Сергей Мегвинов - Лдолд
- Ау! Ронсент, злобные Оргранги вам в печёнку, прекратите, наконец, ныть и объясните, как вы здесь очутились и для чего собрали эту шайку.
- Это не я, - заныл было архивариус, но увидев улыбку Агеро, немного успокоился. - Это они меня подобрали, у меня не было выхода, в-ваше...
- Хватит, Ронсент, это удача, что вы здесь, рассказывайте скорее и желательно с самого начала. - Успокоил, его бывший принц, после чего молча выслушал историю незадачливого учёного.
А случилось вкратце, если отбросить всхлипывания и сопли, следующее. Примерно за два месяца до того момента, как в разлетевшиеся двери и окна дворца хлынула огненная волна, и за ней полезли во все щели маги и наёмники фемината. Старший архивариус дома аррингов граф Велинур Ронсент был обвинён, ни много ни мало, в попытке государственного переворота. Секретная служба, теперь уже известно на кого работающая, предоставила "неопровержимые" доказательства сношения вышеупомянутого графа с архимагом Рентлером. Письма, предоставленные королю, были, действительно, написаны рукой главного архивариуса, и содержали весьма недвусмысленные пожелания. Естественно, граф никаких писем не писал и знать ничего не знал. Однако, три дня в застенке сделали своё дело. Никогда не терпевший боли книжник готов был оговорить себя. Однако, что-то пошло не так. Слишком уж белыми нитками было шито дело. Орнер никогда дураком не был и почувствовал это. Расследование потекло в несколько ином направлении, а Ронсента отпустили "до выяснения" под надзор. Обезумевший от плохого обращения в застенках, он сбежал в первую же ночь. Причём для Агеро , знакомого не понаслышке со службой безопасности, было совершенно ясно - учёного не только "выпустили", но и вели! Тот выбравшись из дворца, направился, как можно дальше от столицы, в имение своего кузена, находящееся на краю географии - у самых серых гор, где он и познакомился с бароном-магом и эльфийкой, искавшими очень мощный и легендарный артефакт - "волна зори" по слухам оберегающий своего владельца от любого магического воздействия и многократно увеличивающего его силу, в общем, галиматья, приписываемая всем древним "чудесным" артефактам. Агеро фыркнул - ну да, в магии Ронсент никогда силён не был!, Ронсент обладающий весьма специфическими знаниями, вызвался помочь авантюристам, чтобы отвести подозрение от своего родственника: (подался, мол, в Серые горы, и с концами!) По словам несчастного графа, он как раз недавно наткнулся в библиотеке на любопытный документ, который совершенно чётко указывал на местонахождение этого артефакта. Написал, как положено, докладную да и забыл, а тут такое совпадение... . Агеро хмыкнул. Ну да, такими докладными занимался обычно он сам, а в отсутствие четвёртого принца её, конечно же, положили "в стол", мол, вернётся светлейший колдунишка, разберётся, что к чему. Видимо, нашли и "разобрались" до его возвращения... вероятно, слишком опасным показался магам древний артефакт. Когда пришла весть о перевороте (подозрительно быстро, кстати), Ронсента поздравляли, как участника. А тому было тошно и страшно. Вроде бы он как инсургент мог возвращаться домой, но что-то не пускало его - то ли страх, то ли просто интерес к судьбе "дыхания зари", который они всё-таки нашли, правда, не без потерь - погибли оба спутника эльфийки - хазариатский маг и боец фемината. Последний - при схватке с местными разбойниками, уничтожив в ней их всех, первый - при вскрытии тайника. Пещеру распечатали, но открыть замок хранилища, так и не смогли. Не поддавался замок ни магии, ни примитивным отмычкам. Ломать же гранитную плиту маг-барон не хотел - боялся повредить артефакт, а может, выжидал, чтобы надуть эльфийку. И вот, когда отношения между "поисковиками" начали накаляться, в один из глазков, которые Лоин развесила над единственной дорогой и перевалом, Нейри заметил путника, который на ночь окружал себя защитой, а значит был магом... барону с эльфийкой позарез нужен был маг для открытия тайника, никто из них не хотел рисковать, памятуя судьбу хазариатца. И они решили "брать" его, благо, что он днём шёл без защитного кольца! Взглянув мельком в шар наблюдения, Ронсент чуть не упал, узнав своего принца. Своим спутникам он, слава богине, ничего не сказал, но в душе молился (и на том спасибо), чтобы его ученик остался жив.
Когда книжник замолчал, вытирая слёзы и преданно глядя на Агеро, тот похлопал его по плечу, успокоил и заверил, что вместе они выберутся из любой передряги, пусть он только помогает своему королю! А справедливость они восстановят, то есть архивариус снова займёт подобающее ему место, а король... впрочем про это он старался не думать. Думать пока было о чём. Условившись о тайных сигналах, Агеро отправил учёного и, скромно расположившись на своём месте под козырьком, стал ждать.
Глава 7
Серг
Беззаботность - это отрезок времени
От первого шага до первого боя.
