Тамара Воронина - Перемещенное лицо. 2. Квадра
– Тоже хочешь быть наказанным?
Дан сделал еще одну попытку подняться, но руки снова подломились. Сами по себе. Без помощи властителя. Просил? Получи. Дан оставил поползновения на достоинство и прилег. Мозаичный пол был восхитительно прохладный, и Дан прижался к нему щекой.
Ну вот, мелодрамы начались. Гай опустился на колени, следом за ним то же проделал и Аль.
– Простите его, милорд, – склонив голову, произнес Гай. – Вы ведь понимаете, что он никогда не станет таким, как мы. Вы пять лет прощали ему его дерзость, что изменилось?
– А ты готов полностью мне подчиниться?
– Не знаю, милорд. Думаю, что готов.
– Если бы я верил тебе, – усмехнулся властитель. – Но ты куда больше себе на уме, чем Аль. То, что я слышу от тебя, и то, что ты думаешь на самом деле, совпадает далеко не всегда.
– Но вы всегда можете проверить…
– Ты не понимаешь? Я не хочу проверять свою Квадру. Я хочу ей доверять.
– Но разве вы наказали Дана не за искренность? – буркнул Аль, тоже не поднимая глаз. Он косился на Дана.
– За глупость и несдержанность.
Гай вдруг голову поднял и посмотрел властителю в глаза.
– Нет, милорд. То, что вы думаете, и то, что вы сейчас сказали, не совпадает. Так что либо вы просто решили его проучить, а заодно и нам показать, что бывает, либо вы просто сорвали на нем дурное настроение.
Тишина была такой долгой, что Дан, кажется, успел вздремнуть. Постепенно легчало, сначала передохли комары, потом обесцветились пятнышки, дышать стало приятнее, но желание вставать не возникло. Сердце колотилось куда сильнее, чем после пробежек.
– Ты прав, Гай. Действительно, настроение, – признался хозяин. Ага. Теперь вот демонстрация демократичности и близости к народу. Щас еще и меня жалеть начнет. – С Даном все будет хорошо. Перенесите его на кровать и напоите чем-нибудь горячим и сладким.
За ним еще дверь не закрылась, как друзья взяли Дана за руки – за ноги и забросили на кровать, даже не сняв с него сапог. Кроссовки хочу. Такая чудная «пума» дома была, настоящая, фирменная, дорогая, как, наверное, шуба из натуральной пумы… Гай отправился за горячим и сладким, Аль присел рядом и прикоснулся к руке Дана.
– Ты ему поверил, интересно?
– Нет, – удивился Аль. – Я, конечно, молод, но не наивен. Он никогда не сделает того, чего делать не хочет. Он маг, Дан. Нет никого сдержаннее магов.
– Потому у тебя и не получается, что ты не умеешь быть равнодушным?
Эльф помрачнел, покачал головой, потом кивнул.
– Наверное. Не знаю. Я… я иногда думаю, что властителя пугает этот мой потенциал.
– И он предпочитает иметь ручного эльфийского мага.
– Да. Только я ведь не возражаю, Дан. Правда. Я хочу служить властителю. В конце концов, пусть он все делает в своих целях, но разве плохи его цели? Разве он сделал нам что-то плохое? Разве не избавил он тебя и меня от позора? Сначала я пошел с ним от безысходности, но ни разу об этом не пожалел. Ну и что, что я собственность? Что ручной? Если меня это устраивает.
– Хочешь сказать, что я веду себя, как свинья?
– Я говорю то, что хочу сказать, или молчу. Я не умею так, как Гай. Он уклончивый, а я прямой. Ты ведешь себя так же, как хозяин. Мне вообще кажется, что вы друг друга проверяете. Или ты сейчас просто хотел ему нагрубить: пошел вон, без тебя разберемся?
Не хотел. Дан вдохнул. Он, конечно, провоцировал хозяина. Проверял длину поводка, степень свободы, границы дозволенного. И на что надеялся – что Аль и тем более Гай этого не поймут? Умный, сил нет. Как валенок. Рваный.
