Дэн Абнетт - Герой Ее Величества
— Меняй курс! Меняй курс! — завопил Лапотер, и «Сверкающий Дукат» заколыхался на волнах, когда каравелла ракетой пронеслась мимо, ослепительно сверкая парусами. — К дьяволу! — сказал Торквиль.
Существовали более легкие способы нечестно заработать на жизнь.
Ночь окутала Лондонскую дорогу. Весь мир улегся спать, причем, судя по всему, кровать себе выбрал самую комфортабельную.
У матушки Гранди не было времени на сон. Она решительным шагом приближалась к столице.
ПОЧТИ СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА
Наперекор прикрытию Седарна
Биг-Бен пробил девять раз. В ста ярдах от часовой башни в освинцованных окнах Колледжа Церковной Гильдии мерцал свет свечей.
Невилл де Квинси, жутко нервничая, стоял возле покоев претора и услышал, как последний удар часов растворился в вечернем воздухе. Подобного рода дела ему совершенно не нравились.
Дверь-ширма слева с щелчком отъехала в сторону, и появился претор Енох при полных регалиях Гильдии.
— Все готово, — сказал он лекарю. — Благодарю вас за ожидание.
— Не за что, претор, — ответил де Квинси. — Надо всего лишь оформить документы, и можете приступать. Вот расписка в получении тел. Для отчетности в архиве морга.
Енох кивнул и подписал бумажку, прикрепленную к планшетке де Квинси:
— Полагаю, всем нам будет удобнее, если вы сейчас уйдете и вернетесь, скажем, через два часа, после того как я завершу работу. Тогда я вам и изложу результаты. Иначе атмосфера, сопровождающая постопсию, вполне может показаться вам несколько… устрашающей.
Де Квинси с благодарностью кивнул.
— Тогда я вернусь в одиннадцать? — уточнил он.
Претор проводил его до двери:
— Последняя деталь, доктор. Как их зовут?
— Уильям Пеннимэн и Питер Петр. Вам еще что-нибудь нужно?
Енох покачал головой.
— Хорошо, вернусь в одиннадцать.
Де Квинси поспешил скрыться в ночи, направившись к ближайшей таверне, где подавали бренди. Енох же прошел через апартаменты в выложенную свинцом комнату позади студенческого зала. Он прочитал короткую молитву и благословил облачения, которые возложил себе на шею.
Тела лежали на катафалках, вырезанных из египетского базальта. Их зашили, обмыли, но следы ран красноречиво рассказывали об их жалкой участи. Один утонул, лицо пострадало от тяжелого удара в шлем, щиток которого вошел прямо в кость усопшего. Второму нанесли несколько ударов по лицу, а потом взрезали. Смрад медицинского спирта висел в спертом воздухе.
Енох начал.
Государственная Магия не была черной. Скорее этот простой, предельно функциональный и лаконичный процесс носил мрачный, индустриально-серый цвет. В нем не нашлось места затейливым поэтическим красотам, а опыт научил старейшин Гильдии, что крайности гоэтической практики приводят только к слезам.
Заклинание Еноха была столь же кратким и невоодушевляющим, как чтение выдержки из инструкции по использованию гладильной доски. Энергия Чар просочилась в комнату. Претор хрустнул костяшками:
— Я Енох, претор Колледжа Гильдии Вестминстера, богослов Знания. Я прочел Массакрондическую литанию, дабы поговорить с вами, Уильям Пеннимэн и Питер Петр. Понимаете ли вы, о чем я говорю вам?
Электрическая полярность в комнате поменялась. В воздухе почувствовался вкус мокрого железа. Эктоплазматическая влага засияла на металлических поверхностях стен.
— Вы понимаете? — спросил претор снова.
Сломанная челюсть трупа задвигалась, словно мертвец начал жевать.
— Фа, — послышался бесплотный голос.
— Хорошо. С кем я говорю? Назовитесь.
— Вивьям Пеггимэн, фэр, — ответил труп.
— Скажите, что вы чувствуете?
— Фуфтва… фее ф куфе. Нефасбефиха. Я умех, фа?
— Да, вы умерли, — сказал претор. — Я не задержу вас здесь надолго, Уильям.
Енох обошел трупы и посмотрел на изувеченное лицо Пеннимэна. Открытые глаза сияли словно залитые молоком, в них не отражалось даже искорки разума. Разбитый рот двигался с отвратительным треском ротовых мышц.
— Фто фы хотите фнать? — спросил мертвец.
— Я провожу расследование по приказу Правительства Ее Величества. У меня есть заверенное печатью предписание от Тайного Совета пробудить вас. Сам Арбетнот поставил печать. Хотите взглянуть?
— Не-е-ех, — прерывисто ответил труп. — Я не умею фитать.
— Вчера в шесть часов вечера вы и ваш сообщник попытались убить некоего Руперта Триумфа в купальнях «Дельфин». По чьему приказу?
В комнате поднялся и замерцал психометрический туман.
— Фафой-то фтафый тохфяк пофошех к нам ф тафефне, там, в Шипфайте. Он не нафвахся.
— Вы можете его описать? — спросил претор.
— Бофатый, шикафные шмотки… авифтокват вфоде вас, фэр, — ответил Уильям. — Фпомних, у него быа фосовая фтука со фнаком в фиде вифелиссы.
— Виселицы? — переспросил Енох, нахмурившись. А затем в его усталый разум, словно мощным толчком откуда-то извне, прорвалась догадка. — Возможно, Уильям, это была не виселица, а трилит. Пара эоловых столбов с перекладиной сверху?
— Не понях, фэр? — озадачился Пеннимэн.
— Вы не видели картинок с изображениями старых друидических камней на равнине Солсбери?
Повисла медленная, тягучая тишина.
— Мама обыфно покафываа мне гвафювы с ними в дефве, — сказал Уильям, его тихий голос стал удаляться.
Енох увидел, как по щеке трупа скатилась одинокая слеза.
— Фэр? Мне не нфавится быть мефтвым, — добавил Пеннимэн.
Претор глубоко вздохнул. Покойник только что перешел на вторую ступень осознания. Теперь от Еноха потребуются все его навыки, чтобы успеть закончить допрос.
— Камни, Уильям. Камни на картинках твоей покойной матери. Могли они быть знаком на кольце того джентльмена?
— Ну, фа, фпофне могфи.
Енох кивнул.
— Вы не фкафете фэру Фупевту, что я не хотеф ему фла? Пофауста, фэр? Фкафете? Я не хотеф бы быть обуфой… Пвосто фабота… хофовше деньги.
— Я передам ему, сынок, — серьезно ответил претор.
Тело Пеннимэна затряслось. Енох отошел назад, эту часть ритуала он ненавидел.
— Фто пвоисходит, фэр? Хоодно… Я не хофу уховить, фэр… фэр? Пофахуста?
— Последняя стадия, Уильям. Я теряю контакт с тобой. Тебя зовут обратно. — Енох закрыл глаза.
— Не хофу уховить… — раздался голос, прежде чем его поглотила тишина.
Претор услышал свое тяжелое дыхание, шагнул вперед и закрыл остекленевшие глаза покойника, мягко сказав:
— Покойся с миром, сын мой.
«Тайный Совет и трижды проклятая милиция Галла будут чертовски довольны результатом, — подумал Енох, с грустью отходя от Пеннимэна. — Они понятия не имеют, чего стоят их просьбы».
