Раймонд Фейст - Принц крови
- Эй! - закричал кто-то. - Этот раб выплюнул воду!
Из рук Боуррика вырвали кружку; он упал на спину. Он лежал на полу столовой отца и раздумывал - почему плитки такие теплые? Они должны быть холодными. Какими были всегда. Почему они так нагрелись?
Потом пара рук подняла его, а еще одна помогла ему стоять.
- Что такое? Хочешь умереть, отказываясь от воды?
Боуррик приоткрыл глаза и заметил перед собой абрис чужого лица.
- Я не знаю, что это за вино, папа, - слабым голосом ответил он.
- У него лихорадка, - произнес голос. Его подняли и понесли, и вот он оказался где-то, где было немного потемнее. Ему на лицо вылили воду, и она потекла по шее, по рукам. Чей-то голос вдалеке сказал:
- Салайя, клянусь богами и демонами, у тебя мозгов еще меньше, чем у кошки, сдохшей три дня назад. Если бы я не выехал к вам навстречу, ты бы угробил и этого, да?
Боуррик почувствовал, что по лицу течет вода, и, открыв рот, начал ее пить. Вода была почти свежей.
Раздался голос Салайи:
- Слабые ничего нам не принесут. Мы сэкономим, если они умрут по дороге - тогда не надо будет их кормить.
- Болван! - закричал другой. - Это же один из лучших рабов! Ты посмотри - он молодой, ему не больше двадцати лет, и выглядит довольно неплохо. Если не считать волдырей, он здоров или будет здоров через несколько дней. Эти тонкокожие северяне не могут переносить жару так, как те, кто родился в Джал-Пуре. Немного воды, одеть его, и он был бы готов к торгам на следующей неделе. А теперь мне придется ждать две недели, пока заживут ожоги и он окрепнет.
- Хозяин...
- Хватит, держите его под повозкой, а я посмотрю остальных. Если я вовремя найду их, можно будет спасти и других. Не знаю, что сталось с Касимом, но черным стал для гильдии тот день, когда ты был поставлен во главе каравана.
Боуррику этот разговор показался очень странным. А что случилось с вином? Он продолжал размышлять ни о чем, лежа под повозкой, а мастер гильдии дурбинских работорговцев осматривал рабов, которые через день должны быть доставлены в лагерь.
- Дурбин! - воскликнул Садман. Его составленное из темных узлов лицо расплылось в широкой улыбке. Он правил последним фургоном - тем, в котором ехал Боуррик. Два дня с тех пор, как Боуррика перенесли в тень повозки, вернули его к жизни. Сейчас он ехал вместе с тремя другими рабами, которые так же, как и он, оправлялись после теплового удара. Они могли пить воду, сколько хотели, а ожоги от солнца были смазаны каким-то мягким маслом с травяной вытяжкой - благодаря мази жгучая боль превратилась в терпимый зуд.
Фургон запрыгал по камням мощеной дороги, и Боуррик, шатаясь, поднялся на ноги. Он не увидел ничего особенного - город как город, разве что окружающие земли стали более зелеными. Уже полдня они то и дело проезжали мимо мелких ферм. Боуррик стал вспоминать, что ему известно о Дурбине, этом оплоте пиратов.
Дурбин был главным городом на единственном клочке орошаемых земель между Долиной Грез и Горами Троллей, а также единственным удобным портом на побережье от Края Земли до Рэнома. Вдоль всего южного берега Горького моря предательские рифы поджидали корабли и лодки, которых невезение подводило под влияние северных ветров. На протяжении многих веков Дурбин был родным домом пиратов, грабителей разбитых судов и работорговцев.
Принц кивнул Салману. Этот бандит оказался веселым и в то же время ужасно болтливым.
- Я прожил здесь всю жизнь, - сказал разбойник, улыбаясь еще шире. - И отец мой тоже родился здесь.
Когда несколько сотен лет назад люди пустыни Джал-Пур завоевали Дурбин, они нашли выход к морским перевозкам и торговле, а когда Империя завоевала этот край, Дурбин был столицей народа пустыни. Теперь в городе жил губернатор, назначенный императрицей, но ничего не переменилось. Дурбин оставался Дурбином.
- Скажи-ка, - спросил Боуррик, - а городом по-прежнему управляют три гильдии?
Салман рассмеялся.
- Ты грамотный парень! Немногие за пределами Дурбина знают об этом. Да - гильдия работорговцев, гильдия грабителей и капитаны побережья... Они до сих пор управляют Дурбином. Именно они, а не имперский губернатор решают, кому жить, а кому умереть, кому работать, а кому есть. - Он пожал плечами. - Так всегда было. До Империи. До жителей пустыни. Всегда.
Боуррик, вспомнив про пересмешников, гильдию крондорских воров, спросил:
- А нищие и воры? Они имеют какую-нибудь силу?
- Ха! - ответил Салман. - Дурбин - самый честный в мире город, мой образованный друг. Мы, живущие здесь, ложимся спать, не запирая дверей, и можем, ничего не боясь, ходить по улицам. Тот, кто ворует в Дурбине, - дурак, потому что через несколько дней станет покойником или, в лучшем случае, рабом. Так постановил Совет Трех, а кто настолько глуп, чтобы сомневаться в его мудрости? Уж точно не я. Так и должно быть, ведь у Дурбина нет друзей среди рифов и песков.
Боуррик похлопал Салмана по плечу и снова сел. Он поправился быстрее других заболевших рабов - потому что был самым молодым и здоровым. Остальные трое были пожилыми фермерами, и ни один из них не изъявил желания поправиться. Отчаяние лишает сил быстрее, чем болезнь, подумал Боуррик.
Он выпил немного воды и обрадовался первому дуновению океанского бриза - фургон подъезжал к городским воротам. Один из советников отца и их наставник в мореходном деле, Амос Траск, в молодости был пиратом, совершал набеги на Вольные города, Квег, на Королевство Островов под именем капитана Тренчарда, Кинжала Морей. Он был довольно известным членом гильдии капитанов побережья. Траск рассказывал много историй о своих морских приключениях, но почти ничего не говорил о том, как вели себя и каким влиянием пользовались капитаны в городе. Может быть сейчас еще кто-нибудь помнит капитана Тренчарда, и тогда Боуррик этим воспользуется.
Боуррик решил пока никому не говорить, кто он такой. Хотя он не сомневался, что работорговцы пошлют отцу требования о выкупе, все же принцу хотелось бы избежать международных осложнений, которые неминуемо последуют, если факт его пленения станет известен. Проведя несколько дней в лагере для рабов и набравшись сил, он попробует бежать. Пустыня, конечно, непреодолима, но любая утлая лодчонка в порту могла дать шанс вырваться на свободу. До Края Земли, города, которым правил отец барона Локлира, отсюда было неблизко - почти пятьсот миль, которые предстояло пройти против ветра, но все же это можно было сделать. Боуррик обдумал все это с уверенностью девятнадцатилетнего человека, который еще не знал поражений. Его пленение было просто задержкой в пути, не более того.
Загоны для рабов были накрыты одной крышей, которая покоилась на высоких балках и защищала рабов от полуденной жары или неожиданных штормов, налетавших с Горького моря. Но вместо стен были набиты поперечные балки, чтобы стражники могли всегда видеть пленников. Здоровый человек легко мог перебраться через стену высотой в десять футов, но к тому времени, как он доберется до верха и пролезет между стеной и крышей, отстоящей на три фута от стены, его уже будут поджидать стражники.