– Почему мы не берем в расчет Лару? – спросил он. – Ведь и ты, наверное, прежде всего думаешь о Гае и обо мне?
– Само собой. О тебе и о Гае. В такой последовательности. Лара… Лара – часть Квадры, Лара – мой друг, я ее люблю, как сестру любил, но она – Четвертая. Ударная сила. Ты этого не осознаешь, потому что все равно видишь в ней только женщину. А воин она куда лучше нас всех вместе взятых. А мы трое – что-то большее. Может, потому что мы успели побыть Триадой? Я не знаю, как объяснить… Я за Лару кому хочешь глотку порву, жизнь за нее отдам без всяких, она мне дорога… Но она Четвертая. Она ведь не нуждается в том, чтобы понять.
– Она понимает!
– Она понимает то, что лежит на поверхности. В силу своего представления. Да и пусть, я тоже в первопричинах не рвусь разбираться, у нас для этого Гай есть…
– А я что? Почему вы считаете меня Первым?
– Мы не считаем. Ты Первый, вот и все. Почему? А почему Гай умеет летать? Почему я вижу очень далеко? Почему Лара неуязвима? Ой…
На голову Дана легла ладонь властителя. А дверь не открывалась. И откуда он взялся, если даже эльфа испугал?
– Что такое Квадра, Дан?
– Вам виднее, – буркнул Дан. Мало было, еще хочется. – Четырехединство, если так можно выразиться.
– Триединство, – поправил властитель. – Меч, ум, магия. Ты, Гай, Аль. Лара замыкающая. Триада из тебя, Гая и Лары или из Аля, Гая и Лары невозможна. Только из вас троих.
– И чтобы я это усвоил, вы дали мне по мозгам?
– Сейчас пройдет. Я хотел проверить твою реакцию.
– Смешно, – одобрил Дан. – Полагали, что я обижусь до слез или в драку полезу?
– Предполагал, что поймешь правильно, и не ошибся.
Гай с дымящимся кофейником растерянно остановился в дверях, потом справился с собой, налил Дану кружку кофе с молоком, действительно очень сладкого, и вдруг непривычно резко спросил:
– Вам нравится нами играть? Мне кажется порой, что мы для вас – что камни или карты.
– Вы гораздо нужнее, Гай. И не только мне лично.
– Нам же мир спасать, – пояснил Дан, – под чутким руководством властителя. У нас миссия. А мы вместо того чтоб осознать свое предназначение, отношения с начальством выясняем.
Аль вздрогнул. Ждал второго мозгового пинка. Нирут усмехнулся, щелкнул Дана по лбу, довольно сильно, надо сказать, и потопал к двери. Вот сейчас повернется и скажет что-нибудь значительное.
– Вам мир спасать, – скучно бросил он через плечо и закрыл за собой дверь.
* * *
Конфликт исчерпался быстро: обида Аля стерлась зрелищем валявшегося на полу Дана, а организатор этого зрелища благополучно отбыл на следующий же день, не дав выяснить отношения, зато оставил вместо себя темно-красного властителя и повеление отвечать на все его вопросы. Квадра старательно вела себя благонравно, косясь на Дана – то ли помнили, к чему может привести дерзость, то ли умоляли Дана быть вежливым. А он и был. Не хотелось считать себя свиньей неблагодарной.
Этот был посуше, построже, не стеснялся одернуть, если вдруг кто-то кого-то перебивал, смотрел сквозь и вопросы задавал более чем странные, но только связанные с Квадрой. Личные их качества его не волновали; отвечать на их вопросы он не собирался, хотя Дан максимально корректно интересовался кой-чем – и тоже касательно Квадры. Вопросы игнорировались. Когда властитель уехал, они вздохнули не без облегчения и единогласно решили, что быть собственностью Нирута Дана куда приятнее. Может, он просто был молод для Властителя и не растерял еще всех эмоций. Не все сводил только к целесообразности. А этот просто не считал нужным чикаться с чужими вещами.
