.
Он всмотрелся и увидел двух перепуганных детей. Девочек, очнувшихся от транса и испуганно озирающихся по сторонам. Одна из них — та, что назвалась Блаженным Сосудом — попыталась сесть, но упала обратно на подушки, слишком слабая или одурманенная, чтобы приподняться с постели. Отказавшись от борьбы, она лежала, медленно качая головой из стороны в сторону. Ее губы шевелились. Другая — Избранная — бессильно раскинулась, приоткрыв рот, и слезы, вытекая из накрашенных глаз, оставляли черные полоски на детских щеках.
