Стивен Эриксон - Мечи и темная магия
Сбил со следа. Теперь беглец видит во всем переулке только одну дверь — ту, через которую попал сюда, а это дверь Вигги, и за ней стражники. Так что он выждет немного, а потом вернется в «Веселый бык» и, надо думать, выйдет оттуда на другую сторону, чтобы не возвращаться.
Он чуть не попался. Едва-едва. И вряд ли стоило сейчас возвращаться в «Веселый бык», чтобы закончить торговые дела. Эрси и Вигги наверняка сейчас не до покупок, особенно если люди герцога поломали им мебель.
И особенно если чужак забрел обратно в бар и попросил его обслужить.
Нет уж, лучше домой, а дом всего в двух поворотах по переулку.
Какое облегчение — стук закрывшейся двери и основательное «бух!» засова, ложащегося в пазы. Виллем в первый раз вдохнул полной грудью.
Но, увидев жильцов тесного дома, сидящих у огня перед горшком с остатками вчерашних бобов, Виллем пятерней причесал волосы. Он вспотел. Последний отрезок пути он бежал, чтобы незнакомец никак не сумел догнать его и обнаружить еще одну дыру в защитных чарах. А на лицах, обернувшихся к нему от очага, отразилась такая же тревога.
— Меня не выследили, — первым делом сказал он, взмахнув рукой. — И чары я не потерял. — Это второе. — В переулке была тревога, но наверняка все уже улеглось.
Если только люди герцога не задержались, чтобы напиться у Вигги теплого пива и посторожить чужака в переулке еще час-другой. В этом случае никто не получит удовольствия.
— Я принес хлеба, — сказал он и признался: — С Эрси сторговаться не успел. — (Обычно им платили обрезками и костями с кухни Вигги. Совсем другой ужин получался.) — А Мелена, ну, у нее сегодня не самый удачный день, но зато хлеб плотный. Муки она не пожалела.
Он вытащил оба куска из-под рубашки, измазанной обугленной коркой, и взвесил на руках, как два кирпича:
— Можно добавить к бобам.
Его предложение было встречено двумя унылыми взглядами — Алмора и Джеззи — и одним ласковым и понимающим — учителя Казимира, который никогда не сердился.
— Ну, можно поджарить на огне, — сказал Джеззи.
— Похоже, его уже поджарили, — мрачно уронил Алмор. — Даже дважды.
— Ну-ну, — вмешался учитель. — С бобами и прочим получится сытно, и, пожалуй, мы сможем сотворить вкус масла.
Можно, конечно, сотворить вкус, но не само масло. Вообще-то, и масло учителю порой удавалось, а иногда и плавленый сыр, но в последнее время учитель был сам не свой. Выглядел усталым, стал забывчив и заклинания иной раз путал… вместо масла могло получиться что-то совсем другое. Но об этом все промолчали.
О прошлом разе никто не вспомнил.
— Я не потерял заклинаний, — повторил Виллем. — Выйду завтра пораньше, до рассвета. Схожу в таверну. Они купят. Я вернусь с завтраком, а может, и с парой монет.
— Монет!
— Ну может, с горшком, который сумею выменять на монеты. Ретти на этой неделе собирался делать обжиг. Ему понадобится долгий огонь. Наверняка это стоит горшка.
Он взял большой нож и хлебную доску — повар сбежал со столовым серебром, но кухонную утварь оставил, а мастер, доброе сердце, не проклял его и обходился кухонными ножами.
Серебро бы им очень пригодилось. Но что есть, то есть. Они живы в своем закоулке. Сегодня чуть не стряслась беда, но они поджарят сейчас хлеб, учитель наколдует масла, на закуску придутся бобы, а на запивку есть вода. Воды всегда хватит.
А после ужина — уроки. День был длинным, и дел немало: наносить дров и воды, распродать заклинания, но найти безопасного покупателя стало трудно, ведь заклинания могли их выдать: герцогский волшебник так и вынюхивает…
Однако вечером, после ужина, учитель брался за книгу, и читал ее всем троим, и вел беседу о философии, чарах и заклинаниях. В последнее время учитель никогда не мог вспомнить, на чем остановился, — чтение книги состояло не столько в прочтении слов, сколько в разгадке символов, и мастер объяснял их сочетания… До смысла они должны были докопаться сами. И Алмор вечно расспрашивал о знаке огня и как делать его длиннее и ровнее, и последние три вечера учитель занимался больше всего этим вопросом, так что Алмор заслушивался.
— Если я научусь поддерживать огонь, сохранять его жар, — говорил он Виллему, — и гасить по своей воле…
— Печь для обжига, как у Ретти, — сообразил Виллем. — Всякий горшечник, кухарка, кузнец охотно купит такие чары.
Только вот создать их невозможно, не то они уже попали бы в книгу, верно?
Но Алмор был мечтатель: он твердо решил научить огонь и время, как себя вести, и тогда они все разбогатеют. А разбогатев, они смогут вывезти учителя из города и перебраться в Корианф, подальше от герцога и его волшебника, который хочет найти и убить Казимира.
Да, желание стоящее. Только вот иллюзия не помогала желаемому сбыться, а из троих учеников мастера Казимира один Виллем дорос до подмастерья.
А значит, все, на что способен лучший ученик, — это внушить стражникам герцога, что перед ними глухой переулок без единой двери.
Важное дело, но этим не прокормишься. Чтобы заработать на хлеб, нужны два подмастерья.
В тот вечер им не открылись тайны огня и времени. Учитель стал клевать носом на объяснении первого же связующего знака и даже не доел хлеба, от которого ему отрезали лучший кусок.
Трое учеников сидели, глядя на недоеденную корку и отгоняя недостойную мысль: что учитель и не вспомнит о ней, когда проснется. Только добряк Джеззи встал, завернул корку в платок и спрятал в шкаф — на завтрак учителю.
Там он и остался. Виллем был в этом уверен. Он бы заметил, если бы Алмор вставал ночью. Никто не вставал, а сам он поднялся до первого света, оправил одежду, обул сапоги, проверил свой товар — тонкую пачку листков — и приподнял дверной крюк так, чтобы тот упал, когда дверь за Виллемом затворится. Он уже одной ногой стоял в переулке.
Совсем рядом с ним выросла тень, и жесткая рука схватила его за плечо.
— Поймал! — произнес мужской голос.
Виллем вырывался. Сперва пытался вырваться и нырнуть в дом. Потом вырваться и выскочить наружу, чтобы дверь захлопнулась, но чужие пальцы держали крепко. А он, отбиваясь, сдвинул крюк.
Вторая железная рука ухватила его за ворот куртки и прижала к стене рядом с дверью, как раз когда Джеззи крикнул из дома:
— Что такое?
— Закрой дверь! — заорал Виллем.
Прежде он никогда не кричал в переулке. Но схвативший его мужчина подтолкнул его к двери и, должно быть, поддел ее ногой, потому что Виллем тут же оказался в темном помещении, которое обороняли старик и двое мальчишек.
— Волшебник, — проговорил незнакомец, выпуская плечо Виллема, но по-прежнему держа его за глотку. — Я ищу Казимира Эйсала.
