Брент Уикс - Путь тени
Кайлар усмехнулся, но почувствовал себя так, будто ему дали затрещину. Логан знал, кто был его прапрапрадедом. А Кайлар не имел представления даже об отце. Последовало молчание. Кайлар понял, что ему следует что-нибудь сказать.
— Гм… я слышал, что Грэскские близнецы сражались друг с другом в общем шесть раз.
— Ты знаешь про них? — удивился Логан. — Не многие из наших ровесников интересуются такими вещами.
Кайлар с опозданием осознал, что напрасно выставил себя знатоком истории перед любителем читать и обладателем такого количества книг.
— Мне нравятся разные древние легенды. Но мои родители полагают, что нет смысла «морочить себе голову этими россказнями».
— Серьезно нравятся? А Алейн всякий раз, едва я завожу разговор на какую-нибудь историческую тему, притворяется, что храпит.
«Алейн? — подумал Кайлар. — Алейн Гандер, принц Алейн Гандер X?» Логан жил совсем в ином мире.
— Взгляни-ка. — Молодой лорд подозвал Кайлара к столу. — Прочти вот этот кусочек.
«С удовольствием бы, если бы я умел читать». У Кайлара похолодело сердце. Притворяться баронетом было для него еще слишком непривычно.
— О, нет. Чтения мне хватает и на уроках. Ты будешь бездельничать, а я сидеть, уткнувшись в писанину? Лучше расскажи о самом интересном своими словами.
— Мне и так кажется, что я чересчур много болтаю, — признался Логан, внезапно смущаясь. — По-моему, это невежливо.
Кайлар пожал плечами.
— На мой взгляд, ты очень даже вежлив. О чем тут написано? О чем-нибудь новеньком?
Глаза Логана вспыхнули, и Кайлар понял, что волноваться больше не о чем.
— Нет, о закате Алкестийского периода, о том времени, которое предшествовало падению Семи королевств. Отец велит мне побольше читать о великих правителях прошлого. В данном случае это, конечно, Джорсин Алкестес. Когда их окружили в районе Черного Кургана, правой рукой Джорсина Алкестеса был Безумец Эзра. Точнее, нет, тогда его еще не звали Безумцем. Прозвище он получил потом, примерно через пятьдесят лет, когда ушел в лес. Впрочем, речь не об этом. При императоре Джорсине Алкестесе Эзра был лучшим магом. В общем, представь себе: они в окружении близ Черного Кургана. Эзра творит небывалые чудеса: управляет боевыми молотами Оурена Рейзина; снабжает войско ловушками из огня и молний — пользоваться ими под силу даже солдатам, не наделенным талантом; орудует Кьюрохом, мечом власти; Иуресом, жезлом закона; и шестью волшебными штуковинами, называемыми ка'кари. Это светящиеся шары. Если шестеро бойцов сожмут такие шары в руках, они тают, покрывают их обладателей, будто второй кожей, и дают мощь. Вторую кожу из жидкого металла получает и Арикус Даадрал, она делает его неуязвимым. Корвир Черный Колодец становится Корвиром Красным, повелителем огня. Трейс Арвагулания превращается из вульгарной уродины в самую прекрасную женщину своего времени. Оурен Рейзин получает власть над землей, тяжелеет до тысячи фунтов и превращается в камень. Ирена Блочуэй становится владычицей зелени и остальных растений. Шрэду Мардену достается вода и способность высосать ее даже из человеческой крови.
Но больше всего меня интересует непревзойденная способность Джорсина Алкестеса управлять людьми. Ему подчинялось множество талантливых личностей, нрав у большинства был свободолюбивый, многие отличались большим самомнением. Однако Джорсин Алкестес заставил их объединиться и действовать сообща. Увы, в самом конце он оскорбил одного из своих лучших друзей, Акела Торне, и отдал ка'кари не ему, а Шрэду Мардену, которого недолюбливал. Слышал про Акела Торне?
— Что-то слышал, — ответил Кайлар. Он говорил правду. Порой цеховые крысята собирались под окнами таверны, когда туда приходил бард. Однако расслышать они могли лишь отдельные обрывки его историй.
— Акел был отменным борцом, хоть и немного с приветом. Коварства не признавал ни в чем. Ненавидел ложь, политику и магию и мог схватить меч и в одиночку рвануть на толпу врагов. Он был настолько безрассуден и настолько ловок, что его войско следовало за ним куда угодно. Но его слишком волновали вопросы чести. Если в его присутствии удостаивали большего внимания других, он принимал это за оскорбление. Вот из-за чего у них и вышел раздор с Джорсином. И как тот не догадался, что Акел обидится?
— А ты как думаешь?
Логан почесал затылок.
— Причина, наверное, в чем-то банальном. Шла война, все выбивались из сил, голодали, не могли размышлять трезво. Вот Джорсин и допустил ошибку.
— Что полезного ты берешь из этой истории для себя? — спросил Кайлар. — Ты ведь тоже когда-нибудь будешь руководить войском?
Логан озадачился.
— Надо всегда в достатке есть и хорошенько высыпаться?
— А может, стараться в обычных разговорах быть на равных с подчиненными, чтобы они тебе не мстили? — подсказал Кайлар.
— Не хотите ли вы сразиться со мной, баронет Стерн?
— С удовольствием одержу над вами победу, достопочтенный герцог.
18
Раскрасневшийся Кайлар вошел в Блинтов дом-укрытие, все еще ликуя. Логан нанес ему два удара, а Кайлар Логану — три. По большому счету Логан был искуснее, но его превосходство в росте уже не было Кайлару большой помехой. За последний год, как заметила Мамочка К., он вытянулся на целый фут, хоть еще и не привык к этому.
— Я не только подружился с Логаном Джайром, еще и одержал над ним победу в схватке на мечах.
Дарзо даже не повернулся. Он стоял у печи и раздувал огонь. Наверху поблескивала медная миска.
— Хорошо. Но больше не сражайся с ним. Подай-ка…
Кайлар, досадуя, взял бутыль из-под змеевиков перегонного куба и подал ее Дарзо. Тот налил густую синюю жидкость в миску на печи. Какое-то время поверхность жидкости оставалась спокойной, потом пошла пузырями и закипела.
— Почему? — спросил Кайлар.
— Принеси лохань.
Кайлар сходил за лоханкой и поставил ее на стол.
— Наш метод ведения боя отличается от всех остальных, известных в городе. Если ты будешь сражаться с Логаном, то поневоле переймешь его традиционный стиль и станешь бесполезен в нашем деле. Или же он поймет, что тебя обучают по совершенно иным правилам, или произойдет и то, и другое.
Кайлар, глядя на огонь, сердито нахмурился. Разумеется, мастер все верно говорил, и даже если бы он ошибался, его слово было законом. Синяя жидкость на печи превратилась в темный порошок. Дарзо взял миску толстой шерстяной прихваткой, ссыпал содержимое в лохань, достал еще одну медную посудину, налил синей жидкости и в нее, поставил ее на огонь, а первую миску убрал в сторону, чтобы она остыла.