Проводы были недолгими. Вода быстро спадала, и купцы торопились, так как если не успеть с большой водой, на порогах придётся тащить корабли волоком, а это долго и небезопасно, так как в пути бывает всякое... А по словам нового сопровождающего - хозяина ладьи , Бурона: последнее время на порогах орки балуют. На прощание Гро научил меня заклинанию бритья - чисто "человеческой" формуле, у меня в памяти такой небыло, ведь Оргрангам оно было без надобности - они не брились. Надо сказать, потрясающая штука - никакие станки с тройным лезвием не дадут такого эффекта. И к тому же, не надо мыльной пены, помазка и прочих мелочей, о которых постоянно забываешь, собираясь в дорогу! Так что я, свежевыбритый и в приподнятом настроении, обнял своих проводников, пообещал не забыть (такое забудешь!) и занял "гостевое место" возле рулевого на ладье Бурона, которая к тому же шла во главе колонны, и потому на ней находился лоцман и нанятый купцами маг для охраны и прочих надобностей. Судёнышко, конечно, сильно отличалось от "бокоплава" и носило гордое название "Лебедь". Правда, внешностью оно скорее напоминало гадкого утенка. Большая, грязная, местами подтекающая шлюпка, по 11 весел с каждой стороны, без палубы, естественно, с короткой мачтой и веслом вместо руля. В детстве я ходил в дом пионеров на судомодельный кружок, и моей первой самостоятельной работой была именно такая древнерусская ладья, с широкими развалистыми бортами и скруглённым штевнем, a-la "утица". Вероятно, наши предки насмотрелись на водоплавающих птиц и делали свои корабли по их форме. Я сидел тогда на берегу городского пруда, где мы "выставлялись" и с завистью смотрел на остроносые, распарывающие воду клипера и крейсеры моих товарищей, презрительно поглядывающих на плюхающуюся на мелкой зыби лоханку с моей фамилией на борту. С тех пор я от души презирал подобные плавсредства, и нынешнее моё путешествие не добавило к ним положительных чувств. Экипаж состоял из двух с половиной десятков заморышей ростом мне по грудь. Я, было, подумал, что в этом мире люди пониже, мол, акселерации не было, но обстоятельства прояснил маг воды, сопровождавший караван. Он относился ко мне с симпатией, видимо, из-за моего магического фона (по официальной версии я ехал в столицу Арринга пробоваться в академию магов). Баруг, так его звали, рассказал немного о местной "табели о рангах". Понятия профессионализм в этом мире, конечно, не было, поэтому на наиболее престижные работы хозяева старались брать видных, высоких и сильных мужчин. Это в селе сгодится всякий, а в городе самые мелкие и неказистые оказывались обычно на самом дне, то есть сезонными рабочими, из которых набирали экипажи предприимчивые торговцы. В целом лесенка значимости была такой: первыми шли гвардейцы - туда отбирали здоровяков с зачатками магического дара. Это была элита империи. Затем -дружинники местных феодалов, мало чем уступавшие гвардии, как правило набиравшиеся из забракованных по какой-то причине претендентов в гвардию. Эти две касты тщательно отбирались и сортировались магами церкви богини. Третьей по значимости и элитности была каста воров. В местные уголовники попадали те, кто, имея недюжинные физические данные, по причине буйного характера или непроходимой тупости, были отвергнуты церковниками и баронами, но считали ниже своего достоинства заниматься каким-либо полезным трудом. Эти ребята были наиболее перспективными. Некоторые из них выходили в люди - становились сборщиками налогов (то есть рэкетом) и даже мелкими феодалами в вольных баронствах. Последнее - это когда удавалось захватить какой-нибудь замок. Затем шла длинная очередь цехов - от строительного до ассенизаторского. И завершали парад изгои общества - самые маленькие, неказистые и безродные - сезонники. Вобщем, всё, как у нас, даже неинтересно. Я который день уже развлекался видом этих несчастных, пытающихся управиться с тяжёлыми вёслами, и любовался видами реки, довольно широкой и быстрой, берущей своё начало в краю северных озер, видимо, таких, по какому я плыл с Гро и Гру на "Бокоплаве". Леса по берегам были в основном хвойными (что-то вроде кедра), но постепенно все больше становилось лиственных деревьев, уже шелестевших трогательной светло-зеленой кроной. Здесь странно быстро менялись климатические пояса: вот, вроде, была тундра и - хлоп... уже тайга, потом опять - хлоп... и обычные леса средней полосы. Эдак до субтропиков рукой подать! Впрочем, и у нас на планете есть такие места. В конце концов, я находился в пути больше месяца, а за это время запросто можно добраться от Мурманска до Москвы. Еще столько же, и вот они - субтропики Кавказа! На берег мы выходили только поздно ночью, а иногда ночевали в ладьях, связав их, чтобы не потеряться, и медленно дрейфуя по течению. С первым же лучом солнца "капитаны" хватались за палки, а гребцы за весла. Баруг гнал караван самыми скорыми темпами, вода быстро спадала и перспектива волока вставала в полный рост. За пожадничавших и задержавшихся торговцев, как обычно, платили спины и руки гребцов. Через неделю такой гонки стало ясно, что поезд ушел! В смысле - вода спала. И лица купцов-капитанов стали задумчиво-грустными, а их экипажей - безысходно покорными судьбе. Вёсла теперь шевелились лениво, и мы впервые за всё время путешествия пристали к берегу днем, чтобы нарубить бревен на "катки". Леса по берегам стали почти полностью лиственными и редкими, зато река была полноводной и широкой, с небольшими, но частыми островками, в обрамлении живописных скальных берегов. На островке, к которому мы пристали, удалось почти голыми руками наловить кучу разного зверья, набить из луков птиц и устроить настоящий пир: множество разного мяса варили в котлах и жарили на вертелах, хозяин расщедрился на кружку эля, оказавшегося редкой гадостью. Гребцы, перебивавшиеся в походном режиме сухим мясом и черствыми лепешками, набили животы свежиной, опьянели от эля и попадали спать. Я побродил немного по берегу, поскучал, потом нашел у хозяина старую иглу и сделал из нее, нагрев на костре, рыболовный крючок, из старого троса ссучил нитку и развлекался от души, ловя под берегом мелкую, но жадно клюющую рыбешку. В самый разгар клева ко мне неслышно подошел маг. Поковырялся в ведерке с рыбой, посмотрел на закат, задумчиво пожевал губами... потом бросил, как бы ни к кому не обращаясь:
